Дуэль с судьбой - Барбара Картленд Страница 6

— Удивляюсь, что вам известно, из чего делают пастуший пирог, — сказала Ровена. — Я уверена, что вам никогда не приходилось его пробовать.

— Я нахожу его весьма аппетитным, — возразил ей маркиз и подтвердил свои слова тем, что быстро съел кусок пирога. — Теперь, когда я больше не голоден, давайте вернемся к вопросу о деньгах.

— Не раньше, чем вы съедите свой десерт. — Говоря это, Ровена взяла с комода тарелку и поднесла ее маркизу. — Творог со сливками очень полезен выздоравливающим. К тому же я добавила туда свежей малины из нашего сада.

— Вы уверены, что все это не мечтает скушать Лотти? — с улыбкой поинтересовался он.

— У Лотти завидущие глаза, и вы не должны поощрять ее.

Маркиз набрал ложку творога. Он не ел его с тех пор, как был ребенком, и теперь нашел вполне съедобным.

— Расскажите мне о себе, мисс Ровена, — попросил он.

— Рассказывать практически нечего, — ответила Ровена. — Вы уже видели всех домашних и, должно быть, поняли, что мы — самая обычная семья сельского доктора, живущая в тихом местечке, где не происходит никаких волнующих событий, не считая тех, что связаны с какими-нибудь происшествиями на большой дороге.

Глаза маркиза сверкнули, словно он заподозрил девушку в том, что она специально пытается его задеть.

— Вы вовсе не похожи на обычную семью сельского доктора, — произнес он.

Ровена улыбнулась.

— Думаю, Гермиона вырастет красавицей. Уже сейчас, когда она приходит в церковь, мальчикам из хора стоит большого труда заставить себя петь, вместо того чтобы молча пялиться на нее.

— Согласен с вами, — кивнул маркиз. — А вы, мисс Ровена, случись вам приехать в Лондон, наверняка остановили бы движение на Пикадилли.

Ровена посмотрела на него с подозрением, словно была уверена, что маркиз посмеивается над ней. Потом, приглядевшись к выражению его глаз, она быстро сказала:

— Не стоит пытаться вскружить наши бедные головы, милорд. И, пожалуйста, не льстите Гермионе. Моя сестра достаточно романтическая натура, чтобы вбить себе в голову, что влюблена в вас, и, когда вы уедете, мне будет стоить большого труда заставить ее успокоиться, вернуться к урокам и привычным занятиям.

— И другого будущего для бедной девочки вы себе не представляете?

— А что еще я должна представлять? — с вызовом спросила Ровена.

Днем и ночью Ровена постоянно ощущала присутствие маркиза в доме, и не только потому, что ей приходилось подавать ему еду. Молодой человек внес в атмосферу, царящую в их доме, нечто такое, с чем ей никогда раньше не приходилось сталкиваться.

Это напоминало порыв ветра, ворвавшегося в распахнутое окно и промчавшегося по тесным комнатам, или яркое солнце, лучи которого неожиданно ослепили твои глаза.

Даже когда маркиз лежал без сознания, от него исходило явное мужское очарование.

Теперь, когда он очнулся и с ним можно было разговаривать, спорить, Ровена разглядела в маркизе такие черты характера, которые вызывали в ней протест.

Ее выводила из себя спокойная уверенность маркиза в собственной значимости, в том, что весь мир должен вращаться вокруг него, все должны кланяться, угождать ему и исполнять его приказания.

К тому же Ровена не могла избавиться от мысли, что маркиз оказывает им одолжение, оставаясь в их доме, в то время как в его распоряжении огромные, роскошные дома, где ему было бы гораздо удобнее.

Секретарь заехал повидать маркиза в коляске, запряженной такими лошадьми, что Ровена забыла обо всем и долго не могла налюбоваться на них.

Лакей, приходивший каждый день прислуживать маркизу, еще больше убедил Ровену в том, что их пациент занимает видное положение в обществе, и это заставило ее почувствовать себя еще менее значительной.

Маркиз осушил залпом бокал кларета и потребовал еще вина.

— По предписанию доктора вам разрешается только один бокал, милорд, — напомнила Ровена.

— Ерунда! — воскликнул маркиз. — Я хочу пить и требую еще вина. Налейте.

Ровена чуть было не подчинилась ему, но потом вовремя спохватилась.

— Вы должны спросить разрешения у моего отца, — сказала она. — Что касается меня, я выполняю указания доктора, а не ваши.

— Вы просто хотите наказать меня, — усмехнулся маркиз. — За то, что я позволил Лотти съесть своего голубя. Прекратите изображать строгую сиделку и налейте мне еще бокал кларета. — В его тоне сквозило раздражение.

— А если я откажусь?

— Тогда я встану с постели и налью вина сам.

— Вы не осмелитесь!

— Уверены в этом?

Глаза их встретились, и между ними начался своеобразный немой поединок. Наконец, сделав для себя неприятный вывод, что маркиз поступит именно так, как сказал, Ровена уступила.

— Очень хорошо, — сказала она. — Пусть будет по-вашему, но, если вечером вы, милорд, будете страдать от головной боли, не обвиняйте в этом меня.

— Вы наверняка знаете, что пациенту надо стараться доставлять удовольствие, мисс Ровена? — произнес маркиз. — Хорошее настроение способствует выздоровлению.

Он смотрел с улыбкой, как Ровена подняла над бокалом графин, который, так же как и вино, привез из Свейнлинг-парка его лакей.

Ровена ничего не ответила, и маркиз продолжал:

— Почему вы молчите? Я уже привык к тому, что вы отвечаете колкостью на каждое мое замечание, и ваше молчание даже обеспокоило меня.

— Держу свои мысли при себе, так как вы еще недостаточно хорошо себя чувствуете, чтобы услышать их, — ответила Ровена. — Не хочется огорчать вас.

Маркиз улыбнулся.

— Вот это уже похоже на вас, мисс Ровена. А теперь принесите мой бумажник.

— Я вела счет деньгам, которые вы задолжали за услуги моего отца, — сказала девушка. — Хотите взглянуть?

— Конечно!

Открыв ящик, Ровена вынула свои записи и передала их маркизу.

Внимательно просмотрев их, тот сказал:

— Милая девушка, да это же просто смешно! Неужели вы действительно думаете, что я оценю услуги вашего отца в столь ничтожную сумму? Я плачу вдвое больше ветеринару за то, что он смотрит за моими лошадьми.

— Папа будет очень доволен, получив и эти деньги.

— Позже я заплачу вашему отцу именно такую сумму, в какую оценю его помощь. А то, что вы просите за мое содержание и проживание, — это вообще смешная цифра.

— Это больше, чем я обычно прошу с других. — Ровена улыбнулась. — Впрочем, в большинстве случаев пациенты просто не платили.

Маркиз достал из бумажника несколько банкнот.

— Здесь двадцать фунтов, — сказал он. — И позвольте мне внести ясность в финансовые вопросы, мисс Ровена. Это предназначено на расходы, связанные с моим пребыванием в доме. Сумму моего долга вашему отцу я обсужу с ним лично.