Семь солнечных дней - Крис Манби Страница 62

– Слишком жарко, – ответила она.

– Приходи на пляж, – сказал Маркус. – Там приятный ветерок.

– Я хотела сходить за сувенирами, – ответила Салли.

Маркус и Жиль были разочарованы. И Жиль переключил внимание на Полетт. Вот кто с радостью найдет время для дополнительного урока.

За обедом Мерчанты общались больше, чем за всю неделю. Маркус пересказал Салли свой разговор с Ксавье насчет погодных условий на пляже. Оказывается, бывали недели, когда Ксавье мог гарантировать, что каждый новичок уедет из «Эгейского клуба» экспертом по виндсерфингу. А иногда с берега дул непрекращающийся ветер, и обучить новичков кататься становилось просто невозможно.

– Когда вернемся, поищу серфинговый клуб, – подытожил Маркус.

– Молодец, – похвалила Салли. – Рада, что ты нашел занятие, которое тебя вдохновляет.

Повисла минутная тишина. Их взгляды встретились.

– Салли… – начал было Маркус. Они напряженно затаили дыхание.

– Скажите «сыр»!

Их прервал фотограф «Эгейского клуба», который щелкнул их вместе с Жилем на второй день приезда в Турцию. Маркус купил фотографию, хоть и получился с закрытыми глазами.

Маркус и Салли послушно опустили столовые приборы и улыбнулись. Когда фотограф закончил снимать, поспели Полетт и Жиль – занять свободные места за столиком Мерчантов.

– Эх, ребята, жаль, что вы не на две недели приехали, – сокрушалась Полетт. – Уедете во вторник, и у меня здесь вовсе не останется друзей. Жиль, придется тебе меня утешить!

Полетт прилипла к широким плечам Жиля.

Маркус и Салли неожиданно расхохотались. Но не от проделок Полетт, а от вдруг наступившего облегчения.

На другой стороне ресторанной террасы Кэрри Эн присоединилась к Речел и Яслин. Речел пялилась в тарелку, вся в своих мыслях.

– Хелен отменила вегетарианское меню, – объяснила Яслин. – И теперь Речел не может до нее дозвониться, чтобы она вернула все на место.

– Ты сказала Патрику, что творит его мать? – спросила Кэрри Эн.

– Каждый раз, когда я до него дозваниваюсь, он в пабе! – взорвалась Речел. – Из-за шума он не слышит ни одного моего слова, и вообще, голос у него такой пьяный, что, даже если бы он и расслышал, в чем проблема, все равно не смог бы ничего сделать!

– Тогда возьми дело в свои руки, – заявила Яслин. – Позвони первым поставщикам, найми их заново, а по возвращении в Лондон разберись с Хелен. Только вот Хелен тебе не по зубам. Так же, как и те суки, укравшие наши шезлонги.

– А почему именно мне каждый раз приходится ругаться с этими стервами?

– Кому хочется ругаться в отпуске? – вмешалась Кэрри Эн.

– Я так хочу домой! – всхлипывала Речел, ковыряя вегетарианскую муссаку.

– Не ты одна, – сквозь зубы процедила Яслин. Кэрри Эн подлила себе бесплатного розового вина, которое можно было пить, лишь добавив несколько кубиков льда. Что еще им предстоит пережить, прежде чем они наконец сядут на обратный рейс самолета?

– Кэрри Эн!

Мортен помахал ей рукой. Он сидел за несколько столиков от подруг. Кэрри притворилась, будто его не видит.

– Ныряй, ныряй! – пошутила Яслин.

Кэрри Эн скользнула под скатерть.

– Шнурок развязался, – объяснила она, оказавшись на поверхности и наткнувшись прямо на Мортена.

– Плохой шнурок, – заметил Мортен. – Стоит мне тебя увидеть, ты все время забиваешься под стол.

– Увидимся у бассейна, Кэс.

Речел и Яслин снова кинули ее на произвол судьбы.

– Я посижу с тобой, пока ты ешь, – сказал Мортен.

А она так боялась, что он именно это и предложит.

Аксель наблюдал за этой сценой из своего тенистого уголка. Он невольно позавидовал уверенности норвежского парня. Попросту подходит к женщинам и завязывает разговор. Аксель видел, как Кэрри Эн мило улыбнулась какой-то шутке Мортена. У нее была чудесная улыбка. Аксель заметил это, еще когда они играли в шахматы. Одна из тех улыбок, когда верхняя губа остается неподвижной, а нижняя изумительно изгибается, словно идеально ровный ломтик дыни.

– Эй!

Жиль с такой силой хлопнул Акселя по спине, что тот уделал свекольным салатом белую скатерть.

– Что это ты делаешь здесь, в тени? Пялишься, как сексуальный маньяк, на ту англичанку?

– Ничего подобного, – возразил Аксель.

– Я уже давно за тобой наблюдаю. Глаз с нее не сводишь.

– По-моему, я стал близорук, – соврал Аксель. – Хотел проверить, как далеко вижу, прежде чем все расплывается. Как думаешь, отельный доктор сможет проверить зрение?

– Хватит переводить тему, – заявил Жиль. – Одна из твоих шахматных учениц, да?

– Была. И сказала, что наши занятия были лучшей частью ее отпуска. – Аксель до сих пор не мог прийти в себя от этих слов.

– Что? Да она в тебя влюбилась.

– Нет. – Акселю так не казалось.

– Очнись, Аксель, – проговорил Жиль. – Она тебя хочет. Сто процентов.

– Не хочет она меня.

– Послушай, что я скажу. Если женщина говорит, что шахматный клуб – лучшая часть ее отпуска в этом отеле, это вовсе не потому, что она имела пристрастие тренировать мозги. Ей просто нравилось пялиться на тебя поверх шахматной доски. Господи боже. Как ты только спелся с той цыпкой, Натали? Она что, повесила на лоб плакат с надписью: «Мне нравится Аксель Раданн»? Неужели за все это время ты ничему у меня не научился? Ты что, совсем не замечаешь скрытых сигналов?

Аксель пожал плечами.

– Эта Кэрри Эн от тебя без ума. С таким же успехом она могла бы сказать об этом вслух! Первая девчонка моложе тридцати, которая взглянула на тебя за все это время! И не страшная. Между прочим, она даже ничего, – благосклонно добавил Жиль. – И послезавтра уезжает?!

– Угу.

– Как раз по правилу предпоследней ночи! – Теннисный инструктор расплылся в улыбке. – Мало того, у тебя завтра выходной. Если она окажется страшилищем, даже не придется прятаться от нее на территории. Просто поедешь в Бодрум, и все. Ладно, закроешься в комнате и будешь читать книжки по философии, – смирился Жиль. – Как говорят американцы, плевое дело. Сделай это. Трахни ее. Попрощайся с воздержанием.

В тот самый момент Кэрри Эн поднялась из-за стола, извинилась перед Мортеном и взглянула как раз в ту сторону, где сидел Аксель. Она его не заметила, но на всякий случай Аксель спрятался подальше в тень.

– Ладно. – Он ответил так тихо, что слова почти потерялись за вздохом.

– Что ты сказал?