Игра в любовь - Конни Брокуэй Страница 65

Глава 23

Джермин-стрит, Пиккадилли,

13 августа 1806 года

Джинни Малгрю нетерпеливо барабанила пальцами по подоконнику открытого окошка экипажа. Два часа назад парнишка, которому она поручила следить за резиденцией маркиза Коттрелла, доложил ей, что маркиз вместе с полковником Макниллом уехали куда-то верхом. Сунув несколько монеток в руку служанки, она получила дальнейшую информацию о том, что маркиз велел передать своей супруге, что он и полковник уезжают в Шотландию, чтобы спасти от гибели сестру маркизы.

Джинни потребовался целый час, чтобы решить, как действовать дальше. Пора было ей и монастырю Сент-Брайд объединить силы для взаимовыгодного завершения ее внезапно осложнившихся планов. Она обратится к Туе-сену – мысль о том, как удивится этот солдат-священник, когда узнает, что ей известно все о нем и о его практике, была единственным приятным моментом за целый день – и убедит его сообщить в монастырь о том, чтобы кто-нибудь перехватил будущих спасителей прежде, чем они окончательно испортят дело, порученное Шарлотте. Она знала, что монастырь Сент-Брайд находится на расстоянии одного дня езды от замка Сент-Лайона и что к этой отдаленной крепости ведет единственная дорога. Настоятелю, учитывая его удивительно большие возможности, не составит труда сделать так, как она просит.

Экипаж остановился, ее кучер по имени Эшфорд, великолепный экземпляр бывшего чемпиона по кулачному бою, спрыгнул на землю и открыл дверцу.

– Это здесь, мэм, – сказал он. – Номер двенадцать по Спарроу-лейн. Место, судя по всему, нехорошее. Думаю, мне следует пойти вместе с вами.

– Спасибо, Эшфорд, не надо, – сказала Джинни, выходя из экипажа и окидывая взглядом покосившийся фасад ветхого здания. – Но я была бы очень благодарна, если бы ты подождал меня здесь и бдительно следил за всем, что происходит.

Хотя физиономия Эшфорда выражала сомнение, он кивнул и, сложив руки на мощной груди, занял пост возле передней лошади в упряжке.

Джинни постучала в дверь, подождала добрых несколько минут, потом постучала снова, на сей раз громче. Не получив ответа, она нахмурилась. Ей было известно, что Туссен не сменил место жительства. Она платила немалые деньги, чтобы иметь постоянную информацию о его часто меняющихся адресах.

Здание было высокое, и, кто знает, возможно, он находился сейчас на крыше со своими почтовыми голубями и просто не слышал стука? Ну что ж, она не намерена стоять здесь целый день и колотить в дверь и не намерена также возвращаться сюда. К тому же если он куда-нибудь уехал, то внутри, возможно, кто-нибудь сможет подсказать, куда именно.

Она жестом подозвала Эшфорда.

– Не откроешь ли эту дверь? – приказала она и, отойдя в сторонку, стала наблюдать, как Эшфорд мощным пинком выбил дешевенькую дверь. – Спасибо. А теперь жди меня. – Войдя внутрь, она сразу же остановилась, почувствовав отвратительную вонь. – Боже милосердный! – пробормотала она, призывая на помощь свое знаменитое самообладание. Запах смерти ей не в новинку.

Взяв себя в руки, она пересекла вестибюль и прошла в маленькую темную комнату в конце коридора. Вонь здесь стала еще сильнее, и с ней соперничал запах щелочи. Вытащив носовой платочек, Джинни зажала нос и осторожно двинулась по периметру комнаты. В комнате почти не было мебели: стол с фонарем на нем, пара стульев, узкая кровать, а рядом с ней небольшой сундук.

Она уже поняла. Но надо было убедиться. Откинув крючок, она подняла крышку.

Там лежал труп человека. Место удара в голову почернело. На его ногах лежала раскрытая Библия, как будто кто-то, пораскинув умом, бросил ее туда потом. Это был брат Туссен.

Чуть не задохнувшись от вони, Джинни бросилась вон из комнаты. Она даже боли в ноге не ощущала, поддавшись панике. Выскочив на улицу, она позвала Эшфорда.

Но не вид мертвеца заставил ее запаниковать, а судьба Шарлотты. Девочка была в опасности. Ею манипулировали, настроив на поездку в Шотландию. И брат Туссен здесь ни при чем. Он был давно убит. Слишком давно. И человеком, который санкционировал план Шарлотты заменить Джинни в качестве любовницы Сент-Лайона, был не он, а кто-то другой.

Подземная темница Ле-Монс, Франция,

март 1800 года

– Ты ему сказал? – настойчиво спрашивал Дуглас, впиваясь пальцами в плечо Дэнда, у которого клеймо на груди стало снова кровоточить. Боль была такой сильной, что лишала способности думать. – Что ты ему сказал? – продолжал выспрашивать Дуглас, тряся его.

– Отцепись! – охнув, взмолился Дэнд. Он весь дрожал, и его тошнило. Того и гляди вырвет. Выступивший на лбу соленый пот сбегал по лицу и горлу и, попадая на рану, усугублял боль.

– Оставь его, Дуглас, – сказал Рэм, оттаскивая его за руку от Дэнда. – Разве не видишь? Он едва жив.

– Мне надо знать, сказал ли он что-нибудь, – гнул свое Дуглас. – Сказал ли, с кем мы контактируем? Сказал ли, откуда мы явились? Рассказал ли вообще что-нибудь о наших планах?

– Побойся Бога, Дуг. Его можно простить, даже если он это сделал, – сказал, подходя к ним, Кит, который покачал головой, осторожно приподняв на груди Дэнда промокшую от крови рубашку. – Беднягу прожгли даже глубже, чем меня. Нельзя требовать от человека большего, чем может вынести бренная плоть.

– Ты прав. Конечно, ты прав, – сказал Дуглас, отпуская плечо Дэнда, и, сидя на корточках, неистово закивал головой. – Конечно. Нельзя требовать большего, чем может вынести плоть, тем более что Дэнд все равно никогда не воспринимал всерьез наши клятвы. Ведь правда, Дэнд? – Он посмотрел на Дэнда, и тот с удивлением увидел, как по его грязной, худой физиономии поползла слеза. – Ладно, Дэнд. Все в порядке.

Дэнд, несмотря на боль, хохотнул и сбросил с плеча руку Дугласа.

– Э нет, чертов святоша, – сказал он. – На сей раз тебе не удастся взять верх надо мной.

– Как это понимать?

– Я им, черт возьми, не сказал ни слова!

Замок Сент-Лайона, Шотландия,

14 августа 1806 года

– Мисс Нэш? – раздался голос Сент-Лайона, который стоял внизу лестницы, всматриваясь сквозь дымку тумана, каждый вечер нависавшую над внутренним двориком. Шарлотта, сидевшая с раскрытой книгой на коленях, которую, однако, не читала, неохотно подняла голову.

Вчера, смущенно улыбаясь и опуская глазки, она сказала графу, что прохладный вечерний воздух облегчает ей головные боли, всегда сопутствующие у нее определенным деликатным периодам месяца. Считая себя джентльменом, он снисходительно отнесся к ее желанию побыть одной, хотя она не раз замечала, что он наблюдает за ней сквозь одно из окон, выходящих на дворик. Она испытала глубокое облегчение, поняв, что сможет избежать роли его будущей любовницы хотя бы на несколько коротких вечерних часов.