В горах мое сердце - Барбара Картленд Страница 6

В столовой долгое время царила мертвая тишина, прежде чем лорд Алистер недоверчиво произнес:

— Вы хотите сказать, что отец возложит на меня честь этого соглашения?

— Я боялся, что это потрясет вас, милорд, — ответил мистер Фолкнер. — Но поскольку его милость и в самом деле считает это соглашение вопросом чести, он будет на нем настаивать!

Собеседники на этот раз молчали так долго, что мистер Фолкнер наконец не выдержал напряжения и заговорил первым:

— Надеюсь, милорд, вы позволите мне покинуть вас, у меня несколько деловых встреч в Лондоне по поручению его милости.

Лорд Алистер не отозвался, и мистер Фолкнер продолжал:

— Мне известно, что завтра утром некий корабль отправляется из Тилбери, он доставит нас в Абердин, где нас будет ожидать яхта его милости.

Лорд Алистер по-прежнему безмолвствовал, и словно бы выражение его лица показалось мистеру Фолкнеру устрашающим, тот откланялся несколько нервозно и покинул столовую.

И только после того, как он удалился, лорд Алистер обнаружил, что, сам того не сознавая, стиснул кулаки, чтобы удержать контроль над собой.

Он спрашивал себя с негодованием, от которого горело все его существо, как можно вытерпеть подобное будущее.

Достаточно трудно находиться в положении старшего сына и наследника родового звания отца, но жениться при этом на какой-то неведомой шотландке — это неслыханное унижение. При одной мысли об этом покажется более предпочтительной любая жизнь, пускай и в бедности.

В то же время Алистер не сомневался, что мистер Фолкнер отнюдь не безосновательно сообщал ему о последствиях его отказа вернуться в Шотландию.

Его слова означали, что лорд Алистер в этом случае будет располагать всего несколькими сотнями фунтов годового дохода, оставленного ему по завещанию матерью.

Пока она жила дома, ее отец не только полностью содержал ее, но и оплачивал, насколько было известно лорду Алистеру, его обучение в школе и университете.

Благодаря этому деньги, посылаемые из Шотландии, можно было тратить на одежду, развлечения и вообще все необходимое ему и матери.

Когда Алистер был еще ребенком, они с матерью ездили вместе за границу, а когда он стал взрослым, то и сам повидал многие страны Европы и радовался такой возможности.

Путешествия стоили дорого, их позволяла осуществить только щедрость отца и деда.

Мысль о существовании в будущем без лошадей, без такой удобной квартиры, какую он занимает теперь, вообще без маленьких преимуществ, какие дает достаток средств, казалась непереносимой.

И все же, могут ли любые деньги возместить существование в захолустном замке и женитьбу на женщине, которая, несомненно, неуклюжа, невоспитанна и необразованна?

Когда он подумал об умных людях из политических кругов и из высшего общества, которых считал своими друзьями, подумал о красавицах, которые были его любовницами, его буквально пробрала дрожь.

И вдруг его словно озарило: в голову пришла мысль, как самому определить свою линию жизни.

Если он женится до того, как приедет в Шотландию, то избавится от необходимости брать в жены против своей воли леди Морэг. И отец ничего не сможет с этим поделать.

Это не было окончательным и полным решением проблемы, но хотя бы избавляло от части уготованных ему неприятностей.

Лорд Алистер почти улыбался при мысли о том, как сделает предложение Олив. Она, разумеется, охотно примет его предложение, поскольку он теперь маркиз, а сам он отплатит отцу его собственной монетой, на вполне законном основании отказавшись выполнить его приказание.

Пружинистой походкой направился он из столовой к себе в спальню, где Чампкинс дожидался его, чтобы помочь надеть сюртук.

Сюртук недавно доставили от Шульца, портного лорда Алистера; сидел он без единой морщинки.

Он был настолько хорош, что Чампкинс произнес с откровенным восхищением:

— Мистер Браммел просто лопнет от зависти, когда увидит вас м'лорд!

— Надеюсь, Чампкинс, — ответил лорд Алистер.

Но тут же вспомнил, как дорого обошелся этот сюртук и как велик его долг портному.

И снова ему ударило в голову, что как наследник своего отца он может спокойно относиться к любому счету.

Но как бунтовщик и изгой он вполне может кончить свои дни в долговой тюрьме.

— Вы собираетесь уходить, м'лорд? — поинтересовался Чампкинс.

Лорд Алистер кивнул, и слуга подал ему цилиндр, трость с золотым набалдашником и перчатки.

Выходя из своей квартиры на Хаф-Мун-стрит, лорд Алистер знал, что выглядит великолепно в новом сюртуке, панталонах в обтяжку цвета шампанского и в начищенных до зеркального блеска высоких сапогах.

Поскольку накануне он не отдал соответствующего приказания, фаэтон, недавно нанятый через посредство каретника, не дожидался его у подъезда.

Лорд Алистер медленно двинулся пешком по направлению к Пиккадилли, радуясь солнечному свету, поскольку он был смешан с лондонской пылью, и домам по обеим сторонам улицы, поскольку в них полно было людей.

А в воображении перед ним представали обширные пространства вересковых пустошей, где обитают одни куропатки, и он почти ощущал соленый привкус резкого ветра, несущегося с моря.

Пока он шествовал по Пиккадилли, его то и дело приветствовали приятели и очаровательные дамы кивали ему из-под шляп с большими полями, проезжая мимо в открытых экипажах; лорд Алистер на ходу впитывал, вбирал в себя все, что видел.

Он чувствовал глубокую привязанность к мостовой у себя под ногами, к деревьям Грин-Парка, к крышам Девоншир-Хауса, четким силуэтом очерченным на фоне неба.

«Это моя жизнь. Именно здесь происходит то, что увлекает всю нацию, — размышлял он. — О чем я стану думать, о чем говорить, что переживать в пустынных горах Шотландии?»

Эти мысли причиняли ему боль, и потому он решил никому не сообщать о своих изменившихся обстоятельствах.

Завтра он может стать маркизом Килдононом, но сегодня он все еще лорд Алистер Макдонон, самый восхитительный, самый испорченный, преследуемый поклонницами молодой человек из высшего общества.

Он предполагал, хотя мистер Фолкнер и не сказал ему об этом, что одним из поручений, данных отцом управляющему, было посещение Флит-стрит с целью сообщить в газеты известие о смерти братьев лорда Алистера.

Завтра и «Таймс», и «Морнинг пост» непременно оповестят мир о трагедии в заметках под крупными заголовками, но сегодня, подумал лорд Алистер, еще есть несколько часов, когда он может быть самим собой, а не сыном своего отца, которому отдают приказы, как необученному рекруту.

Обратившись к прошлому, он вспомнил голос отца, эхом отдающийся по коридорам замка и наполняющий огромные комнаты с высоченными потолками.