Высшая степень обиды - Тамара Шатохина Страница 63

– А вы?

– А я – нет. Иначе его реакцией на поцелуй было бы возмущение и отторжение, а не ответный поцелуй. Но это реакция тела, а не желание разума, поэтому она тоже стала травматическим событием, когда действуют мощные инстинктивные механизмы, а сознательный контроль частично или полностью отсутствует. Его разум не принимает такой вариант. Поэтому еще до вашего криза он был выбит из привычного ощущения мира.

– Все-таки желание… Он восхищался ею, она вызывала в нем уважение, – вырвалось у меня с болью и обидой. И странное чувство – не стыд и не неловкость… но вдруг показалось, что зацикливаться на этом именно сейчас… мелковато как-то, что ли?

Роза помолчала, а потом мирно попросила:

– Подробнее, пожалуйста – откуда у вас эти сведения? Вы поможете мне понять…

– Сейчас… – я достала письмо и зачитала ей те самые части его, стараясь никак не выказывать эмоций. Конструктивно, так конструктивно – я способна и на это.

– На ум пришло… – вдруг задумчиво сказала она, – в селе, где выросли мои родители, есть солдатская могила времен Великой отечественной. Там шли сильные бои и на краю оврага наши, отступая, оставили заслон – пулеметчика. Солдат уничтожил почти роту фашистов, а потом подорвал вместе с собой еще двоих. Немцы, понесшие огромные потери, потерявшие соратников и друзей, взяли погибшего врага на плащ-палатку и отнесли в село. Заставили местных жителей вырыть могилу не где-нибудь, а на кладбище, найти гроб и даже пригнали священника. Немецкий офицер сказал речь и командовал салютным залпом. Это было уважение и восхищение мужеством врага. К чему я? Восхищение бывает разным…

Может быть, какие-то личностные качества девушки и показались ему достойными уважения, привлекая внимание и вызывая неосознанный интерес… Но то животное сексуальное восхищение, которое подозреваете вы, очень редко сочетается с уважением, извините уж теперь вы, Зоя.

– Но это его слова, это писала не я!

– А совершенно потерявшийся, дезориентированный своими же действиями мужчина, который отчаянно и честно пытался передать то, что чувствовал и старался оправдаться, не отрицая при этом своей вины... Сложно даже на сторонний взгляд, правда?

Не всегда даже в спокойном и уравновешенном состоянии мы можем грамотно подобрать слова, описывая свои чувства и эмоции. А он две недели насиловал свой мозг, пытаясь вызвать почти убийственные для него затухающие воспоминания, чтобы разобраться в себе. Фиксировал это на бумаге, потому что разум не справлялся, отрицая известную физиологическую реакцию. Он искал себе оправдание, потому что не мог поверить, что сделал это сознательно – настолько это было противно его натуре. Я склонна думать, что сексуальный интерес был неосознанным, скрытым.

Женщина немного помолчала, давая передышку себе и мне тоже. Потом поинтересовалась моим самочувствием. И я соврала, сказав, что все в порядке, только участился пульс. Потому что болело сердце…

– Давайте заканчивать? – спросила она.

– Нет. Он написал, что, скорее всего, не остановился бы, если бы не я, – гнала я себя дальше.

– А вы сами как считаете? – нейтрально поинтересовалась она.

– Да – скорее всего. У него был… мутный взгляд.

– Это образное выражение. Глазное яблоко не выражает эмоции. Их выдает мимика, выражение лица... Быстро – каким оно было?!

– П-потерянным…? – выпалила я, даже не успев вызвать в памяти тот момент.

– Потерянным... Он, конечно, может говорить, что не остановился бы – его внутренняя вина безмерна и требует наказания. Я не психолог, Зоя, но такие выводы напрашиваются сами. И еще… возвращаясь с выхода, он спешил не так спасать вас, как спастись возле вас самому. И это звучит обидно только на первый взгляд. Я бы очень хотела быть таким спасением для сильного мужчины – безусловным и единственным. Остановился или нет...? Мое мнение не важно, свое оставьте себе... все равно мы никогда уже не узнаем... Это вопрос веры в человека или ее отсутствия, – слово в слово повторила она маму, – но после наших бесед у меня есть все основания верить в него.

– Есть еще один момент, Роза Давлятовна, который напрочь перечеркивает все ваши выкладки. Вы же хотели конструктива? – закрывала я для себя все вопросы.

– Я готова к диалогу, Зоя, – заинтересовалась она, и даже голос оживился.

– Тот самый интерес был неосознанным… хорошо.

– И? – не выдержала она ожидания, пока я мучительно формулировала в голове фразу.

– Но сам-то он в то время был вполне вменяем, просто подсознание шалило. Так же – по вашему мнению?

– Зоя, он и тогда был и сейчас вполне вменяем, просто вымотан до предела и настолько, что я опасаюсь не только за его психическое здоровье. Вы путаете психическое расстройство – невменяемость и временное отключение мозга в результате выброса особых гормонов. Это слепое жел...

– Тогда почему он никак не задумался о том, что его "неосознанным" влечением любуется весь гарнизон? – перебила я ее, выплескивая последнюю порцию обиды.

– Мы опять скатились к вашим семейным разборкам, и я еще раз повторяю, что не являюсь специалистом по семейным и личностным отношениям. Это психологи занимаются предотвращением психических проблем, психиатрия – лечением проблем уже состоявшихся. Но просто по-женски любопытно – почему ничего такого не знала я, хотя должна была находиться, можно сказать, в самых первых зрительских рядах? И с чего вы взяли, что эти несколько мимолетных встреч кто-то наблюдал?

– Саня Силина сказала, что Сысоева хвасталась всему коллективу… делилась подробностями того, как идет охота на Усольцева.

– Ну, если сказала Саня… что могу сказать я? Не слышала… хотя с этим самым коллективом регулярно общаюсь накоротке. И почему-то не думаю, что Алина стала бы так рисковать, зная отношение Павла Антоновича к подобным вещам. Это было бы глупо, а она девочка очень продуманная. Сильная, целеустремленная, профессионально грамотная. Интеллект, правда, хромает, и принципы морали извращены, но это издержки нынешнего образования, жизни в интернете и нелюбви к чтению – общая беда сейчас. Но рисковать работой и репутацией просто для того, чтобы похвастаться еще не достигнутым результатом было бы слишком глупо даже для нее.

– Вы хвалите ее…

– Я говорю правду.

– Но Виктор отзывался о ней… в уничижительной форме.

– Мы не обсуждали подробностей их общения. Ну... значит, у него есть на то причины, неизвестные мне. Может, потому он и не верит в возможность сексуальной подоплеки, что считает объект недостойным такого внимания… Я в сложной ситуации, Зоя. Можно сказать – совершила наказуемое должностное преступление. Потому что Усольцева нельзя было выпускать в море.

Я не поняла тогда сути случившегося – посчитала, что имела место банальная интрижка… ну и раскаянье – глубокое чистосердечное раскаянье. На этот случай помощь ему была оказана своевременно – он успел пройти краткий курс медикаментозной психотерапии, медик на лодке наблюдал его состояние и регулярность приема препаратов. Но я не имела права!