Осмелилась тебя желать - Андреа Лоренс Страница 6

– Конечно, – улыбнулась Скарлетт. – Только не устраивай там беспорядка.

Мейсон рассмеялся. Они оба знали, что беспорядок всегда устраивает Скарлетт. Мейсон был старшим сыном в семье, и его воспитывали очень строго. И он был почти идеальным во всех отношениях. Он был аккуратным. Всегда убирал за собой. Он всегда вешал одежду на вешалку. А обувь клал в шкафчик. Он даже сам застилал постель.

А Скарлетт была творческой личностью. Она была единственным ребенком, и ее воспитали в свободолюбивом духе. Она не считала зазорным оставить на столе на ночь недоеденную кашу или не вымыть за собой раковину, заляпанную зубной пастой. И большую часть времени она проводила в одежде, испачканной красками.

Она была не похожа на него, но Мейсон любил в ней и это. На самом деле он даже завидовал ее способности легко относиться к таким вещам. Те несколько месяцев, пока в их доме жил Эван, Мейсон очень нервничал из-за беспорядка.

– С детьми всегда беспорядок, – со счастливой улыбкой говорила ему Скарлетт, вытирая заляпанный детской кашей стол.

Мейсон пытался научиться легче смотреть на вещи, но воспитание, полученное в детстве, давало о себе знать.

Поднявшись на второй этаж, Мейсон зашел в хозяйскую спальню, чтобы распаковать вещи. Там стояла все та же большая кровать, которую они делили со Скарлетт. Она постелила новое покрывало и перекрасила стены в светло-сиреневый цвет, который казался почти серым. Но эти изменения были не настолько значительными, чтобы заставить его забыть обо всем, что происходило здесь. В его памяти всплыли воспоминания о наполненных страстью ночах, и его тело откликнулось на эти воспоминания так, как не должно было откликаться просто при виде мебели.

Несмотря на существующие между ними разногласия, у них со Скарлетт была очень бурная интимная жизнь. С первого раза, когда они занимались любовью в полночь на берегу океана, и до последней ночи, перед тем как они расстались, между ними вспыхивали искры. Воспоминания об этой последней ночи преследовали его все прошедшие два месяца. Он мучился при мысли о том, что больше никогда не прикоснется к ней, и виноват в этом был только он сам. И теперь, стоя в ее спальне и вдыхая аромат ее духов, он изо всех сил старался заставить свое тело не реагировать на эти воспоминания.

– Приехала Кэрол! – прокричала ему снизу Скарлетт.

– Сейчас спущусь, – отозвался Мейсон.

Он поставил чемоданы на пол, решив, что распакует вещи позже. А сейчас ему следует сосредоточиться на том, чтобы привести свои мысли в порядок и заставить свое тело прислушиваться к голосу разума. В противном случае ему предстоят очень тяжелые несколько недель.

Скарлетт не могла отделаться от чувства, что она очень плохой человек.

Прошло всего три дня с того момента, как Мейсон и Луна с Кэрол поселились в ее доме, но она уже чувствовала себя отвратительной особой. Не потому, что ей не нравилось, что в ее доме появились другие обитатели. Или что ей не нравилась вся эта ситуация. Напротив. Она ей очень нравилась. Ей нравился запах шампуня Мейсона, который оставался в ее ванной после того, как он принимал душ. Ей нравилось слышать детское хихиканье на первом этаже. Это напоминало ей о самых счастливых моментах в ее жизни. И из-за этого ей следовало держать дистанцию и стараться поменьше общаться с людьми, жившими в ее доме.

И именно из-за этого она чувствовала себя отвратительным человеком.

Она не брала Луну на руки с того дня, как принесла ее из машины в дом после похорон. Она не кормила ее, не играла с ней и даже не заходила к ней в комнату. Можно было подумать, что в доме вообще нет ребенка. Скарлетт пыталась убедить себя, что все это было заботой няни. Именно поэтому она и настаивала на том, чтобы нанять няню. Скарлетт была нужна только в качестве статиста. Она должна была притворяться, что она замечательная мать и у них с Мейсоном замечательная семья. И все это только ради Джея. Так что она имела право держаться в стороне. Ей нужно было всего лишь выполнить условия их с Мейсоном договора и выйти из этой ситуации без осложнений для себя.

Эйприл была права. Все дело было в ее инстинкте самосохранения. Но кто мог винить ее? Какая женщина, любящая детей, могла бы устоять перед Луной? Она была самой прелестной и спокойной малышкой изо всех, кого Скарлетт встречала в своей жизни. У нее были каштановые кудряшки, огромные синие глаза, похожие на глаза Мейсона, и его же ямочки на щеках. Но на Рэчел и на Джея она тоже была похожа. От Рэчел она унаследовала вздернутый крохотный носик, а от Джея – пухлые губки. Но, к несчастью, Скарлетт видела лишь те черты, которые напоминали о Мейсоне.

Черты, которые мог бы унаследовать от него их ребенок, если бы он у них был.

Но ей приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы заставить себя держаться отчужденно. Потому что это было в ее характере – хотеть заботиться о людях. Когда до нее доносился детский плач, ей хотелось успокоить малышку. А стоило ей услышать, как Мейсон выругался, ей хотелось броситься к нему и выяснить, не поранился ли он. И ей приходилось все время напоминать себе, что это был не ее ребенок и не ее муж. Если она хотя бы на момент забудет об этом, в конечном счете останется с разбитым сердцем.

Она и так не могла оправиться от нанесенного ей Мейсоном удара. И как ей было излечиться от любви к нему, когда он сидел на ее диване, смотрел футбол по телевизору или работал на своем компьютере?

До сих пор она прикрывалась тем, что ей нужно работать. И это было правдой. В студии ее ждали три больших холста. Когда она закончит работу, их сфотографируют, упакуют и отправят на Гавайи, чтобы повесить на стену в новом, недавно открывшемся отеле.

Скарлетт отступила на шаг, чтобы оценить свою работу. Но как она могла сосредоточиться на ней, когда взгляд ее постоянно падал на диван, на котором лежали аккуратно сложенные одеяла и пижама Мейсона?

Она положила кисть и потянулась. Взглянув на часы, она обнаружила, что уже семь часов вечера. Она работала с полудня не прерываясь, чтобы поесть или хотя бы выпить чаю.

Ну что ж, на сегодня довольно. Она вышла из студии и направилась на кухню. Там была Кэрол, которая наливала себе чашку чаю. Ее лицо немного отекло, а нос был красным.

– Добрый вечер, миссис Спенсер, – хрипло проговорила она.

Скарлетт нахмурилась:

– Вы выглядите ужасно, Кэрол. Вы не заболели?

Кэрол покачала головой:

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Я почти никогда не болею. Я знаю, что момент сейчас неподходящий. Вы так заняты, а если Луна заразится от меня, она не сможет навещать своего отца в больнице.

Это было правдой. Химиотерапия вместе с раком разрушила иммунную систему Джея. И он легко мог подхватить любую инфекцию, а в настоящий момент это было смертельно опасно для него.

Кэрол поставила чашку с чаем на стол, несколько раз чихнула, а потом раскашлялась. Скарлетт очень не понравился звук этого кашля. Она приложила руку ко лбу Кэрол и обнаружила, что та вся горит.