Пламя любви - Патриция Филлипс Страница 60

— Зачем мне жить, если ты не хочешь меня? — вымолвила Тарифа, протягивая ему кинжал. — Если ты не убьешь меня, я сделаю это сама. — И девушка быстрым движением повернула клинок острием к груди.

Джордан, зачарованно наблюдавший за ней, схватил Тарифу за запястье, и она выронила кинжал.

— Не будь дурочкой! У тебя нет причин убивать себя.

— Есть, если ты предпочитаешь мне мертвую женщину.

— Она жива.

— Но не для тебя, раз ты не можешь обладать ею… Зачем же отвергаешь меня?

Джордан замер, пораженный ее логикой. Она стояла перед ним на коленях, полы жилета разошлись — достаточно было легкого прикосновения, чтобы ее грудь обнажилась. Он не мог оторвать взгляд от ее тонкой талии и пупка. В темных глазах Тарифы сверкали слезы, по плечам рассыпались густые черные волосы.

Пальцы Джордана крепче сжались на хрупком запястье девушки. Она права. Элинор недосягаема для него, как если бы умерла.

— Благодарю тебя, Тарифа, — хрипло произнес он.

— За что?

— Ты открыла мне глаза. Она отвергла меня, и нечего льстить себя надеждой…

Тарифа не дала ему договорить и со вздохом прильнула к нему.

— Я принадлежу тебе. И не потому, что обязана, а потому, что люблю тебя.

Ее страстное признание поразило Джордана. Он помедлил, задержав руку на ее талии.

— Как ты можешь так говорить? Ты же совсем не знаешь меня.

— О, я хорошо тебя знаю, — мягко возразила Тарифа и прижала его руку к своей груди. — Похорони свое горе. Ты слишком долго держался за него.

Джордан резко втянул воздух, сердце его учащенно забилось, тело ожило. Со стоном запустив пальцы в ее волосы, он привлек девушку к себе. Ему не потребовалось много времени, чтобы избавить ее от легких одежд. Охваченный страстным желанием, он погрузился в ее теплое лоно.

Когда Джордан проснулся, солнце уже высоко стояло в голубом небе. Бледные лучи, еще не успевшие набрать силу, играли на его лице. Он не сразу сообразил, почему чувствует себя таким умиротворенным. Затем вспомнил.

Тарифа, опустившись на колени, протянула ему чашу. Пока Джордан пил прохладную воду, она не сводила с него сияющих глаз. Как он прекрасен! Ей внушали, что христианские рыцари — безжалостные звери, которые убивают и насилуют мавританских женщин. Но Джордан, несмотря на вполне понятную торопливость, вызванную долгим воздержанием, не причинил ей боли. И даже обещал в следующий раз доставить удовольствие.

Она провела кончиком пальца по его темным бровям. Джордан улыбнулся, возвращая ей чашу. Он не возражал, когда Тарифа приподняла простыню, разглядывая его нагое тело. Наслушавшись от своих соплеменников жутких историй о жестокости христиан, она почти верила, что они отличаются от других мужчин.

В определенном смысле ее предположения подтвердились. Кожа у христиан была светлее, и они не подвергались ритуальному обрезанию.

— Ты такой мягкий, — прошептала Тарифа, склонившись над ним.

— Это ненадолго, — проворчал Джордан, наматывая на пальцы длинные пряди ее волос.

Девушка улыбнулась, когда он привлек ее к себе и страстно поцеловал. Голубоглазый рыцарь больше не был рабом мучительных воспоминаний. Прошлой ночью она излечила его.

С этого дня Тарифа ехала рядом с Джорданом. Первое время, глядя на нее, он испытывал чувство вины. Но постепенно драгоценные воспоминания об Элинор заняли в его душе потаенное место, недоступное для других эмоций, в том числе и для его чувства к юной мавританке. Он ни разу не сказал Тарифе, что любит ее, да она и не ждала этого. Его любовь принадлежит Элинор.

Месяцы, проведенные под отупляющим солнцем, не прошли для Джордана бесследно. Его представления о чести и благородстве, привитые с детства, сильно изменились.

Вдалеке показался город. Темно-зеленая полоска деревьев у подножия холма сулила воду, которой так жаждали их пересохшие глотки. Утром, пока солнце стояло низко, мужчины подбадривали себя разухабистыми куплетами, но теперь, когда кастильское лето обрушило на них всю свою ярость, они мрачно молчали.

Чуть раньше Джордан заметил на горизонте облако пыли, указывающее на приближение всадников. Но впереди простиралась лишь высушенная солнцем земля. Должно быть, ему привиделось, что часто случается в такую жару. Еще немного, и он увидит караван, груженный дарами от дона Педро. Губы Джордана презрительно скривились. А он еще сомневался, когда кастильский посланник сказал, что дарованная ему крепость — возможно, единственная награда; больше никто ничего не получит. Дон Родриго, видимо, знал это по собственному опыту. По вине этого гнусного недоноска, короля Педро, отказавшегося от своего слова, добрые англичане мрут как мухи в этой забытой Богом стране. Подумать только, Ральф д'Обри, его давний товарищ по оружию, умер от дизентерии в Вальядолиде.

Раздавшийся впереди крик предупредил Джордана об опасности. Внезапно неведомо откуда появилась вопящая орда всадников в белых бурнусах. Выскочив из-за холма, они понеслись вдоль дороги и, метнув копья, так же быстро рассеялись среди скал. Захваченные врасплох англичане с криками и стонами падали на землю.

Тарифа побледнела от ужаса.

— В следующий раз мы будем наготове, — попытался успокоить ее Джордан, приказав лучникам занять позицию на противоположной стороне дороги.

— Это ничего не даст. Их слишком много. — Она подняла на него полные слез глаза. — Им нужна я.

— Что за чушь! Им нужна добыча, как всяким разбойникам. Меня предупреждали, что здесь их полно.

— Это не разбойники. Скорее налетчики…

— Какая разница?

— Разница в том, любовь моя, что я узнала их предводителя. Это мой брат. Они не успокоятся, пока не перебьют всех вас. Прошу тебя, позволь мне уехать, пока не поздно.

— Нет! — воскликнул Джордан, схватив поводья ее лошади. — Ты никуда не поедешь. Мы будем сражаться. Рыцари лучшей в Европе армии не станут бегать от шайки бедуинов.

Тарифа слабо улыбнулась, восхищенная его отвагой, хотя и понимала, что это безрассудство, и не питала иллюзий. Жажда мести, овладевшая ее братом, не оставляла ей никаких надежд.

Взметнувшееся за бугром облако пыли возвестило об очередной атаке. Не тратя лишних слов, Джордан перепоручил Тарифу двум воинам, которые спрятали ее в фургоне.

Укрывшиеся за валунами лучники выпустили стрелы, поразив нескольких мавров, скакавших впереди.

Вдруг Джордан услышал призыв о помощи, едва различимый за шумом сражения. Развернув коня, он понесся к месту схватки и, пробившись в самую гущу, вклинился между раненым англичанином и его противником — бородатым мавром, искусно владевшим саблей.

Джордан остолбенел, узнав в раненом лорда Гастингса. Тот был с непокрытой головой, на единственный зрячий глаз стекала струйка крови, на стеганом нагруднике зияли множественные порезы. Несмотря на раны, старый рыцарь доблестно сражался.