Первый любовник Англии - Кристина Додд Страница 62

Нет, должно быть, она что-то неправильно прочитала, сэр Дэнни не может быть заключен в тюрьму и приговорен к смерти. Если бы произошло что-нибудь ужасное, Тони непременно сообщил ей. Он не стал бы скрывать от нее!

Или?..

Роузи подошла к окну и медленно перечитала донесение. Прочитав, закрыла глаза. Все правильно. Сэр Дэнни добрался до Уайтхолла, предъявил рекомендательное письмо Тони, потребовал аудиенции у королевы и был схвачен людьми Эссекса. Графу, ловкому и коварному политику, не составило труда обвинить сэра Дэнни в измене и приговорить к смерти. Это было эффективным — и единственным — способом заставить замолчать сэра Дэнни.

Всхлипнув, Роузи опустилась на колени и яростно скомкала письмо, как скомкала бы негодяев, схвативших сэра Дэнни. Его ожидает смерть! И никто не сможет спасти его — палачи ньюгеитских застенков славились своим умением вырвать признание в чем угодно. Закрыв глаза, Роузи уронила письмо и прижала руки к груди. Сэр Дэнни был известен тем, что ужасно боялся боли. Он признается во всем, что ему будет сказано, и окажется на виселице — если повезет.

Роузи уже доводилось видеть головы государственных преступников, выставленные на всеобщее обозрение на Лондонском мосту. Но представить ее любимого Дэнни, ее дорогого сэра Дэнни… Роузи снова всхлипнула.

Словно ребенок, инстинктивно ищущий защиту на материнской груди, Роузи очень медленно подошла к столу…

Тусклый свет, тепло, уют. Спрятавшись, она прислушалась. Где же низкий и ласковый голос? Почему он не зовет ее больше? Горячие слезы обжигают щеки. Неужели она потеряла его?

— Папочка, — прошептала она, — прошу тебя, вернись.

Нет, он не вернулся. Она не могла слышать даже эхо родного голоса.

Это она виновата в том, что он ушел. Она взяла у него что-то. Что-то такое, что ему было очень нужно. Но что?

Закрыв глаза, она попыталась вспомнить. Детская рука тянется к ярко сверкающему кольцу. К кольцу из чистого золота, украшенному красным камнем и печатью — фамильным вензе-лем с двумя переплетающимися S. Пухлые дет-ские руки пытаются примерить его, но кольцо слишком велико и не хочет держаться на пальце. Оно падает и катится по полу. Она ловит маленький сверкающий обруч и крепко сжимает в кулачке.

Ее укромное место здесь, в темноте под столом. Именно тут она держит свои несметные детские богатства. Она знала, что отец никогда не стал бы прятать это кольцо — ему было бы достаточно запретить ей прикасаться к печати. Наверное, узнав, что кольцо находится в целости и сохранности, он был бы счастлив.

Роузи мгновенно открыла глаза. Ее тайник! Рука, теперь уже взрослая и вполне реальная, сама потянулась к нужному месту, к узкой щели между одной из тумб и столешницей. Из пустого пространства полетела пыль, и Роузи стала искать, еще не зная, что ищет, и не уверенная, что это там.

Но это там было. Кончики пальцев коснулись чего-то круглого и холодного. Она осторожно вынула его и поднесла к глазам. Золотое кольцо-печатка с двумя S и сверкающий алый рубин.

Итак, она на самом деле леди Розалин Беллот, дочь графа Сэдлера. Она — наследница поместья Одиси.

Неужели она сомневалась в этом раньше? Сжав кольцо в кулаке, Роузи поднесла его к груди. Да, она вспомнила этот дом, эти земли, этих слуг. Она вспомнила Хэла и его предательство. Она вспомнила все.

Но разве она сомневалась в том, что лорд Сэдлер ее отец? Что именно он тот человек, голос которого она слышала в своих снах? Маленькая Розалин взяла это кольцо, потому что оно принадлежало ему, она обожала все, что было связано с ним. Потом он умер, и малышка винила в его смерти себя. Как и кольцо, воспоминания о его смерти и ее вине были запрятаны в самые дальние уголки ее подсознания.

Волей судеб в жизнь маленькой Розалин вошел другой человек. Он отличался от ее отца своим благосостоянием и положением, но так походил своей способностью любить, что она перенесла свою привязанность на него, сэра Дэнни.

Она не может не спасти того, кого столько лет называла отцом!

Во всем виноват Тони. Это его вина! Почему он не бросился в Лондон сразу, как только узнал о случившемся? Может быть, именно сейчас ньюгейтские палачи пытают сэра Дэнни, а она сидит в Одиси? Почему Тони ничего не сказал ей? Почему?..

Роузи горько рассмеялась. Она знает, почему Тони ничего не сказал ей. Потому что она обязательно бросилась бы на помощь сэра Дэнни. Теперь она не девочка, странствующая с бродячей труппой, теперь она женщина, нет, хуже — знатная женщина, которая должна отличаться добродетелью и заниматься вышиванием гобеленов между очередными родами…

Почему Тони молчал? Конечно, чтобы уберечь ее от опасности.

Подняв с пола письмо, Роузи аккуратно разгладила его и снова перечитала. Письмо было датировано вчерашним днем. Тони получал почту из Лондона каждое утро и, следовательно, не мог его не прочесть. Этим, очевидно, объяснялась и серьезная мина на его лице, когда он поклялся отыскать сэра Дэнни и обеспечить его безопасность, а также его желание отослать ее как можно дальше от Лондона.

Но ничто не могло оправдать его ложь. Ничто не могло оправдать ее привязанность к этому человеку. Нет, Роузи знала только одно: она не сможет начать новую жизнь и найти в своем сердце место Тони Райклифу, если во второй раз в жизни потеряет отца. Шнурок, подвязывающий волосы, мгновенно перекочевал на шею — кольцо отца висело на нем, словно талисман. Тихо открыв дверь, Роузи вышла из комнаты и направилась на поиски сундука Сэдлера, в котором была спрятана ее мужская одежда.

Бог свидетель — ее слишком долго опекали.

* * *

— Сэр Энтони! Пришел преподобный отец Сильван!

Тони оторвался от созерцания накрытого к обеду стола и приветствовал приходского священника.

— Ах, святой отец, как хорошо, что вы пришли так быстро!

— Служить вам, сэр Энтони, — мой долг и Удовольствие одновременно. — Сняв шляпу, коротышка-священник, не поворачивая головы, вручил ее Хэлу. — Хотя признаюсь, я несколько удивлен вашей просьбой сочетать вас браком с леди Розалин Беллот уже сегодня вечером.

— Настоятельной просьбой, — поправил Тони, глядя, как Хэл дрожащими руками нервно мнет шляпу отца Сильвана. — Но не неожиданной.

Отец Сильван сложил руки на своем округлом брюшке и задрал нос. Как младший сын обнищавшего дворянина, он явно считал ниже своего достоинства служить в приходе незаконнорожденного сына графа.

— Я не говорю о необдуманности вашего решения, — начал он, — однако, как приходский священнослужитель, обязан поговорить с вами, перед тем как совершу обряд венчания. Такая непристойная поспешность не приличествует хозяину Одиси.

Мнение отца Сильвана беспокоило Тони не больше, чем это требовали правила приличия, но, похоже, оно сильно беспокоило Хэла. Внезапно он смял шляпу святого отца в тугой ком, уронил на стол в самую середину блюда с золотистой от жира жареной бараниной. Плечи Хэла поникли, а на лице застыло выражение глубокой скорби. Он постоянно оглядывался назад, словно его кто-то преследовал. Тони удивленно уставился на Хэла — что это, черт побери, на него напало?