Желанная - Тия Дивайн Страница 62

– Поклянись мне, Мелайн.

– Зачем мне лгать, мистер Клей? Она действительно взяла драгоценности, как говорила госпожа Оливия, и отдала их мистеру Гарри, кроме маленького мешочка, который оставила у себя на случай, если мистер Гарри соврет. И правильно сделала. А больше вам ничего знать и не надо.

История, которую поведала ему Мелайн, была очень похожа на ту, что десятки раз повторяла Оливия, и у Клея зародилось подозрение, не подслушала ли служанка рассказ матери, а теперь пытается его использовать.

Но Клей был в отчаянном положении, и выбора у него не было. Вся его надежда была на этот заветный мешочек.

Клей не стал прощаться и пошел прочь. На следующее утро за завтраком Питер вел себя с Найрин так, будто ничего между ними не произошло. И она была готова убить его за это.

Как будто она и впрямь была тем, кем он ее вчера называл.

Закусив губу, Найрин смотрела вслед Питеру, выезжавшему верхом со двора. Она знала, что Гарри где-то поблизости и лишь ждет минуты, когда сын исчезнет из вида.

Она не могла поверить в то, что Питер просто взял и ушел, оставив ее с Гарри. Оставил, зная о том, какие чувства питает к ней отец! Как жаждет он вкусить от ее юного тела!

«Проклятие! Черт побери! Я знаю, мамочка, ты не могла предвидеть такого рода осложнений. А теперь что мне делать? Что делать?»

Впрочем, Найрин знала, что делать. Притворяться. Раздеться перед Гарри донага и раздвинуть ноги, все время при этом думая о Питере и о том, что ночью она придет к нему.

Флинт отправил ее к себе в спальню, словно она была ребенком, которого следует время от времени наказывать. Дейн была возмущена до глубины души.

– Ты ничего не должна моей матери, – гневно сказал он. – У тебя есть обязательства только по отношению ко мне. Когда ужин закончен, моя жена должна немедленно подниматься в спальню и снимать с себя все – до последней тряпки. И ждать меня.

– В самом деле? Может, это ты должен послушно бежать в спальню и, раздевшись догола, ждать меня?

Он ничего не ответил и вышел, уверенный в том, что она поступит так, как ей было велено.

Дейн так и поступила. Поднялась наверх и сняла одежду. Она не могла понять, то ли он поступил с ней жестоко, то ли мудро. Ожидание было пыткой после целого дня, проведенного без его ласки. Тело Дейн было как натянутая струна, оно томилось от желания оказаться в его объятиях. Но так и не дождавшись мужа, Дейн уснула.

И когда он пришел, то был тверд и горяч.

– О нет, Изабель, нет, – выдохнул Флинт, ложась рядом, лицо к лицу.

Он так сильно хотел ее, что зажал свой член у нее между бедрами и просунул в ее рот язык.

То было обладание без обладания, без движений и без разрядки, просто приятные ощущения от прикосновения его мускулистого тела и сладость его шершавого языка.

Только это, и все...

Дейн проснулась, потянулась, сжала его, обняла покрепче. Закинув ногу на его бедро, она предоставила ему доступ в рай.

И так они лежали, тело к телу, губы к губам.

Он не шевелился. Но в этой неподвижности была своя особая прелесть. В ней было что-то, предельно обостряющее ощущения.

Дейн чувствовала легкое подрагивание мышц и корня его желания. Он владел ее ртом, как муж владеет женой, в библейском смысле. Она вздрогнула при мысли об этом, наслаждение было в каждой клеточке ее существа.

Он не шевелился. Она чувствовала напряжение его воли, чувствовала, как его тело дает ей тепло, никакого поглаживания, никаких движений, просто самим фактом того, что он был в ней.

И в конечном итоге это наслаждение вылилось в поток, волной окативший ее. Одно лишь движение бедер, и волна страсти захватила и его, закружила и унесла в страну, где нет ничего, кроме чувственности.

Была глубокая ночь. В дальнем углу спальни горела керосиновая лампа. Флинт не спал. Он смотрел на Дейн. Она лежала на спине, закинув руки за голову, грудь ее была обнажена.

И, как всегда, он был тверд как камень и полон желания лишь от того, что видел.

Месть была сладка, думал он. Он пришел за ней как противник и теперь не знал, сможет ли когда-нибудь отпустить ее от себя.

В своем маленьком раю на двоих они чувствовали себя первозданными созданиями Господа, здесь между ними ничего не стояло.

Ему не надо было думать о долгах и возможной засухе, о надсмотрщиках, о сорняках. Ему не надо было оценивать мотивы и махинации, мечты и решения.

Все, в чем он нуждался, было в ней. Его любовница, его возлюбленная, его Изабель, его Ева.

Дейн была готова принять его, она словно чувствовала желание мужа и реагировала на него неизменным и сильным возбуждением.

Сейчас игра в ожидание начнется снова. Игра, позволяющая продлить и заострить наслаждение.

Он сидел откинувшись на стуле у окна, демонстрируя свое возбуждение, она лежала в постели, томно потягиваясь и изредка призывно двигая бедрами. Но Флинт не был готов обладать ею. Он хотел лишь смотреть на нее, в то время как мог вспоминать ощущения от обладания ею, от того удовольствия, которое ей доставлял.

– Ты хочешь меня, Изабель?

– Так же сильно, как ты хочешь меня, мой сладкий, – задыхаясь, прошептала она.

– Иди сюда.

Ее тело таяло, истомленное желанием, повиновалось его воле, словно он был паша, а она – его рабыня. Дейн протянула руку и погладила его там.

– Такой твердый. Вполне готов для меня.

– Не вполне. Приготовь меня, Изабель.

Она почувствовала, как по телу пробежала волна предвкушения. Его блестящие глаза ласкали ее нагое тело. Все, что ей было нужно, – это стоять перед ним и позволять смотреть на себя, пока он не будет готов взорваться.

Но ей хотелось, чтобы он целовал ее. Дейн хотела, чтобы пальцы его ласкали ее напряженные соски, она хотела, чтобы он взорвался – прямо сейчас, и знала, как побудить его к этому.

Дейн опустилась на колени, словно склоняясь перед символом его мужественности, перед превосходящей мужской силой, прогнула спину так, чтобы он уперся в ее возбужденный сосок. И затем она начала тереться об него, двигая плечами и грудью, продолжая все время смотреть ему прямо в глаза, наблюдая за тем, как они превращаются в горящие угольки желания.

Дейн почувствовала, как он напрягся. На конце его клинка появилась крохотная жемчужная капля. Она чувствовала, как он сопротивляется. Он вот-вот уступит напору собственного вожделения. Флинт толкнул жену на пол и овладел ею.

– Ты точно знаешь, как меня разжечь, Изабель, – простонал он. – Это у Изабель лучше всего получается.

Она закрыла своими губами его рот и завладела его языком. Больше никаких слов, никаких игр, только одно: принадлежать ему.