Гавань разбитых ракушек - Ника Муратова Страница 61

— Это точно, — эхом отозвался Родионов. — Но, может, доктор Виера придумает для тебя лекарство? А, доктор?

— Надо подумать. Когда узнаю, что за дурь, тогда и будем лечить. Но пациент не безнадежен. В отличие, кстати, от меня.

— А что у тебя? — живо спросила Ольга.

Может, сейчас момент сыграет на откровенность и Лара разговорится?

— Много чего. Больше всего на свете я бы хотела сейчас выкинуть из головы свое детство и освободить место для чего-то более светлого. А ты?

— Я… — задумалась Ольга. — Я бы хотела выкинуть из жизни не свои моменты, а чьи-то, моменты из чужих жизней. Думаю, тогда моя жизнь была бы куда легче.

— А ты? — повернулась Лара к Родионову. — Ты бы хотел избавиться от чего-то в своей жизни?

Тот и бровью не повел.

— Нет.

— Нет? — хором спросили изумленные женщины.

— Нет. Я не сделал в жизни ничего такого, о чем приходится жалеть.

— Молодец, — пробормотала Ольга, уткнувшись в бокал.

Вот оно как. Ни о чем не жалеет. Ни о Динаре, ни об их ребенке. Все, значит, было правильно. Ну что же, так и ей легче. Выбор сделан правильный. Ей тоже не о чем жалеть. Она подняла глаза на Дениса. Он смотрел на нее и улыбался. Его улыбка не была ни издевательской, ни ироничной. Ей стало не по себе. Как тогда, в доме у Мишель, когда она видела, слышала, что происходящее выходит за рамки ее разумения, но не понимала и не осмеливалась спросить.

— Лара, а если бы тебе удалось выкинуть свое страшное детство, чем бы ты заполнила вакансию? — спросил Денис.

Она посмотрела на него испуганно.

— Я не знаю.

— Просто представь себе. Чего тебе не хватает?

— А разве можно заменить детство? — вместо Лары отозвалась Ольга. — Ведь детство — это и родители, и полноценная семья, и любовь. Разве можно это чем-то заменить? Мне кажется, с этим проще смириться, перестать уничтожать себя из-за чужих ошибок.

— Это очень легко сказать.

Тихий голос Лары дрожал.

— Но когда прошлое доминирует над всей твоей жизнью, с ним не хочется мириться, от него хочется бежать. Бежать далеко, так, чтобы никто никогда не напоминал тебе об этом.

— И получается?

Родионов слегка наклонился вперед, заглядывая ей в глаза.

— Получалось. До недавнего времени.

— А зачем бежать, если можно встретить проблему и решить ее, возможно, выиграв при этом?

Лара молчала. Денис продолжал давить на нее:

— Мне странно, что такая сильная женщина, как вы, бежит от проблем. Так и будете всю жизнь бегать?

— Возможно. Это ведь мое дело, не так ли? И у меня, значит, есть на это достаточно веские причины.

— О да, веские причины — звучит сильно. Есть у меня уже одна знакомая, которая по веской причине готова прорыть нору в земле до самого ядра, лишь бы спрятаться от попытки честного взгляда на проблему.

Ольга сжалась. Вот наглец! Да как он может вообще так говорить! Но бледное лицо Лары и пристальный взгляд Дениса не дали ей сосредоточиться на своем гневе. Они понимали что-то, чего не понимала она.

— Возможно, ты прав. Я как та собака, которую всю жизнь пинали, а когда появилась возможность быть обласканной, она уже не ждет от человека никаких других прикосновений, кроме побоев.

— Но это абсурд! — воскликнула Ольга, порозовев. — Если тебя бросили родители, то это не значит, что другие тоже тебя предадут!

— А что ты знаешь о предательстве, Ольга? Если ты считаешь, что это так легко пережить, то тебя никогда по-настоящему не предавали.

— Вот это совершенно верно подмечено, — Денис поднял бокал в сторону Ольги.

Да что с ними такое? Словно сговорились.

— И все же, Лара, — продолжил Денис, возвращаясь к сказанному, — если бы у тебя появилась возможность вернуть своих родных, хотя бы для того, чтобы дать им шанс любить тебя, ты бы сделала это?

Лара посмотрела на него долгим взглядом, пригубила вино и вдруг улыбнулась.

Панова переводила взгляд с Дениса на Лару, ища ответы в перестрелке их взглядов. Сердце колотилось. Ей было страшно.

Они легли спать в разных комнатах. Ольга не могла уснуть. Слышала, что и Денис ворочается. Наконец она не выдержала и подошла к проему его комнаты.

— Не спишь?

— Нет.

— Послушай, я тут… Я спросить хотела… Глупо, конечно, но вдруг…

— Что?

Он приподнялся на локте и очень серьезно слушал, вглядываясь в ночной темноте в ее лицо. Она была сама не своя, прямо дрожала. Хотелось схватить ее и крепко прижать к себе. Но сдержался. Еще не время. Она испугается.

— Да так, чепуха. От вина разыгралось больное воображение.

— Может, все-таки скажешь, что?

Она потопталась на холодном полу. Откинула волосы со лба.

— Да нет. Забудь. Спокойной ночи.

Наутро следующего дня Ольга позвала Дениса съездить с ней в пригород Банжула. Она не возвращалась к темам прошедшего вечера. Хватит того, что она не спала всю ночь. Не хватало духу даже себе признаться в своих сомнениях, а уж выяснять что-то у Дениса так и вовсе казалось невозможным. К тому же ее ужасно раздражало его самообладание. При ее нервозности и терзаниях он выглядел веселым и спокойным. Словно он проводил над ней, Пановой, некий эксперимент, о смысле которого она смутно догадывалась, но до конца не осознавала. Ей не хотелось быть подопытным кроликом. Но в то же время ей хотелось продлить его пребывание здесь надолго. Навсегда.

— И куда мы едем? — спросил Денис, подскакивая на ухабах.

— Я хочу передать отцу сувениры. Но одна в то место ехать боюсь.

— Что за место такое, куда даже наша бесстрашная Панова ехать боится?

Она проигнорировала его сарказм.

— Это в пригороде Банжула, в Серрекунде. Там огромный рынок, полно народу.

— С ума сойти. Ольга Панова испугалась толпы?

— Слушай, прибереги свою энергию на что-нибудь полезное.

— Например?

— Например, помочь мне торговаться. Ты же знаешь французский, а я не знаю.

— Мой французский весьма скромен.

— Сойдет.

— А у кого ты хочешь купить сувениры?

— У Муссы, он из Нигера, приехал в Гамбию лет так двадцать пять назад. Держит магазинчик изделий со всей Африки.

— А почему именно у него?

— Увидишь. Магазинчик находится в таких дебрях, что пробраться туда — подвиг. Но оно того стоит!

Перед поворотом на рыночную улицу она остановила машину у обочины.