Француженки не заедают слезы шоколадом - Лора Флоранд Страница 60

Патрик так резко сел, что она соскользнула с него на кровать.

– Похоже, мне нужен холодный свежий воздух, – хрипло сказал он. – Я чувствую себя… странно.

Он смотрел на нее искоса, настороженно, его зрачки расширились, и глаза казались черными.

Сара подтянула колени к своей груди, сжалась клубочком и не могла понять, что это на нее нашло. О боже, она сошла с ума. Как она могла столько наговорить ему? Но ведь все сказанное – правда. Она опять закрыла лицо руками, но ничего уже нельзя было изменить. Все оставалось правдой.

То, что происходило между ними, было похоже на прекрасный сказочный десерт, родившийся из труда, осторожности, риска и фантазии. Десерт – наполненный цветом и вкусом и такой хрупкий, что неосторожный вздох мог разрушить его. Каждый вечер они творили это нежное эфемерное чудо, и официанты несли его к столам.

Неужели волшебные фантазии, которые Сара делала под руководством Патрика, казались идеальными только ей одной?

– Это слишком много для меня. – Он потер грудь, будто у него заболело сердце. – Это… не думаю, что могу все это быстро переварить. – Он дышал глубоко и так тяжело, будто ему приходилось силой заставлять ребра расширяться. Потом в ошеломлении потряс головой. – Так вот каким ты видишь меня…

– А надо по-другому?

Сара была смущена. Обняв колени, она сидела неподвижно. Все вокруг казалось ей зыбким, непонятным.

– Что ж. – Он сглотнул. – Я должен выйти на воздух, Сара. Может, погуляю немного. – Он начал вставать, но остановился, повернулся и взял ее за запястье. – Не уходи, пока меня не будет. Прими ванну. Долгую, горячую ванну, и… – Он нажал большим пальцем между ее бровями. – Не уходи. Просто наслаждайся, Sarabelle. Я вернусь. – Он наклонился, и поцелуй был быстрым и яростным. Его руки взлетели в ее волосы и сильно сжались. Она коротко и негромко охнула от боли. – Прости, – сказал он. – Pardon, видишь? Мне может понадобиться время. Но я обязательно вернусь.

Патрик пошел к двери, и Сара не увидела, как он нацепил на лицо легкую ухмылку. Он лениво пожал плечами, делая вид, что для него все это было лишь легкой игрой, не имевшей никакого значения.

В дверном проеме он повернулся и подмигнул Саре.

– Прошу тебя, никаких сексуальных фокусов в ванне без меня, chérie. У меня много планов, и я хочу, чтобы ты жаждала их осуществить.

И он ушел.

Это и вправду было слишком много для него.

Патрик не знал, что ему делать. Столько лет он даже самому себе не признавался, что существуют вещи, которые значат больше всех остальных. Ну, не то чтобы не признавался – не разрешал ничему иметь самое большое значение. Не мог разрешить, потому что был не в состоянии преодолеть давно укоренившееся убеждение, что если позволить кому-нибудь – даже себе! – понять, насколько что-то имеет значение, то оно, это что-то, будет вырвано из его рук, использовано, чтобы поиздеваться над ним, и в конце концов разрушено в наказание за то, что он, Патрик, не желает плясать под чью-то гребаную дудку. Люк, убеждая Патрика в обратном, потратил неимоверно много сил, но поколебать его предубеждение не смог.

А потом в жизнь Патрика вошла Сара.

И когда она поняла, что нечестно пытаться заставить его ходить перед ней на задних лапках, сказала, что ей жаль.

И сказала, что он был…

У него перехватило горло – странно, что это случилось на людной улице. Он даже не мог дословно вспомнить, что она сказала. И не мог не думать о возникших проблемах, причем сразу обо всех.

В груди возникло ощущение раздувающегося сердца, будто оно было из карамели, и кто-то накачивал в него слишком много воздуха. Только карамель эта была тверже костей. Она давила изнутри, угрожая вот-вот вырвать грудину из тела.

Он шел и шел, надеясь, что Сара наслаждается его большой шикарной ванной, которой сам он никогда не пользовался. Как же хорошо, что его фантазия, наделенная даром предвидения, заставила установить эту ванну! С того дня прошло много времени, и вот теперь он мог мысленно любоваться Сарой, представляя, как она нежится в теплой ласкающей пене.

Он задержался перед магазином, где продавали всякие роскошные штучки для ванн, вошел и купил ароматизированные шарики, будто предназначенные для того, чтобы именно милая Сара растворила их в воде. Сунув пакетик в карман куртки, Патрик двинулся дальше. Пусть этот подарок она тоже не захочет принять, но ему нравилось думать о том, как облако аромата окружает ее, пока она отмокает в ванне и какие-нибудь особые масла смягчают ее кожу. «Позволь мне одарить тебя мылом и благовониями, дабы ты не забывала – все, что заставляет тебя чувствовать себя легко и хорошо, приходит от меня».

Иногда так приятно знать, что ты не единственный в мире мужчина, который иной раз садится в лужу. Со всеми мужиками такое случается. Просто другим не повезло, и они не встретили столь прекрасную женщину, как Сара. Хотя, кто знает, может быть, везению должна сопутствовать некоторая хитрость и небольшое умение манипулировать людьми?

«Сара, да не будут задеты твои чувства. Потерпи немного. Будь там, когда я вернусь. Я стараюсь изо всех сил.

Я стараюсь ради тебя, Sarabelle. Сделаю все, что будет нужно».

Зазубренные стрелы его мыслей летели вверх, пронзая тяжелые подбрюшья туч, и из них сыпались нечастые капли. Патрику мерещилось, что каждая несет ему осуждение. Улицы были полны людей, и в воздухе витала злость – рабочий день для большинства был омрачен холодной изморосью. Патрик едва замечал окружающих, ведь за двенадцать лет хорошо научился избегать столкновений, двигаясь среди огромного количества тел в маленьком пространстве – в метро, в приемной семье, на парижских улицах – и, самое главное, в кухнях.

Он шел на север через Marais [100], потому что прогулка вдоль Сены вызывала слишком много самоанализа. Но довольно быстро Патрик начал сожалеть о своей прогулке, потому что тратил на нее их выходной. Который они намеревались провести вместе. Вдвоем.

В магазинах все было посвящено Дню святого Валентина. От экстравагантных фантазий, щеголявших разнообразными сердечками, у Патрика по телу бежали холодные мурашки, но ему хотелось, чтобы Сара тоже полюбовалась этими витринами. Он мог поспорить на что угодно, что она любит разглядывать витрины и даже делает наброски в своем маленьком блокнотике, чтобы потом использовать их в собственной кондитерской.