Пламя любви - Патриция Филлипс Страница 63

Придержав коня, Эль Моро обратил взор в сторону Мекки, моля Всевышнего простить ему прегрешения. Сегодня, когда они пересекут дружественные земли Андалузии, он сменит тюрбан и развевающиеся одежды на доспехи христианского рыцаря.

Прошло много дней, прежде чем они добрались до столицы Кастилии. По мере продвижения на север их облик постепенно менялся. Наконец в простых туниках и видавших виды доспехах, со шлемами на головах вместо тюрбанов, сменив кривые сабли на мечи из толедской стали, воины Эль Моро въехали в ворота Бургоса.

Их встретили дружескими приветствиями. Дона Родриго Диаса хорошо знали в Бургосе и свободно пропускали в город. Утро выдалось прохладное, недавний ливень напоил иссохшую землю, воздух благоухал ароматом цветов, скрытых за высокими стенами садов и двориков.

Дон Родриго и его люди не останавливаясь проехали через омытый дождем город, пока не оказались перед особняком дона Хайме Мартина. Дон Родриго соскочил с коня. По его приказу два воина, подхватив обитый медью сундук, последовали за ним к узорчатым воротам.

Вернувшись с мессы, Элинор обнаружила, что обычно тихий дом охвачен суетой. В конюшне стояли чужие лошади, а резкий запах лошадиного пота указывал на присутствие еще большего числа животных на узкой улочке за стенами двора. Хозяева не посвящали ее в свои дела, и девушка удалилась к себе в комнату, чтобы коротать время за шитьем, но, привлеченная звоном шпор, подошла к окну и выглянула во двор.

— Донья Элинор, спуститесь, пожалуйста, вниз. Элинор оглянулась.

— Что случилось, дон Хайме? — спросила она удивленно.

Он выдавил слабую улыбку.

— Дочка! — Он ласково коснулся ее щеки. — Ты покидаешь нас. Выкуп уплачен.

— Покидаю?! — Сердце Элинор взволнованно забилось. Уж не ослышалась ли она?

— Пойдем, твой эскорт прибыл.

Путаясь от нетерпения в юбках, Элинор поспешила за доном Хайме вниз по узкой лестнице, но, прежде чем выйти во двор, откуда доносился гул мужских голосов, ощутила беспокойство. При мысли, что придется вернуться к ненавистному мужу, сердце ее болезненно сжалось. Цена за свободу могла оказаться непомерно высокой.

Герб, украшавший воинские туники, не принадлежал ни лорду Гастингсу, ни Жану д'Акру. Тем не менее, изображенная на нем эмблема казалась знакомой.

— Донья Элинор, вас будет сопровождать кастильский посланник, его превосходительство дон Родриго Диас, — объявил дон Хайме.

Тут Элинор вспомнила, где видела этот герб. На вымпеле дона Родриго на Саттонском турнире! Худощавый мужчина среднего роста в строгом дублете из черного бархата с серебром шагнул ей навстречу.

— Приветствую вас, донья Элинор. За то время, что мы не виделись, вы стали еще красивее, если только это возможно, — галантно произнес кастильский посланник, склонившись над ее рукой.

— Благодарю вас, дон Родриго.

— Выкуп за вас уплачен, и вы можете покинуть.

Сияя от радости, Элинор схватила смуглую руку испанца:

— О, благодарю вас! Я думала, что останусь здесь навсегда.

— Ваша одежда упакована и погружена в фургон, — сообщил дон Родриго. — Нам лучше поторопиться, чтобы выехать, пока прохладно.

Попрощавшись со своими любезными хозяевами, Элинор подошла к Леоноре, которая плакала у фонтана, огорченная отъездом новой подруги. Обняв девушку, Элинор пообещала навестить ее, если представится такая возможность.

Слезы катились по ее бледным щекам, когда она взобралась на свою кобылу, ожидавшую у ворот. Леонора и ее родители, стоя у окна, махали руками. Из глубины комнаты доносилось тявканье щенков, возбужденных запахом лошадей.

Дон Родриго понимающе улыбнулся и, убедившись, что Элинор готова, дал команду выступать. Лошади зацокали копытами по узким булыжным улочкам, вытягиваясь в цепочку там, где белые стены домов, украшенные горшками с красной геранью, сходились слишком близко. Кое-где сквозь ажурные решетки проглядывала пышная зелень садов и внутренних двориков.

Этим вечером они разбили лагерь у ручья, заросшего ивняком. Поставив для Элинор палатку, люди дона Родриго деликатно удалились. Дон Хайме любезно предоставил в ее распоряжение горничную. Хотя Имельда почти не говорила по-английски, а запаса испанских слов, которым владела Элинор, едва хватало для общения, присутствие женщины в этой чисто мужской компании оказалось весьма кстати.

— Донья Элинор.

Обернувшись, девушка приветливо улыбнулась. Дон Родриго отлучался из лагеря и только недавно вернулся. У Элинор сложилось впечатление, что он сознательно избегает ее. Это огорчило молодую женщину, поскольку у нее накопилось немало вопросов.

— Дон Родриго, не выпьете со мной вина? Мне бы хотелось с вами поговорить.

Отказываться было неловко, и дон Родриго вздохнул.

— Хорошо, донья Элинор, но беседовать у воды будет гораздо приятнее. Если пожелаете, Имельда составит нам компанию.

— В этом нет необходимости. Я знаю, что вы человек чести.

Элинор не видела горькой улыбки, тронувшей губы испанца, когда он последовал за ней к берегу.

В небе среди пушистых облаков плыл бледный диск луны, в ветвях щебетали ночные птицы. Расстелив на траве плащ, Элинор села, подтянув колени к подбородку, и приготовилась слушать.

Лунный свет освещал ее прелестное лицо, фиалковые глаза таинственно сияли. Чтобы скрыть охватившее его возбуждение, дон Родриго налил в чашу вина и протянул ее Элинор.

— О чем вы хотели со мной поговорить?

— Я хотела спросить, почему меня сопровождаете вы? Куда мы едем? Кто заплатил выкуп? Почему…

— Хватит, хватит, Элинор. У меня уже голова пошла кругом, — со смехом прервал ее дон Родриго. — Кому же, как не мне, сопровождать вас, если я привез выкуп? А направляемся мы на юг.

— Вы привезли выкуп? А я думала, деньги прислал мой муж. Дон Родриго опустил взгляд, подыскивая слова. Вряд ли она будет опечалена известием, которое он собирается ей сообщить. Впрочем, кто знает.

— Ваш муж был ранен под Толедо и через некоторое время скончался от ран.

Элинор ахнула. Но в следующий момент почувствовала себя счастливой. Гастингс мертв! Она свободна!

— Вы не кажетесь особенно опечаленной. Я рад.

— Дон Родриго, — Элинор отпила из бокала терпкого вина, — честно говоря, у меня камень с души свалился. Между нами никогда не было ни малейшей привязанности.

Вздох облегчения слетел с губ испанца.

— Я узнал о его смерти, направляясь с дипломатической миссией в Севилью, и взял на себя смелость продать лошадь вашего мужа, доспехи и прочие ценности, чтобы собрать деньги для выкупа. — Он не стал упоминать о весьма солидной сумме, которую ему пришлось добавить из собственного кармана, чтобы удовлетворить аппетиты Жана д'Акра.