Любовь грешника - Кресли Коул Страница 60

Она размяла пальцы и приступила к делу, надеясь найти что-нибудь тяжелое, чем бы запустить в трясину. Если она поторопится, то успеет взорвать несколько мин.

Ее уши встали торчком. Сквозь усиливающийся дождь она едва уловила крадущиеся шаги хищника. Нет, только не это!

Вот вам и Бауэн, сукин сын, а справа от него мерзавка– сирена.

Все трое мигом уяснили ситуацию. Забыв об осторожности, все трое бросились наперегонки мимо предупреждающего знака, прямо в жидкую грязь. Оборотень был силен и бежал как одержимый. Он выпустил из клетки своего зверя и на середине поля начал превращаться. Тело увеличилось в размерах, клыки удлинились. Короткие темные когти сделались крепкими и длинными, точно сабли. Когда он обернулся, чтобы рыкнуть на Кэдрин, она увидела, что его янтарные глаза стали льдисто-синего цвета.

Кэдрин бегала быстро, и Синди была достаточно сильна, чтобы преодолеть болотистую местность, но им бы ни за что за ним не угнаться.

Кэдрин бежала за ним след в след – пусть Бауэн рискует, прокладывая путь. Синди поддала ходу и стала обходить ее справа.

Кэдрин осенило.

– Синди! – крикнула она, бросаясь вперед. – Правая нога!

Сирена кивнула. Через секунду обе бросились на оборотня, схватили за ноги и свалили в грязь. Он извернулся, оскалив белые клыки. Рванулся к сирене, и та заткнула ему глотку собственным локтем. Взмахнул смертоносными когтями, нападая на Кэдрин, но она успела отскочить. Когти со свистом разрезали воздух в миллиметре от ее лица. Если бы не проклятие Марикеты, им бы обеим давно пришел конец.

Они сражались с огромным самцом, пинали, не давали встать, а он дрался, как дикий зверь, каким, в сущности, и являлся. Они уже довольно далеко удалились от края поля, но пока обошлось без взрыва – значит, мина должна быть где-то рядом.

– Толкай, идиотка! – заорала Кэдрин.

Уворачиваясь от когтей оборотня, они стали толкать его вперед, перекатывая пинками, как бревно. Все трое отчетливо услышали металлический лязг. Бауэн успел лишь оскалить зубы.

Ослепительная вспышка. Кэдрин швырнула сирену на землю, прикрываясь ею, как щитом. Бауэн отлетел на пятьдесят ярдов в фонтане красной грязи, но взрыв задел и Синди с Кэдрин. Посыпались комья земли.

Когда все стихло, Кэдрин столкнула с себя сирену. С злобными причитаниями Синди кое-как поднялась на ноги, зажимая ладонями чувствительные уши, которых не пощадила ударная волна. Она вся была в крови. Кровь стекала по голым рукам и ногам, смешиваясь с ручейками жидкой грязи. Вскочив на ноги, Кэдрин увидела Бауэна. Короткий обломок металла торчал из его ребер. Взрывая почву когтями, он приподнялся на четвереньки. Шатаясь, встал на ноги. Должно быть, он понимал, что выдергивать обломок нельзя, иначе он умрет от потери крови.

Кэдрин оглядела себя – не ранена ли? Кажется, ей повезло, отделалась несколькими царапинами.

Невероятно, но Бауэн вприпрыжку заковылял вперед, роняя капли крови. Оглядевшись по сторонам, Кэдрин заметила странное свечение в одной из луж. Должно быть, ларец вынесло на поверхность вместе с вывороченной взрывом землей. Забыв о минах, она бросилась вперед, спотыкаясь в грязи. Вот она уже нагнала Бауэна.

Обломок металла пронзил его, точно вертел. Его неровный бег, несомненно, был началом агонии, но тем не менее он неуклонно продвигался вперед. Неподалеку слабо светился во тьме деревянный ящичек размером с сигарную коробку. Он был запечатан и качался в воде, как поплавок.

Кэдрин прыгнула вперед, Бауэн тоже. Шлепнувшись с размаху в грязь, они столкнулись головами так сильно, что у Кэдрин на мгновение потемнело в глазах. Чмокнула грязь, ларец отлетел в сторону.

В его синих, как лед, глазах не осталось ни капли разума. Бауэн хрипло проворчал:

– Хочешь, чтобы я тебя убил?

Они снова бросились вперед за призом. Ларец нырнул под воду, и они стали вслепую шарить в грязи, забыв обо всем на свете, даже о том, что в любую секунду мина могла ¥ оторвать им конечности или снести пол-лица. Они схватили приз одновременно. Кэдрин зашипела, щелкая зубами, и потянулась, чтобы выхватить из-за плеча меч. Бауэн поднял смертоносную лапу.

Появился Себастьян и выхватил у них ларец.

Кэдрин растерянно заморгала, глядя на Себастьяна сквозь дождь. Казалось, время остановилось.

Ее поразило свирепое выражение его лица, угольно-черные глаза, жесткие линии рта. Мокрые черные волосы облепили подбородок.

Ей внезапно захотелось стать для него единственной женщиной, которую бы он желал, этот потрясающий самец! Желал всегда, желал до судорог.

Себастьян стоял в странной позе – нога за ногу, и она сразу же поняла почему. Он стоял на мине. Судя по угрожающему выражению лица, так и было задумано. Он протянул руку:

– Иди сюда.

Она бросилась к нему, но и Бауэн не терял времени. Схватив руку Кэдрин, Себастьян телепортировался на край поля.

Мина рванула. Себастьян закрыл ее своим телом, так же, как в храме Риоры.

Когда земля осела, Кэдрин выглянула из-за его плеча. Бауэн корчился, лежа на животе. Изо рта хлестала кровь. Он что-то пробормотал – было похоже на имя женщины. Конечно, имя его подруги.

Казалось, он чувствовал их присутствие, потому что поднял голову. Кэдрин ахнула, увидев, что с ним стало. Одного глаза не было, левая половина лба и висок обуглились. Но изуродованное тело и остатки разума все еще отчаянно жаждали заполучить приз ради подруги, которую он потерял давным-давно. Каким-то чудом, вонзая в почву когти, Бауэн продолжал ползти вперед.

– Унеси меня отсюда, Себастьян, – прошептала она. Но он не реагировал. – Если мы останемся, он натолкнется на следующую мину.

– Именно. – Глаза Себастьяна были черны как ночь, их взгляд обдавал холодом. – Он это заслужил – за то, что сделал с тобой.

Бауэн полз к ним, а Синди брела по полю кругами. Кровь лилась из ее ушей, и она бормотала что-то бессвязное… что– то про ребенка, и этого Кэдрин вынести уже не могла. В прошлом она с удовольствием смотрела бы, как страдают поверженные соперники.

Но теперь она стала другой. Точнее, она стала такой, какой была когда-то, в начале своей жизни.

– Прошу тебя, Себастьян, – взмолилась она и обеими руками схватила его за ворот рубашки. Он вздрогнул от неожиданности и застыл, изучая ее лицо. Что он там увидел – неизвестно, но он вдруг крепко обнял ее и телепортировался.

Их давно уже не было возле поля, но наполненные страданиями крики Бауэна все еще стояли у нее в ушах.

Продрогнув в мокрой одежде, Кэдрин оглядывалась в своей квартире. Казалось, тропическая гроза последовала за ними в Лондон и бушевала теперь за окнами. На город только что опустилась ночь. Время здесь отставало от камбоджийского на шесть часов. Значит, для нее ночь началась заново. Для них обоих.