Один прекрасный вечер - Кристина Додд Страница 61

Пруденс ничего об этом не знала. Милая девочка. Миллисент знала, что все ее унижения, все ее страдания не были напрасными, потому что Пруденс росла бодрой и жизнерадостной, по-детски наивной – такой, какой Миллисент никогда не была. Пруденс будет блистать на этом первом в ее жизни балу. Будет танцевать и веселиться. Будет флиртовать, потом выйдет замуж и нарожает детей. Она воплотит, все мечты, которые когда-то были у Миллисент, поэтому жертва Миллисент была ненапрасна.

– Прости, что бросил тебя, оставив одну с отцом, – сказал Роберт. – Я очень переживал за тебя.

– Я тоже за тебя переживала. Все то время, пока тебя не было дома. Бо, по правде говоря, я надеялась, что пребывание на Пиренейском полуострове пойдет тебе на пользу. Когда отца не будет рядом и ты станешь жить в. окружения сверстников, нормальных, здоровых и жизнерадостных, то сможешь время от времени наслаждаться радостями жизни. Мужскими радостями.

Впервые с начала их разговора Роберт расслабился. Откинувшись на диване, он с интересом смотрел на сестру.

– Мужскими радостями, говоришь? Что же это за радости?

Миллисент понимала, что Роберт ее дразнит. Подтрунивает над ней! Как бывало в старые добрые времена, когда отец уезжал, и они, счастливые, оставались в доме одни.

– Ты сам знаешь. – Миллисент махнула рукой. – Вино, карты… женщины.

Роберт рассмеялся:

– Кое-что из этого было, Миллисент. Клянусь, Миллисент, кое-что было.

Миллисент заглянула ему в глаза:

– Но по большей части было трудно. – Роберт не стал отвечать, лишь пожал плечами:

– Я хотел сказать тебе, Миллисент, что благодарен тебе за все. Для меня, для Пруденс и для всего поместья ты сделала больше, чем могла бы сделать целая сотня женщин, и все это ты делала без единой жалобы, хотя, видит Бог, тебе было очень нелегко. – Роберт заглянул сестре в глаза. – Я благодарю тебя и хочу, чтобы ты знала, как я тобой восхищаюсь. Ты самая лучшая сестра на свете, и каждый день я благодарю Господа, что он послал мне тебя. Особенно сейчас, когда у тебя столько хлопот с этим балом. – Миллисент не нашлась что ответить. Еще никто никогда не выражал ей своего восхищения. И Миллисент была глубоко тронута. Слова брата грели ей душу.

– Я вернулся, – продолжал Роберт, – и хочу принять на себя часть забот. Я понимаю, что до сих пор немногое успел, но я обещаю исправиться. А что касается сегодняшнего вечера, умоляю тебя, найди время насладиться плодами своего труда.

– Что ты имеешь в виду?

– Танцуй, пей, ешь, сплетничай, – сказал он. – Разве не этим обычно занимаются леди на балах?

– Не знаю, – несколько растерянно ответила Миллисент.

– Я сказал что-то не то. Прости. – Роберт встал и поклонился. – Не стоило мне тебя беспокоить.

Миллисент совсем не хотелось, чтобы он уходил. Особенно сейчас, когда, судя по всему, он пришел с какой-то своей проблемой.

– Роберт, присядь. Ты знаешь, что можешь попросить меня о чем угодно. Я все для тебя сделаю.

Роберт неохотно присел на краешек софы.

– Ты могла бы сделать мне одолжение?

– Все, что угодно, – сказала Миллисент.

– Лорд Тардю – мой друг. Ну, ты же помнишь Кори. Он довольно часто приезжал сюда.

– Да, помню. – Как она могла забыть?

– Он будет сегодня здесь.

– Знаю. – «Принцесса Клариса, это ее рук дело». Неужели она говорила с Робертом о ней, Миллисент? Но она не могла так жестоко поступить. И Роберт не стал бы пытаться тайно их свести. Он слишком хорошо понимал, что такая женщина, как Миллисент, едва ли сможет привлечь такого мужчину, как Кори.

Но Роберт, похоже, ни о чем таком не догадывался. Он понизил голос до шепота:

– Я не сказал тебе о причинах, побудивших меня устроить этот бал.

Миллисент удивленно покачала головой:

– Что же это за причины?

– Пока не скажу. Доверься мне, тебе лучше не знать подробностей. Но у меня не будет времени похлопать Кори по плечу и пообщаться с ним, моим верным другом, столько, сколько требует наша давняя дружба. И я не хочу, чтобы он задавался вопросом о том, почему я не подхожу к нему. Я знаю, что у тебя и так полно забот, но не могла бы ты потанцевать с ним и пофлиртовать, просто отвлечь его немного?

Сердце Миллисент болезненно сжалось. Неужели Роберт знает о ее тайной страсти к Кори? Неужели он над ней насмехается?

Но нет, вид у него вполне серьезный.

– Я не умею флиртовать. – Это признание далось ей нелегко. – Я просто не знаю, как это делается.

Роберт усмехнулся:

– Тебе не надо ничего делать. Просто улыбайся и веди себя так, словно он тебе интересен. Он не слишком проницательный парень. Он поверит в то, что ты в него влюблена, и с удовольствием станет за тобой ухаживать.

– Там будет немало других девушек, гораздо красивее меня.

– Но ни одна из них не сравнится с тобой, Миллисент. Он сказал, что у тебя великолепная фигура. Оденься так, чтобы произвести на него впечатление. У тебя самая красивая в мире улыбка. Улыбайся ему. Плюс ко всему у тебя репутация женщины, невосприимчивой к флирту. Обещаю тебе, когда он поймет, что завоевал крепость, к которой никто до него и приблизиться не смел, он прикипит к тебе всем сердцем. – Роберт пожал руку сестры. – Тебе очень этого не хочется, сестра? Тогда я попытаюсь найти иной способ отвлечь его, менее эффективный.

– Нет! Я с удовольствием тебе помогу, сделаю все, что в моих силах. – Миллисент сделала несколько глубоких вдохов.

– Хорошо. – Роберт хлопнул себя по коленям и поднялся. – Меня все больше восхищают твоя смелость и решительность, я в тебя верю. Сейчас мне надо уйти, но помни: ты должна отвлекать его весь вечер.

– Обещаю. – Миллисент словно сквозь туманную дымку смотрела вслед брату.

Уже подойдя к двери, он вернулся.

– Надеюсь, ты не откажешь мне еще в одной просьбе. Прими мой подарок. Я заказал тебе платье у госпожи Дабб. Говорят, она неплохо разбирается в моде. Она пообещала мне сшить для тебя платье, в котором ты будешь смотреться потрясающе. Но если платье тебе не понравится, не насилуй себя: надень то, в котором тебе будет более комфортно. Все твои платья смотрятся на тебе очень мило.

Роберт ушел. Ладони Миллисент стали липкими от пота. Он ею восхищен? Восхищен ее смелостью и решительностью? Он заметил, сколько всего она сделала, пока его не было? Он замечает то, как она ведет хозяйство? Он высоко ее ценит? Она с трудом понимала, что происходит.

Миллисент и в ранней юности считала себя почти невидимкой, а с годами в ней крепла уверенность, что ее замечают все меньше и меньше.

Но из слов Роберта следовало другое, и почему-то слова восхищения, услышанные из уст брата, изменили для нее все.