Кто следит за Амандой? - Дженел Тейлор Страница 60

Этан задернул белые шторы и вновь сосредоточил свое внимание на экране компьютера. Поисковая программа ожидала команды; набрав «Уильям Седжуик и его ребенок», он нажал клавишу ввода.

Прокручивая появляющуюся на экране информацию, Этан очень надеялся, что всплывет хоть что-то стоящее, но, как обычно, найденные статьи не имели никакого отношения к тому, что он искал. Ничего нового. Он запустил такой же поиск по трем самым крупным газетам Нью-Йорка, и снова ничего.

– Проклятие! – пробормотал Этан и в сердцах двинул ногой по тумбе длинного стола.

Дверца тумбы неожиданно открылась, наклонившись, Этан с такой силой захлопнул ее, что та распахнулась окончательно. Внутри на полке лежал сложенный вдвое листок, на котором было написано имя: «Карен Андерсон».

Аманда бегом поднялась по лестнице и постучала в дверь:

– Этан? Ты в порядке? Что за грохот?

– Подожди секунду, – отозвался Этан, – это всего лишь стол. – Он схватил листок, обычный листок белой нелинованной высокосортной бумаги, и вышел из комнаты. Аманда ждала у двери. Этан протянул ей листок.

Она взглянула на бумагу:

– Это почерк моего отца.

«Дорогая Карен, – прочитала она, – слово «прости» не поможет исправить то, что я сделал. Я знаю, что причинил тебе боль. Я знаю, что надо было оставить тебя в покое. Но ты так красива, а я слишком слаб. Я знаю, что ты хочешь верить, что ребенок, которого ты носишь, – мой. Но это не так.

Мне очень жаль. Я знаю, что ты мечтаешь, что все закончится, как в сказке, и я попрошу тебя выйти за меня замуж. Но это невозможно. К сожалению, не я отец твоего ребенка. Пожалуйста, прости меня. Я знаю, какой ты нежный цветок, и мне не следовало приближаться к тебе. С наилучшими пожеланиями,

Уильям».

– Подожди здесь, – сказал Этан. – Я хочу кое-что проверить.

Он вбежал обратно в комнату и напечатал в графе «Поиск»: «Карен Андерсон и ее ребенок». Имя было настолько распространенным, что появились тысячи ссылок. Этан добавил в поисковое имя слово «Седжуик». Появилась еще одна ссылка.

«3 мая 1984 года... Андерсон Карен, тридцать, родилась в Бруклине, внезапно скончалась в четверг ночью у себя дома. Была в штате домашней прислуги Уильяма Седжуика, нью-йоркского предпринимателя. У Андерсон осталась дочь Уилла в возрасте одного месяца...»

Воздух со свистом вышел из легких Этана. Он схватил компьютер и бросился на площадку.

– Прочитай этот некролог, – сказал он Аманде. Аманда прочитала запись, и кровь отлила от ее лица.

– Звучит так, словно она совершила самоубийство. Думаешь, она это сделала из-за записки, которую он ей оставил? Ее ребенку был всего месяц. О Боже, Этан!

В графе «Поиск» онлайнового справочника он напечатал: «Уилла Андерсон». По спине пробежал холодок. Уилла Андерсон жила буквально за углом, на Бродвее, между Семьдесят четвертой и Семьдесят пятой улицами.

– Возможно, это просто совпадение, – сказал Этан. – А возможно, она всю жизнь готовилась к чему-то подобному. Может быть, она узнала, что ее мать покончила с собой из-за того, что ее хозяин отказался жениться на ней, отказался признать своего ребенка. Возможно, Уилла ожидала, что ее упомянут в завещании. Возможно, она так же жаждет заполучить этот особняк, как жаждал и Кевин Фануэлл.

– Ужасная история! – сказала Аманда. – Как отвратительно! Почему мой отец так бездумно обращался с жизнями других людей? Как он мог?

Этан положил руку Аманде на плечо:

– Я хочу, чтобы ты держалась, все-таки дело пусть и медленно, но движется. Как только Томми станет получше, мы попросим Летти или Дженни посидеть с ним, а сами сходим осмотримся возле дома Уиллы и постараемся разузнать о ней побольше.

Она глубоко вздохнула и отрицательно качнула головой:

– Нет, Этан, мы не можем ждать. Отправляйся сейчас, пока не стемнело. Со мной все будет в порядке. Окна и двери заперты. Я все время буду держать свой сотовый под рукой. При малейшем шуме я позвоню 911.

– Нет, я не оставлю тебя одну.

– Иди, Этан. Оставляя, ты меня, возможно, спасаешь.

Он посмотрел ей в глаза. Она была совершенно серьезна.

– Если что-то случится с тобой, Аманда...

– У меня есть телефон, – прервала она его. – У меня твоя бейсбольная бита. Кругом двойные замки. Сюда никто не заберется.

– Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

– Этан, она живет в двух шагах. Ты быстренько соберешь кое-какие сведения, разведаешь и вернешься не позже чем через час.

– Проводи меня, – сказал он. – Я хочу услышать, как ты запираешь дверь и задвигаешь за мной дверной засов.

Аманда коснулась его руки:

– Хорошо.

У двери он остановился, нежно привлек Аманду к себе и поцеловал. Потом, не говоря ни слова, Этан исчез в сгущающихся сумерках.

Было все еще необычно тепло для декабря, и Этан, торопливо идя по улице, попытался расстегнуть молнию на своей теплой кожаной куртке.

– Молнию заело, – пробормотал он, дергая за крошечный блестящий язычок. Он сделал еще одну попытку, потом начал стягивать о себя куртку. На нем был теплый шерстяной свитер, этого было вполне достаточно. На него напали, когда он вытягивал руки из рукавов. Кто-то схватил его сбоку, очевидно, неизвестный поджидал его, прячась между припаркованными машинами. Он почувствовал удар по голове, и на мгновение в глазах потемнело. Потом последовала белая вспышка, и ноги подкосились.

– Возьмите мои деньги, – с трудом прохрипел Этан и сплюнул кровь. – В бумажнике полно наличных. Возьмите и отпустите меня.

– Ты никуда не пойдешь, ублюдок, – произнес слишком хорошо знакомый ему голос.

Его вновь ударили по голове чем-то тяжелым, и он упал лицом на бетон. Кровь капала со лба, заливала глаза, текла по щекам, смешиваясь с кровью, сочившейся из разбитых губ. Он пытался говорить, но не мог.

«Поднимайся, – приказал он себе, как только в голове начало немного проясняться. – Поднимайся...»

Он с трудом держался, чтобы не закрыть глаза, но перед собой Этан видел только тротуар, посыпанный песком, и лужу собственной крови.

Внезапно он почувствовал, что его грубо поволокли куда-то. А потом больше ничего не было, только темнота.

Аманда почувствовала себя неуютно, как только заперла дверь и вернулась в холл. Было очень непривычно находиться в особняке без Этана. Внезапно дом показался ей слишком большим, в нем было тихо и тревожно.

Она пошла в гостиную и некоторое время бездумно глядела в окно. Ей очень хотелось, чтобы Этан поскорее вернулся. Аманда посмотрела на портрет своего любвеобильного отца, уже точно зная, что отдаст его Кларе. Если Клара хочет любить человека, который разбил ей сердце и который оставил после себя лишь слезы и разочарование, так тому и быть. Если картина поможет этой женщине жить дальше, то, наверное, стоит отдать ей портрет человека, который никогда не принадлежат своим дочерям.