Лагуна фламинго - София Каспари Страница 63

— Да, это так. — Эдуард улыбнулся. — Но там всегда много работы.

— Как… э… жаль. Я… Мне нравится проводить время с вами.

Мина осеклась — Эдуард опустил свою широкую ладонь ей на руку.

Помедлив, он заговорил:

— Что вы скажете, если я на этот раз позову с собой вас и вашу маму? Вы могли бы…

Девушка не перебивала, и его это явно ободрило.

— Вы могли бы отдохнуть от города, дорогая Мина. Я позабочусь о том, чтобы вам и вашей маме было там хорошо. Вам ни о чем не придется волноваться. Я…

— Но… Я… У нас нет денег и… — потупившись, пробормотала Мина.

— Но вы приедете ко мне в гости, Мина. Вам ни за что не придется платить. Простите, я должен был сказать это в первую очередь.

— Я… Да…

— Да? Вы сказали «да»? Надеюсь, ваша мама не откажется!

— Думаю, да… Когда?

— На следующей неделе. Я хотел вернуться в Ла-Дульче до наступления Дня Независимости и отпраздновать его вместе со своими людьми.

«Нет, не получится, — подумала Мина. — Не получится». Но что же делать? Разве ей не следует взять быка за рога?

— Я не могу поехать, — уперев руки в бока, заявила Мина, глядя на мать. — Я подумала, и я не поеду.

Она давно уже не спорила с матерью, но больше не могла молчать. С тех пор как они сбежали из Эсперанцы, у них никого не было, но теперь все обстояло иначе. Нужно было проверить, как Аннелия отреагирует на ее слова.

— Что это значит? — Мать изумленно уставилась на дочь. — Это наш шанс, ты же понимаешь. Наконец-то дела пошли на лад.

— Но в День Независимости я должна быть на площади имени Двадцать Пятого Мая. Я должна ждать Франка!

— В прошлом году твоего Франка тут не было.

— Тогда что-то случилось, я знаю. Он просто не смог приехать. И откуда мы знаем, может быть, все предыдущие годы, когда не могла прийти я, Франк ждал меня на площади? Я буду ходить туда до тех пор, пока кто-то не предоставит мне неоспоримые доказательства смерти Франка.

— Девочка моя! Франк не пришел, потому что он умер. Никто не видел его с той ночи, когда он совершил побег, даже его родители.

— Откуда ты знаешь, мама? Прошло несколько лет с тех пор, как мы покинули Эсперанцу. Мы туда не возвращались. Может, это нас там считают погибшими.

— Было бы неплохо.

Мина не обратила внимания на слова Аннелии.

— Я чувствую, что Франк жив, мама.

Аннелия горько рассмеялась.

— Значит, ты чувствуешь? Твои чувства ничем нам не помогут, Мина. Как говорится, лучше синица в руках. После всего, что случилось, я не хочу ждать, появится ли журавль в небе.

Мина помолчала, ожидая, пока стихнут слова ее матери. С тех пор как они уехали из Эсперанцы, Аннелия очень изменилась. Она уже не так боялась, стала непреклоннее и суровее. Иногда Мина просто не узнавала свою мать.

— Поезжай ты, мама. А я останусь здесь и дождусь Франка, — стояла на своем девушка. — А потом приеду к вам.

— Ни в коем случае. Ты ведь девушка. Я не оставлю тебя в городе одну.

Мина едва сдержалась от едкого замечания. В последние годы они зарабатывали себе на жизнь тяжелым трудом, и Мина знала все улочки и переулки этого города. Она умела за себя постоять. Но, очевидно, для матери она все еще оставалась маленькой девочкой.

— Но мама… Я должна попытаться встретиться с Франком. Должна!

— Ах, дитя… — Аннелия собиралась что-то сказать, но передумала. — Я желаю тебе только добра, Мина. Я хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу, чтобы у тебя все было в порядке. И для этого нам приходится иногда совершать поступки, которые не всегда кажутся хорошими. А ведь нам так повезло с сеньором Бруннером!

— Но я не могу, мама! Не могу забыть Франка.

— Конечно, можешь. Ты уже столько всего сумела сделать. Сможешь и это.

Аннелия погладила дочь по плечу, а затем притянула ее к себе и обняла.

— Я желаю тебе только добра, — повторила она. — Ты единственное, что у меня осталось.

Мина молчала. Аннелия чувствовала тепло ее тела, ее тихое дыхание. Мина была до предела напряжена. Аннелия лихорадочно размышляла, что же делать.

— Это наш шанс, Мина.

— Я знаю, — прошептала девушка, когда Аннелия уже не ждала ответа.

И вновь мысли закружились у нее в голове. Как же ей убедить дочь поехать в Ла-Дульче? Она вздохнула.

— А что ты скажешь, если я дождусь Франка? А сама приеду позже. Если Франк придет на площадь, я возьму его с собой.

Мина резко отстранилась.

— Ты это сделаешь?

— Я сделаю для тебя все, Мина, запомни это. Все.

Глава 19

В первые недели после исчезновения Ольги Артур неустанно искал жену. Он отправлялся в путь, как только на улице рассветало. Артур ходил туда-сюда по Буэнос-Айресу. Он перестал за собой следить, почти не мылся и не ел. С тех пор как Ольга пропала, ему не хотелось есть. Кроме того, он не желал тратить свои сбережения. На эти деньги они с Ольгой собирались начать новую жизнь. Сначала Артур спал в каких-то заброшенных чуланах, но когда стало ясно, что поиски продлятся долго, снял комнату в одном из так называемых conventillos, жилом доме.

Однажды ночью ему приснилось, что Ольга просит его не тратить их деньги. На следующий день он устроился на работу, но поиски не прекратил. Эти поиски стали для него смыслом жизни с тех пор, как пропала Ольга.

Иногда Артуру казалось, что он ее нашел, но всякий раз он ошибался. Прошло уже три года, но Артур все еще думал о ней. Больше всего его пугало то, что образ Ольги начал расплываться в его сознании. Раньше Артур мог вспомнить ее так ясно, словно она только что стояла перед ним.

В Ла-Бока можно было услышать все языки Европы. Это место стало для Артура новым домом. Пусть и ужасным, но вполне подходящим. Тут пахло пóтом, смолой, застоявшейся водой. Летом здесь было пыльно, зимой — грязно. А вот суматоха и шум в Ла-Бока в любое время года оставались неописуемыми. На берегу каждый день толпилось не меньше сотни тысяч людей. Они шли пешком, ехали верхом или в каретах, спешили выбраться из вагонов поезда, обгоняли ряды телег, запряженных быками.

Вдруг Артур почувствовал на себе чей-то взгляд.

— Как вас зовут? — спросил незнакомый мужчина.

— А вам какое дело?

Поиски Ольги сделали Артура одиночкой. Разговоры его больше не интересовали.

— Я Эдуард Бруннер из имения Ла-Дульче.

— А я Артур Вайсмюллер из Ла-Бока.

— Вы хороший работник.

Артур промолчал.