Мечтай осторожнее - Александра Поттер Страница 65

Гейб хохочет, но его смех больше похож на рев сирены. Зажав ладонями уши, пытаюсь бежать, но звук становится громче, громче, громче…

Будильник рядом на тумбочке разрывается. Хлопнув по кнопке «пауза», я ныряю обратно под одеяло… Господи, у меня же сегодня собеседование!

Сна как не бывало. Сбрасываю ноги с кровати и сую в «угги» [64]— с некоторых пор они разжалованы в домашние тапочки, хотя и дороговаты для этого. Куда деваться, капризы моды… Выбравшись из постели, влезаю в халат и распахиваю дверь спальни.

Из кухни доносятся завывания радио, по коридору ползет приторный синтетический запашок. За последние несколько недель я научилась его узнавать — печенье с начинкой.

«Доброе утро», — произношу на автомате еще до того, как заглянуть в кухню. Заранее знаю, что увижу Гейба возле тостера с палочкой для еды в руке. Точно, вот он — сгорбившись, замахнулся своим орудием, словно рыболов гарпуном. Выжидает подходящий момент, чтобы нанести удар. При этом так увлеченно подпевает Эдди Веддеру [65], что не слышит меня, и как раз в ту секунду, когда я делаю шаг в кухню, ему приспичило почесать промежность. Такое впечатление, что он играет на бас-гитаре, только этот «Фендер» находится в его цветастых шортах. Рука медленно движется вверх-вниз, тощая ступня отбивает ритм. Волосы на затылке Гейба свалялись в колтун, похожий на металлическую мочалку для чистки сковородок.

В ушах звучит голос Джеймса: «Возможно, все сложилось бы иначе, не будь ты влюблена… в своего жильца». И меня охватывает праведный гнев. Джеймс свихнулся! Я? Влюблена в это?

Гейб душераздирающе зевает — голова запрокинута, рот распахнут, как пасть бегемота, белые зубы сверкают — и наконец замечает меня.

— Bay, Хизер! — Вид у него, как у вора, застигнутого в тот момент, когда он тянул лапы (собственно, так оно и есть) к сокровищам короны. Выпростав руку из штанов, Гейб поправляет очки. — А я тебя и не видел.

— А я так и поняла.

С сиропной улыбочкой я включаю чайник и достаю из шкафчика кружку — дескать, ничего такого, прилюдно чесать яйца у нас в порядке вещей. Конфуз Гейба ощутим физически, как жар от обогревателя, но я с самым невинным видом кладу сахар в кружку, достаю из коробки чайный пакетик, вынимаю из холодильника картонку молока.

— Как вчерашний вечер? — Гейб тоже разыгрывает непринужденность. Не слишком удачно.

— Ты про «Шоу ужасов Рокки Хоррора»? — Я вскрываю картонку: отгибаю крылышки, как показано на рисунке, и жму на них, чтобы получился носик. Тьфу ты, никогда это у меня не выходит. Плюнув, проковыриваю пальцем дырку — как обычно. — Или про то, что Джеймс меня бросил?

Пауза. Долгая. Наконец к Гейбу возвращается дар речи:

— Шутишь?

— Не-а. — Чайник щелкает, отключившись, и я наливаю в кружку кипятка.

Гейб с присвистом набирает в грудь воздуха и выдыхает — целую минуту.

— Вот дерьмо. В смысле… это… сочувствую. Полный отстой.

— Да ничего. — Пожав плечами, я добавляю в чай молока, забрызгав полстола. Как обычно. Вытираю капли бумажным полотенцем. Я совсем не кривлю душой. Я не страдаю из-за расставания с Джеймсом, потому что, как стало окончательно ясно вчера вечером, никогда его не любила. Я любила только его образ в своих фантазиях. — Мы остались друзьями.

Ловлю взгляд Гейба, и он неловко опускает глаза. Боится, должно быть, моего нытья о душевных страданиях. Раньше эта чисто мужская манера уходить от разговора меня бесила, зато теперь просто-таки умиляет. Не надо никаких исповедей — какое облегчение!

К тому же нас отвлекают: сквозь лаз во входной двери с громким мяуканьем просачивается Билли Смит. Видок у него потрепанный.

— Кое-кто проголодался… — Кот так и вьется вокруг моих ног.

— Еще бы, проголодаешься тут. Ночью у этого бабника была куча дел. Срочные вызовы один за другим, без передыху.

— Срочные вызовы?

— Ага. Ну, ты знаешь — когда за полночь звонит бывшая подружка и зовет потрахаться по старой памяти.

— Не знаю, со мной ничего такого не бывает.

Эсэмэска, отправленная Дэниэлу несколько недель назад, не в счет.

— А с Билли Смитом бывает, — хохочет Гейб. — Ночью я собственными глазами видел, как сквозь эту дверку проскочили две бродячие киски.

Я тоже хихикаю — устоять невозможно — и вываливаю банку кошачьей еды в миску. Билли Смит кружит у моих ног, как акула вокруг невезучего купальщика. Ставлю миску на пол, и он хищно набрасывается на еду. Розовый язычок так и мелькает.

— Ты точно в порядке? — Гейб приглядывается ко мне, будто решил прочесть самые сокровенные мысли.

— Все нормально. Чуточку нервничаю… — Я вспоминаю о предстоящем собеседовании. Все ждала момента, чтобы похвастаться, и больше терпеть уже не могу. — У меня…

Но Гейб не дает договорить:

— Не переживай. Все будет хорошо. У тебя же есть Билли Смит и я…

— Нет же! Джеймс тут ни при чем. Все дело в собеседовании. И победоносно отвечаю на его немой вопрос: — В «Санди геральд»!

— Вааа-у-у-у! — Гейб падает на меня с распростертыми объятиями. — Класс!

Подхватив, он кружит меня в воздухе, а я сдавленно кудахчу от смущения.

— Это ж всего-навсего собеседование…

Но энтузиазм Гейба заразителен, и, когда ноги касаются пола, мое лицо уже трескается от улыбки. Которая тут же и сползает, потому что Гейб до боли знакомым жестом подставляет ладонь. Нет, только не это…

Пожав плечами в ответ на мой вялый шлепок, он потирает затылок. Однако унылый английский реализм — ничто против лучезарной американской мечты. Уже в следующую секунду Гейб с уверенным видом заявляет:

— Ты получишь работу! Наверняка получишь!

Обхватив ладонями кружку, плюхаюсь в кресло и отхлебываю чай. Коленки слегка дрожат — причем не от того, что меня подняли в воздух и покружили.

— Думаешь?

Небрежность тона мне не удается — надежда звенит в каждом звуке.

— Знаю.

С таким взглядом, как сейчас у Гейба, авторы книг из серии «Помоги себе сам» фотографируются на обложку. Ну, вы видели эти глаза — они будто говорят: «У тебя все получится, даже если ты чувствуешь себя полным дерьмом».

— Спасибо, что веришь в меня, но…

— Никаких «но». Почему обязательно должно быть «но»?

— Потому что всегда есть.

— Откуда такой пессимизм, Хизер? Хватит думать, что стакан наполовину пуст. Он наполовину полон! Собеседование — это потрясно, ну и радуйся.