Месть Гора - Ги Раше Страница 6

— Я не против вернуть тебе сына, — заверил меня Зерах. — Но сначала я должен убедиться в твоей искренности. Я хочу быть уверен, что, получив своего ребенка и спрятав его в безопасном месте, ты не прикажешь схватить меня и убить.

Я поклялся ему богами Египта и Ханаана, что на такое предательство я не способен, и заверил, что говорю с Маат на языке. Он ответил, что расскажет, где скрывается его сын с семьей, но для начала я должен прекратить наблюдать за его жилищем.

— Видишь ли, моя служанка Маака заметила, что изо дня в день какие-то люди стоят в тени сикомор на краю площади, — сказал он мне, тогда как я не смог сдержать удивления. — И она видела, что всякий раз, когда она идет за покупками или в гости к соседям, один из этих людей следует за ней, как преданный пес.

Зерах отметил, что мои соглядатаи не слишком-то хитры.

— Теперь ты понимаешь, что такими методами тебе ни за что не найти затерянного в деревне дома, где, уверяю тебя, ни в чем не испытывая нужды, живут мой сын, мои невестки и твой сын Амени.

И я был вынужден согласиться с ним, как и с тем, что мои люди проявили себя неловкими и глупыми, и пообещать, что больше они его беспокоить не станут.

Он сказал, что люди говорят, будто царь Шарек в недалеком будущем примет Красную и Белую короны из рук мемфисских жрецов, хотя южные области Египта ему только предстоит завоевать, вырвав их из рук узурпатора.

— А еще я знаю, — добавил он, — что очень скоро и ты отправишься в город, который вы, египтяне, называете Весами Обеих Земель, чтобы присутствовать на коронации, которая превратит царя, твоего названного отца, в воплощение Гора и законного правителя этой страны.

Я ответил, что это правда: царский корабль стоит у причала, и в ближайшие дни мы с Аснат отправимся в Мемфис. Зерах заверил меня, что, если я выполню свои обещания и сниму слежку за домом, по возвращении в Аварис он откроет мне, где прячут моего сына. И заметил, что не знает, окажет ли этим мне добрую услугу.

— Если люди говорят правду о твоей высокородной супруге, то, боюсь, она не обрадуется появлению во дворце ребенка, порожденного тобой в первом браке.

Я сказал, что это моя забота. Но я понимал, что он совершенно прав. Я не имел намерений оставить сына при дворе. Я решил доверить его воспитание своим родителям, которые, как я надеялся, все еще жили в окрестностях Шедетта, на берегу Южного озера. Или, что было бы даже лучше, моему деду, если он, конечно, еще жив и полон сил. Только он мог сделать моего сына Повелителем змей, передать ему мастерство, которое позволило мне стать тем, кем я стал. Я подсчитал, что моему Амени сейчас уже исполнилось восемь лет, однако еще не поздно было начать обучение. Но и медлить было нельзя, потому что на кропотливую работу по приучению ребенка к ядам самых разных змей уходил не один год.

Должен признать, что мне не доставляло никакого удовольствия исполнение моих новых обязанностей правителя города и всей области. Мне было скучно сидеть в приемной зале дворца или в тени портика, выходившего во двор. Именно там когда-то меня самого принял этот сын Сета Ренсенеб — человек, которого я отправил к Озирису. Поэтому я переложил на чужие плечи бремя разрешения споров и даже управления делами области. Исполнять свои обязанности я доверил Яприли, сыну царя Ершалаима, и он с тех пор вершил правосудие, разбирая требования многочисленных истцов, с восходом солнца собиравшихся во дворе, чтобы услышать его справедливое суждение. Ему же все это, в отличие от меня, нравилось. Яприли сказал, что ему предстоит заниматься тем же самым, когда титул Царя Правосудия перейдет к нему от отца, Мелкиседека (надо заметить, что имя Мелкиседек принимал каждый, кто восходил на трон в этом городе иевусеев — одной из населявших Ханаан народностей). Зилпа, «носитель арфы», был назначен мною командиром оставленной царем в Аварисе небольшой армии, что показалось мне вполне естественным: в армии фараона в обязанности «носителя арфы» входило командование войсками в случае, если сам правитель на какое-то время покидал столицу. А я как раз собирался уехать из вверенного моему попечению города.

Надо сказать, самым большим моим удовольствием в то время было ездить по окрестным поселениям или по пустынной местности на колеснице вместе с Аснат, которая правила лошадьми. Чтобы не утратить сноровку, я часто спрыгивал с колесницы и бежал за ней, а иногда и рядом, стараясь утомить лошадей прежде, чем устанут мои собственные ноги. Это очень забавляло мою супругу: она подбадривала меня и незаметно сдерживала лошадей. Если бы не эта невинная хитрость, колесница, конечно же, без труда меня обгоняла бы. А когда мы выбирали подходящее место — иногда в пустыне, а иногда и на меже, разделявшей ухоженные поля, — я охотился на змей, чтобы сохранить быстроту движений. Кроме того, я продолжал малыми дозами принимать яд, чтобы оставаться к нему невосприимчивым.

Большую часть дня я проводил с Аснат, а вечерами с отчетами приходили Яприли и Зилпа. В сопровождении Аснат я часто навещал Халуякима, главу маленького племени шазу, с которым встретился в Аварисе, вернувшись в город с моим государем Шареком. Хочу вам напомнить, что племя Халуякима разбило лагерь в окрестностях Авариса, их стойбище было окружено полями, покинутыми крестьянами с приходом армии гиксосов. Я приложил все усилия, чтобы убедить беженцев вернуться в свои дома и ухаживать за посевами. Когда вернулись крестьяне, Халуяким тоже возвратился на стоянку у источников, где я когда-то познакомился с ним по дороге из Египта в Ханаан. Там мы с Аснат его и нашли. К тому же я не мог не воспользоваться возможностью каждый раз по приезде посещать место, которое шазу прозвали Змеиной дырой — то самое, которое когда-то Халуяким с сыном Яму-илу мне показали. Там я без труда ловил самых разных змей, привозил их во дворец, где и держал на дне глубокой ямы. Первое время Аснат при виде змей приходила в ужас, но быстро привыкла к их присутствию, потому что уже не сомневалась в моем мастерстве. Я даже начал понемногу приучать ее к змеиному яду, хотя, конечно, знал, что никогда ей не стать столь же нечувствительной к укусам, как я сам. Чтобы стать неуязвимым к яду, близкое знакомство человека с этими ползучими детьми земли должно состояться в очень юном возрасте…

Кроме прочего я совершенствовался в стрельбе из лука и метании дротика, охотился в пустыне на антилоп, газелей и львов, правда, близко к жилью пустынные кошки подходили нечасто. Но уж если подходили, то крестьян охватывал ужас, ведь охотились львы на домашний скот, который куда легче было поймать, чем стремительного орикса или пугливую газель, в любой момент готовых унестись прочь от опасности. Хети призывали на помощь, когда эти цари пустыни, а чаще ее царицы, слишком близко подходили к полям с намерением найти легкую добычу.

Здесь, на вашем прекрасном острове, эти великолепные хищники не живут. Их нравы, по моим наблюдениям, очень похожи на нравы жителей Ханаана: самцы обычно спят или греются на солнце, в то время как самки не только защищают себя и своих детенышей, но и кормят всю стаю. Львицы приносят в логово свою добычу, и первыми на нее набрасываются именно самцы. Самки получают доступ к пище, когда самцы утолят свой голод. Остатки поедают детеныши и старые животные, которые уже не могут охотиться самостоятельно. Грифы, гиены и шакалы дерутся за жалкие остатки этого пиршества.