Просто женаты - Патриция Коулин Страница 62

— Пострадал? — переспросил Адриан. — Он получил все, чего добивался.

— Ты уверен? — Немного помолчав. Ли заговорила вновь. — Вряд ли. По-моему, ему только казалось, что он хочет именно этого, или же так его всегда уверяли. Его желания оказались призрачными, и он остался ни с чем. Где ты был, когда твой отец испустил последний вздох?

Адриан зло прищурился:

— На другом конце света.

— Ну теперь ты понял? Он пожертвовал любовью ради долга и нескольких фамильных традиций, и в этой сделке потерял единственного сына.

— Прошу прощения, — бесстрастно произнес Адриан в тот момент, когда Ли была уже уверена, что сумела убедить его. — Должно быть, я что-то пропустил. Ты так и не объяснила, почему все сказанное оправдывает твое нелепое стремление следовать зову сердца. Мне казалось, твоя мать избрала именно этот путь и потерпела фиаско.

— А твой отец предпочел прислушиваться только к разуму, и его участь куда тяжелее. — Ли вновь показала Адриану ожерелье: — Видишь ли, это символ.

— Символ чего? — иронически переспросил он. — Неиссякаемой способности мужчин к самообману?

— Нет. Символ… отваги, — произнесла Ли, наконец подобрав слово, наиболее точно передающее целую гамму чувств. — Майкл сказал, что это ожерелье было подарено твоему предку в награду за некое тайное, но, несомненно, рискованное деяние, совершенное по приказу короля. Твой отец подарил его моей маме, желая ей удачи в новой жизни. Он ценил ее решительность и знал, сколько отваги ей понадобится.

— Весьма увлекательная история, герцогиня. Но она не более правдоподобна, чем сказка про Оливию и Невара.

— Иногда сама жизнь выглядит неправдоподобной, — возразила Ли. — Господь свидетель, мы сами тому доказательство. Подумай, Адриан, разве мы должны были встретиться? И тем не менее познакомились при самых невероятных обстоятельствах. А теперь благодаря нам «Солнце и звезды» вернулись к законному владельцу… как и должно быть.

— Какая идиллия! Почему 6м не завершить ею сказку про принцессу и старину Невара? — Адриан с наслаждением потянулся. — Но лично я сегодня слишком устал, чтобы отказаться от здравого смысла и поверить хотя бы одному твоему слову.

Взяв Ли за руку, в .которой она держала ожерелье, Адриан небрежно поднес ее к губам и запечатлел на ней бесстрастный поцелуй, скользнув по. лицу Ли.непроницаемым взглядом.

— Спокойной ночи, герцогиня. Ужин был… восхитителен.

Только после того как Адриан оказался в собственной спальне и захлопнул за собой дверь, он смог сбросить маску холодного равнодушия, сохранять которую на лице стоило ему немалых усилий. У него взмокли ладони, голова гудела.

По словам Ли, его отец при всех своих человеческих недостатках не считал нужным придерживаться тех правил, которые навязывал сыну. Разумеется, если он и вправду любил Дейву. По правде говоря, Адриану до сих пор не верилось, что его отец был способен на любовь к кому бы то ни было — окружающие были всего лишь пешками в его руках.

Схватившись за голову, Адриан принялся вышагивать По комнате. Просторная спальня вдруг показалась ему теснои кельей. Он метался в ней, как тигр в клетке. Минуту Адриан размышлял, не съездить ли в клуб, но вскоре обнаружил, что сегодня ему не хочется ни вина, ни азартных игр — прежних излюбленных развлечений в часы тревоги и печали.

Наконец его блуждающий взгляд остановился на постели. Брачное ложе Рейвенов. Адрианом вдруг овладело настойчивое желание позвать Торна, приказать вытащить из спальни злополучную кровать, увезти ее подальше и сжечь. Но уничтожение кровати доставило бы ему лишь минутное удовлетворение, но не избавило бы от грызущих подозрений, уже поколебавших его решимость. Зачем его отцу, человеку, свято чтившему фамильные традиции, понадобилось дарить драгоценное ожерелье своей любовнице? Только по одной причине — он был без памяти влюблен в нее.

Найти другое объяснение поступку отца Адриану не удавалось, и это злило его. И укрепляло решимость быть настороже всякий раз, приближаясь к Ли.

Вспомнив о Ли, Адриан вновь выругал себя — за то, что не сообщил ей о бегстве сестры. Если бы он отважился на такой шаг, все было бы позади, его жизнь вернулась бы в привычное русло. Чем дольше он медлит, тем труднее будет сказать ей правду и тем сильнее рассердится Ли, узнав, что от нее утаили важную весть. Несомненно, она придет в ярость и сочтет его самым коварным, беспринципным, хладнокровным ублюдком, какого когда-либо носила земля. Другими словами, Ли наконец поймет, каков он на самом деле.

Жена была уверена, что его удастся соблазнить так же легко, как перезрелую девицу. Но она ошиблась, и Адриан намеревался доказать ей это.

С новостями о побеге можно подождать несколько дней, решил он. Потакая всем маленьким слабостям Ли, он докажет ей раз и навсегда, что она жестоко ошибалась, надеясь переубедить его так же легко, как сменить обои в Рейвен-Хаусе.

По крайней мере привести его мысли в еще больший беспорядок, чем сейчас, ей не удастся. Адриан не мог определить, какие чувства он испытывает, но впервые за десять лет он ощутил что-то еще, кроме слепой, неукротимой ненависти к собственному отцу. Пожалуй, Ли сочла бы такую перемену достижением. Но она вряд ли когда-нибудь сумеет до конца понять его.

В самые тягостные дни, после двойного предательства — отца и Шарлотты, только ненависть поддерживала Адриана и придавала смысл его жизни. Он лелеял и взращивал в себе эту ненависть, придавая ей форму и направление, бережно держал при себе, как рыцарь — прочный щит.

И чем сильнее разрасталась эта ненависть в душе Адриана, тем больше вытесняла другие чувства — те самые, которые он считал бесполезными. В первую очередь она потеснила доверие и любовь.

В конце концов в душе у него не осталось ничего, кроме горечи. Она завладела им. Что же ему останется, если он потеряет горечь и ненависть?

— Семь очков у меня, — подсчитывала Ли, —и пять у Уилла. Итого с начала партии… — Она помедлила, покусывая нижнюю губу — гримаска, которую Адриан, наблюдавший за ней из тенистого угла, нашел на редкость соблазнительной. Ему стало жаль, что Ли так быстро справилась с подсчетами и подняла голову. — Черт возьми, Уилл, это означает, что у Колина по-прежнему вдвое больше очков, чем у вас, и на три очка больше, чем у меня.

— Я же предупреждал, что играю мастерски, — вмешался Колин.

— Тоже мне мастер! — хмыкнула Ли. — Просто ноги у вас длиннее, чем у меня, а ваши два шага и бросок вдвое превосходят мои. И потом, у меня юбки путаются в ногах.

— А я, к счастью, не ношу юбки. Разумеется, туалеты нашего священника — его личное дело.

— Очень смешно! — кисло пробормотал Уилл. Все трое весело перешучивались и смеялись, готовясь к следующей партии. Впервые за много лет Адриан вновь увидел длинный узкий деревянный желоб с отверстиями для девяти маленьких кеглей на одном конце. Он смутно припоминал, как его мать играла в кегли с подругами в ясные летние дни. Но эти игры никогда не начинались ранней весной и никогда не выглядели столь забавными. Несмотря на добродушное ворчание. Ли привнесла в игру ту же атмосферу беспечности и веселья, которая сопровождала ее повсюду.