Мотылек летит на пламя - Лора Бекитт Страница 61

Всего месяц назад армия Союза стояла в семи милях от Ричмонда, и ее с трудом удалось отбросить назад! Так они дойдут и до Чарльстона; между тем хорошо известно, что озверевшие солдаты делают с женщинами, особенно если среди этих женщин есть бесправные рабыни, которых многие не считают за людей!

Хотя в последнее время Барт приходил домой поздно, Джейк все же решил заглянуть к приятелю. Возможно, тот вернулся пораньше, и ему удастся поделиться с ним новостями.

Джейк постучал, а когда никто не отозвался, толкнул дверь и вошел. Он сразу почувствовал запах, который ему приходилось вдыхать слишком часто и который невозможно спутать ни с чем: густой, сладковатый, металлический запах крови.

На полу лежало два тела. Хватало беглого взгляда, чтобы понять, что люди мертвы. У одного из них не было лица: выстрел вдавил плоть в череп, превратив ее в кровавое месиво. Глаза второго были открыты, а в уголке рта виднелась засохшая красная струйка. Пуля угодила ему в грудь.

Хотя вокруг все было раскидано, Мелвин спокойно спал в колыбели. На стуле сидела Унга. Ее взгляд был внимательным, холодным, тяжелым; она все еще сжимала в руках револьвер. На столе стояла одинокая свеча. Ее слабый дрожащий свет делал эту картину еще более зловещей.

Джейк опустил руки. Он был настолько растерян, что задал нелепый вопрос:

— Почему ты не заперла дверь?

— Она была заперта. Они сорвали щеколду.

— Кто эти люди?

— Не знаю. Они ворвались ко мне и сказали, что Барт утаил золото и должен его сдать. Я ответила, что здесь нет золота. Тогда они принялись искать, все перевернули, но ничего не нашли. Один схватил меня за ворот платья и сказал, что если я не признаюсь, он вытрясет из меня душу, а другой подошел к Мелвину и заявил, что знает способ получше: взять ребенка за ножку и немного подержать в воздухе. Когда он попытался вынуть моего сына из колыбели, я выхватила кольт, который Барт оставил мне на случай защиты, и застрелила обоих мужчин.

— Когда он вернется?

— Наверное, скоро.

Барт пришел через полчаса. Заслышав шаги приятеля, Джейк вышел за дверь и там рассказал ему о том, что случилось.

Губы Барта искривила горькая усмешка, а сквозь кожу цвета жженого сахара проступила бледность.

— Бог не ведет счета нашим несчастьям. Я никогда не думал, что наша встреча и совместная жизнь будет такой короткой, — на удивление спокойно произнес он, и Джейк сразу понял, что приятель мгновенно принял решение. Он окончательно убедился в этом, когда Барт спросил:

— Ты позаботишься об Унге и о нашем сыне? Не оставишь их одних?

— Не оставлю.

— Обещаешь?

— Конечно.

Когда Барт вошел в комнату, он лишь мельком взглянул на трупы, а после приблизился к жене, порывисто обнял ее и крепко прижал к груди.

— Ты будешь делать все, что скажет Джейк. Когда Мелвин подрастет, расскажешь ему обо мне.

Унга не выдержала и сникла. Она была счастлива совсем недолго, и теперь счастье ушло из ее загадочных темных глаз.

Видя и слыша все это, Джейк решился на крайние меры.

— Давайте спрячем тела!

— Нет. Эти люди — охранники с горнорудной. Наверняка кому-то известно, куда они пошли.

— Ты уверен, что они действовали от имени властей?

Барт усмехнулся.

— Кто знает! Может, решили набить свои собственные карманы. Ну да не все ли равно?

Взяв волю в кулак, Джейк предложил:

— Сбежим?

— Нет, — твердо произнес Барт. — Если нас поймают и начнется расследование, пострадаешь и ты, и Унга.

Джейк сам знал, что мосты сожжены. Свидетелей, которые не сочли нужным сообщить о преступлении властям, Комитет бдительности карал не менее сурово, чем самого преступника, в результате чего политика укрывательства в Сан-Франциско сошла на нет.

Когда наступило утро, дабы не быть подвергнутым линчеванию, Барт Хантер добровольно сдался властям, признавшись в хищении золота и взяв на себя вину за убийство. Разбирательство было недолгим: его приговорили к двадцати пяти годам тюремного заключения без права переписки и свиданий.

Джейк и Унга возвращались домой по неприглядным унылым улицам. Недавно прошел ураган, едва не срывавший крыши с домов, и город был завален мусором, а некоторые улицы превратились в сточные канавы. Вплоть до вчерашнего вечера порывы бешеного ветра с дождем метали из стороны в сторону верхушки деревьев и хлопали ставнями ослепших окон.

Плечи индианки были согнуты. Она брела, не разбирая дороги, шлепая по лужам и разбрызгивая грязь. Ее прочная, как черепаший панцирь, выдержка дала трещину. Глядя на нее, Джейк с горечью думал о том, что мир устроен неправильно, все в нем нагромождено кое-как, без порядка и смысла.

Очутившись в комнате, Унга села на кровать и закрыла лицо руками. Черные волосы рассыпались по плечам, а на пальце ярко блеснуло золотое кольцо.

— Я должен кое-что сказать тебе, Унга, — тяжело промолвил Джейк. — Я должен вернуться в Новый Орлеан. Вы с Мелвином поедете со мной.

Когда индианка отняла ладони от лица, ее глаза были сухими.

— Зачем ты берешь нас с собой?

— Потому что меня попросил Барт. Дать ему обещание было все равно, что дать обещание умирающему. Позволь мне не уговаривать тебя. Ты должна продолжать жить дальше.

— Хорошо. Только дай мне еще один день, а лучше — два или три.

— Зачем? — удивился Джейк.

У нее никого не было, да если б и был, она не отличалась сентиментальностью, чтобы устраивать долгие прощания.

— Мне необходимо избавиться от ребенка. Дело в том, что я снова беременна.

Джейк замер. В его голове пронеслось множество противоречивых мыслей.

— Думаю, теперь Барт не одобрил бы этого, — осторожно произнес он.

— Он не знает. И никогда не узнает. А двоих детей мне ни за что не поднять.

Разумеется, она была права, и все-таки Джейк спросил:

— Почему после того, как Барт так скверно обошелся с тобой, ты все же решила родить Мелвина?

— Мне захотелось иметь что-то свое.

Джейк стиснул пальцы. То же самое говорил Барт. Иметь что-то свое от плоти и крови. Не быть одному.

Он вновь произнес то, что не собирался произносить:

— Оставь ребенка. Мне кажется, так будет правильнее. Я отвезу тебя в Новый Орлеан к своим родителям и попрошу мою мать позаботиться о тебе, пока ты не родишь. А потом ты найдешь работу.

Она покачала опущенной головой.

— Никто ни для кого ничего не делает просто так.

— Но ведь ты делала — для Барта.

Когда индианка подняла на него взгляд, Джейк впервые увидел в ее глазах слезы.