Под счастливой звездой [= Пленница горца ] - Ханна Хауэлл Страница 62

— Разумеется, — охотно согласился Лахлан и направился к двери.

— Требую компенсацию за ту жертву, которую я только что принес! — воскликнул Парлан, с ухмылкой поглядывая на злющую-презлющую Эмил.

— Ив чем же она должна заключаться?

— Не торопись мстить Рори. Дождись моего выздоровления. Я хочу скакать с тобой бок о бок.

— Согласен. Ну что, Лейт, поехали?

— Вот старый хитрюга, — пробормотал Парлан с оттенком восхищения, когда Лахлан и Лейт удалились.

Когда Эмил освободилась от подушки, которой ее накрыл Парлан, она поторопилась сообщить свое мнение по поводу состоявшегося уговора:

— Ты мне не позволил и слово вставить!

— Точно, но такие дела решаются между мужчинами, детка. Теперь, когда твой отец узнал, какой скот этот Рори Фергюсон, он заодно обнаружил, что ты не девственница и у тебя нет мужа. Поскольку ты попала ко мне в постель девушкой, твой отец, натурально, хочет, чтобы мы утрясли это дело чести самым достойным образом.

Эмил послала «дело чести» в одно весьма темное и неприличное место. В ответ Парлан только смеялся и целовал ее в лоб, пока она не зарылась лицом в подушку. Отговорить Парлана от того, что он называл «делом чести», было невозможно, но Эмил принялась размышлять над тем, как этого добиться. Она хотела быть его женой, сомнений в этом не было. Но не желала, чтобы их брак совершился ради того, что пышно именовалось «делом чести».

Ей нужно было сердце Парлана, его любовь, а не просто имя.

— Иди сюда, Лаган, помоги мне подняться. Необходимо выяснить, как поживает моя нога. Не хочу, чтобы священник читал слова венчальной молитвы, стоя у моей кровати.

Заметив, что Парлан пытается подняться на ноги, Эмил испугалась за него и закричала:

— У тебя опять откроется рана, здоровенный ты бык!

Сжав зубы, чтобы скрыть боль, Парлан, опираясь на руку Лагана, сказал:

— Я не стану этим злоупотреблять, малышка. Проводи меня в гардеробную, Лаган. Даже если мне все-таки придется лежать в момент заключения брака, я по крайней мере хочу быть пристойно одетым. К тебе же, детка, я пришлю старую Мег. Тебе тоже надо выглядеть как можно лучше. — Тут он нахмурился. — Необходимо что-нибудь предпринять, чтобы облегчить боль, которая терзает твою спину.

Когда Парлан наконец опустился в кресло у себя в гардеробной, он с головы до ног был покрыт холодным потом.

Рана, правда, не открылась, и это позволило Парлану сделать вывод, что он на пути к выздоровлению. Итак, он рухнул в кресло и приник к кружке с элем, которую держал наготове Лаган. Заметив, что последний хмурится, Парлан вопросительно выгнул бровь.

— Несколько нежных слов вполне могли бы ее успокоить, — негромко произнес Лаган.

— Нежные слова далеко не всегда на нее действуют. Давай лучше взглянем, что у меня есть из приличного платья.

Выбирая лучшую одежду из запасов Парлана и раскладывая ее, Лаган проворчал:

— Ей нужен любящий, заботливый муж.

— А я, стало быть, не такой? Оставь вот этот: черное и серебро — то, что надо. Необходимо только малость освежить костюм.

— Да нет, почему же? Уверен, она знает, что муж из тебя получится неплохой. Но женщины нуждаются в словах, которые могли бы их убедить.

Парлан пожал плечами:

— Не хочу одаривать ее словами, наполненными сладкой ложью. Я смогу говорить о любви только тогда, когда буду любить. Не уверен, что сейчас к этому готов.

Вспоминая отчаяние, в котором пребывал Парлан, когда думал, что Эмил для него потеряна, Лаган сказал:

— Странно, мне казалось, что ты влюблен — и очень.

— Не уверен. Зато когда мои губы выговорят слова любви, я буду точно знать, что люблю ее. Ну а пока с меня довольно и того, что она мне нравится и я ей вполне доверяю.

— Я вот все думаю, что станет делать Рори, когда узнает, что на Эмил женился ты?

— Если у него есть хоть какой-нибудь разум, то он должен понимать, что лучший выход — найти себе какую-нибудь дыру в земле, заползти в нее и больше не показываться на свет Божий. Хотя никакое убежище не спасет его от возмездия. Как только я поправлюсь окончательно, то выкурю его из норы.

— Но ведь он сумасшедший, Парлан. И ты должен понимать, что такие люди ведут себя совсем не так, как от них того ждут.

— Правда. Никто не знает, куда прыгнет бешеная собака в следующее мгновение. Поэтому за Эмил следует наблюдать днем и ночью. Ее нельзя оставлять в одиночестве ни на минуту.

— Мудро. Его месть нацелена именно на нее. Странное дело, но я не устаю задавать себе вопрос: уж не сошел ли он с ума еще тогда, когда ухаживал за будущей женой Лахлана?

— Не думаю, что сейчас это имеет значение. Главная опасность в том, что он в определенной степени отождествляет Эмил и ее мать. Во второй раз Эмил не удастся убежать от Рори. Если она снова, не дай Бог, попадет ему в руки, мы потеряем не только ее, но и ребенка. Если Рори узнает, что она вынашивает мое дитя, это еще больше его распалит.

— Только не заводись. За ней будут наблюдать. Днем и ночью за ней по пятам будет следовать охранник.

Эмил, конечно, заметила, что ее стали опекать чрезвычайно плотно еще до того, как приехал священник, хотя у нее и без того был забот полон рот. Ей тоже по возможности хотелось быть на ногах и хорошо выглядеть в момент заключения брака. То, что венчание неизбежно, даже если бы она стала возражать, Эмил отлично понимала. Свадьба должна была состояться вне зависимости от ее слов или желаний.

Она не смогла найти ни одного человека, который согласился бы выслушать ее возражения. Лаган, ее брат и отец держались на почтительном расстоянии. Так же вел себя и Парлан. Хотя он все еще был слаб и страдал от боли в ноге, ему удавалось чрезвычайно ловко ускользать, когда она стремилась поведать ему о мучивших ее сомнениях. Кроме того, ее собственное состояние отнюдь не способствовало беседам с родственниками, которые с успехом избегали объяснений.

Священник приехал и был устроен со всеми удобствами, но с бракосочетанием отнюдь не спешили. Парлан требовал неукоснительного соблюдения формальностей, которые сопровождают женитьбу главы клана, хотя бы и с некоторыми издержками, неизбежными в том случае, когда дело делается на скорую руку. Дахгленн превратился в растревоженный муравейник, каждый обитатель которого стремился внести свою лепту в дело подготовки к грандиозному пиршеству, о коем были поставлены в известность соседи, дабы впоследствии не было обид.

Венчание было отложено и по другой причине: жениху и невесте предстояло подлечить раны, чтобы они могли выстоять весь — надо сказать, немалый — срок, в течение которого происходил обряд. С каждым днем синяки Эмил становились все более прозрачными, рубцы на спине уже не беспокоили. Она не могла, однако, понять другого: почему, несмотря на видимое улучшение состояния, сопровождавшие болезнь недомогание и слабость продолжали ее изводить.