Развлекающие толпу - Розмари Роджерс Страница 63

Позднее, лежа в постели и отложив в сторону сценарий, Анна думала о том, что бы это все могло означать. Гаррис был так серьезен, так торжественен. Конечно, при его чуткости он не мог не заметить ее холодности. Может быть, таким неуклюжим образом он пытался натолкнуть ее на мысль о других любовниках? Неужели дело в этом?

В течение нескольких недель всей съемочной группе предстояло жить в полном отрыве от внешнего мира. «Закрытые съемки». Конечно, неизбежны и ссоры, и вражда, и проявления характеров. Но все-таки на первом месте должно быть чувство общности – ведь им предстоит вместе создать фильм, которому бы поверили миллионы зрителей. Анна вспомнила то почти завистливое и тоскливое чувство, которое она испытывала, глядя на людей искусства, всего два года назад. Тогда она была чужой в их мире, но на этот раз будет по-другому.

Анна долго лежала без сна, вглядываясь в темноту и прислушиваясь к отдаленному рокоту волн за окнами. Потом пошла в ванную и приняла снотворное. Вернувшись, она включила радио, и спальню заполнила негромкая музыка. Гаррис еще не поднялся к себе, но это не имело значения – сегодня он вряд ли придет к ней.

Перед тем как окончательно заснуть, ей показалось, что она слышит шум вертолета. Интересно, он прилетал или улетал? Хотя это не имело ни малейшего значения – она прекрасно все сможет узнать и утром…

Анна не слышала ни хлопанья дверей, ни звука голосов, ни шума лифта. Проснулась она от яркого солнечного света и аромата кофе, который щекотал ей ноздри. Тяжелые шторы были раздвинуты. Повернувшись на спину, Анна приглушенно вскрикнула и инстинктивно натянула одеяло до самого подбородка. Над ней с подносом в руках стоял Карим и улыбался.

– Уже почти полдень, и все, кроме тебя, наслаждаются прекрасной погодой. Что нужно было делать прошедшей ночью, чтобы так устать?

Улыбка стала еще шире, и она увидела белоснежные зубы.

– Ты напоминаешь перепуганную девственницу, которая прячется от похотливых глаз. Это интригует.

Злость окончательно согнала остатки дремоты.

– Позвольте вас спросить, Карим, что вы, собственно, здесь делаете?

– Я всего лишь заменяю черномазую служанку, которая должна была принести этот поднос. Разве у меня плохо получается?

В его насмешливых словах явственно ощущался плохо скрытый подтекст. Одетый в облегающую шелковую рубашку и обтягивающие брюки, с небрежно повязанным на смуглой шее платком, он был бесспорно красив. А горящий взгляд угольно-черных глаз был совершенно однозначен.

Анна чувствовала, что ее щеки пылают.

– Благодарю вас. Это было очень мило с вашей стороны. А теперь можете поставить поднос и идти.

Насмешливое выражение бесследно исчезло с лица Карима, резко потемневшего от злости.

– Не стоит разговаривать со мной, как со слугой, ma belle! Боюсь, что тебе предстоит еще очень много узнать о мужчинах. Я не выхолощенный американец или англичанин, который может стерпеть оскорбление от женщины. И ты скоро в этом убедишься!

– Вы сейчас не на съемочной площадке, Карим, а я в данный момент совершенно не расположена к драматическим сценам. Может быть, вы все-таки выйдете, чтобы я могла одеться? – Анна старалась говорить как можно спокойнее, но в глазах сквозил испуг и настороженность.

Карим с такой злостью поставил поднос на туалетный столик, что почти весь кофе разлился, но и после этого он продолжал стоять, глядя на Анну сверху вниз.

– Интересно, чего ты так боишься? Что скрываешь за своей маской презрения? Точно так же, как и пытаешься скрыть свое тело от моих глаз? А может быть, ты относишься к типу женщин, которым необходимо чувствовать себя изнасилованными? Хорошо, я доставлю тебе такое удовольствие. И после этого ты во всем будешь покорна мне. Ты станешь передо мной на колени и, если прикажу, возьмешь в рот. Ты будешь выполнять любое мое желание.

Он добился своего. Расчетливая грубость его слов шокировала и испугала Анну. Раздался неприятный смех.

– Ну что… опять боишься? Меня, себя или тайных желаний, которые пытаешься скрыть под внешней неприступностью? Не нужно строить из себя испуганную девственницу. Я прекрасно знаю, как ты страстна. Твоя подруга Кэрол однажды давала мне послушать довольно интересную пленку, и я слушал, как ты стонешь от наслаждения, когда тобой овладевают, – он издевательски рассмеялся прямо ей в лицо.

– Неужели ты не знала, какую очаровательную игру придумали они вместе с твоим cher ami Уэббом Карнаганом? Это нечто вроде соревнования. Каждый должен записывать на магнитофон свои постельные сцены с другими, а потом они вместе все это прослушивают и получают массу удовольствия. По-моему, довольно остроумно придумано, тебе не кажется?

Анна почувствовала внезапный приступ тошноты. Ярость душила ее. Нет… Неправда! Он специально придумал это, чтобы сделать ей больно, чтобы отомстить за собственную уязвленную гордость.

– Вы лжете! – сказала она вслух. – И я больше не желаю ничего слышать. Поэтому вам лучше…

– Внимательно следи за своими словами, когда разговариваешь со мной, Анна Мэллори! Потому что мое терпение не безгранично. Учти, что я предпочитаю вообще не тратить времени на лишние разговоры. И мне не нужны посторонние эротические звуки, чтобы завестись.

Он продолжал стоять над ней. Его красивое лицо казалось еще более смуглым от плохо сдерживаемой ярости. Анна невольно отпрянула, что вызвало на лице Карима кривую ухмылку.

– Но, – вкрадчиво продолжал он, – я все-таки терпеливый человек. И я уверен, что наше время еще придет, – он сделал шутовской поклон и продолжал: – Простите, что потревожил ваш сон! Я подожду… и вы тоже. Bon matin.

Карим давно ушел, а Анна все не могла прийти в себя от боли и унижения. Если бы только она могла не слушать насмешливый, издевательский голос Карима! Неужели это правда? Неужели Уэбб и Кэрол действительно играют в эту «очаровательную игру»? Неужели они возбуждают друг друга таким образом? «Послушай, что записала я, а потом послушаем, что записал ты». Анна чувствовала, что у нее начинается истерика. Может быть, не стоило так опрометчиво отказываться от услуг Карима? Но он реагировал на отказ, как испорченный, избалованный ребенок, который никогда ни в чем не знал удержу. Неужели он говорил правду? Но даже если и так, почему она лежит здесь, съежившись, как перепуганный зайчишка? К черту Уэбба, вместе с его извращенными играми! И к черту Карима, который тоже всего лишь пытается вести игру по собственным правилам. Она не боится ни того, ни другого. И докажет это.

Гнев оживил Анну и придал ей силы, необходимые для общения с остальными гостями Гарриса. Судя по его словам, все они были очаровательны. Особенно греческий миллионер Петракис. Если она правильно поняла, то он недавно развелся со своей второй женой. А его нынешняя любовница, Сара Веспер, будет играть в фильме ее мачеху.

«Я свободна, – думала Анна. – Свободна!» Даже Гаррис постоянно напоминал ей об этом. Заканчивая макияж, Анна снова и снова повторяла своему отражению: «Я обязательно расквитаюсь с Уэббом… Я отплачу этому грязному мерзавцу его же монетой!»