Коллекция Кледермана - Жюльетта Бенцони Страница 65

– А теперь, – сказал он, поворачиваясь к главной гостье, – мы выпьем за счастливый приезд госпожи маркизы и мадемуазель дю… Мари-Анжелин, а также за их пребывание здесь…

Он осекся. Госпожа де Соммьер не только не взяла свой бокал, она смотрела на него взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Что это такое? – с гримасой поинтересовалась она, возмущенно указывая на желтоватую жидкость, пенившуюся в хрустале.

– Шампанское, конечно! – ответил сбитый с толку техасец. – Итальянское шампанское… of course [7]!

– Мой дорогой друг, вы совершенно не виноваты в том, что совершили такую серьезную ошибку. И прошу вас простить меня, если я кажусь вам невоспитанной, но вы никогда не заставите меня проглотить это!

Повернувшись к Юберу, согнувшемуся пополам от приступа сумасшедшего хохота, она добавила:

– Не стоит даже искать виновника этой презренной шутки. Это вы называете шампанским? Цивилизованные люди и французы, достойные называться таковыми, называют это пойло «Асти спуманте»! И я отказываюсь его пить во время моего пребывания в этом доме! План-Крепен! Если вам так хочется, вы можете оставаться здесь, но вы соберете мои чемоданы и закажете для меня номер в «Королевском» отеле. Там я буду вас ждать столько, сколько потребуется! Я отказываюсь находиться под одной крышей с человеком, который в свои восемьдесят с лишним лет продолжает увлекаться школьными розыгрышами! Это никак не повлияет на мое дружеское отношение к вам. Попросите принести мне чашку вашего превосходного кофе на террасу! Идите, План-Крепен, выполняйте мой приказ!

Походкой королевы госпожа де Соммьер вышла на террасу и села в плетеное кресло, над которым Болеслав поторопился раскрыть зонт. Ее уход сопровождало гробовое молчание.

Остальные трое как будто превратились в соляные столбы. Профессор первым пришел в себя:

– Мне казалось, у нее есть чувство юмора! – проворчал он, вставая и начиная мерить шагами комнату, словно медведь в клетке. – Она решительно никогда не изменится! Она есть и всегда останется…

План-Крепен мгновенно вскочила, вне себя от ярости:

– Еще одно слово, и мы уедем! Такого рода юмор я, как и наша маркиза, не понимаю! Тем более что она приехала лишь затем, чтобы облегчить вам жизнь! Более того, для вашей низкопробной шутки вы осмелились воспользоваться теплым гостеприимством нашего друга Уишбоуна, который искренне верил, что доставит ей удовольствие!

Техасец с отчаянием посмотрел на нее:

– Это правда! Я хотел доставить маркизе удовольствие, потому что я так ею восхищаюсь! И вот теперь она будет меня ненавидеть!

– Даже не думайте об этом! Можете не сомневаться, что госпожа де Соммьер отлично поняла, что вы не имеете ни малейшего отношения к этой глупости, – заверила его старая дева и успокаивающим жестом опустила руку ему на плечо. – Что же касается вас, господин профессор де Комбо-Рокелор, вы знаете, что вам надлежит предпринять? Но… куда же вы?

В самом деле, вместо того, чтобы направиться на террасу, профессор решительно пошел к двери и скрылся за ней. Он вернулся спустя две минуты, вооруженный подносом, на котором стояли бокалы в форме тюльпанов и бутылка шампанского – настоящего на этот раз! – в ведерке со льдом. На его руке висела салфетка. Ни на кого не глядя, старик торжественным шагом прошел через комнату и часть террасы, чтобы в конце концов встать на одно колено у кресла оскорбленной маркизы.

– Простите меня! – взмолился он. – Может быть, вы и старый верблюд, но я определенно старый дурак! Не желаете ли выпить со мной в знак примирения?

Госпожа де Соммьер наставила на него маленький лорнет, украшенный изумрудами, которые удивительно шли к ее зеленым глазам, помолчала несколько секунд и насмешливо ответила:

– Знаете ли вы, что в вашем возрасте опуститься на колено с подносом в руках и ничего не разбить при этом – истинный подвиг? Посмотрим, как вы сумеете подняться! Если вам это удастся, я вас прощу!

Усилие, которое профессор приложил, чтобы занять вертикальное положение, заставило его побагроветь, и он начал опасно покачиваться. И его ноша тоже. Увидев это, План-Крепен прибежала к нему на помощь, взяла поднос и поставила его на стол.

– Будет жаль, если с этим шампанским что-то случится! – сказала она. – Это «Дом Периньон»!

– Разумеется! Оно заслуживает уважения! Благодарю, кузен!

Оперевшись обеими руками о согнутое колено, Юбер все-таки сумел встать. И тетушка Амели протянула ему руку.

– Заключим мир! – улыбнулась она. – Мы здесь для того, чтобы выяснить, что именно происходит у соседей, а не для того, чтобы воевать друг с другом. Вы согласны с этим, Юбер?

– Не беспокойтесь об этом, Амели! У нас есть, чем отпраздновать несколько перемирий: я купил три ящика шампанского в честь вашего приезда, прекрасные дамы! – сказал он, поднимая свой бокал.

Вечером госпожа де Соммьер, сославшись на усталость после путешествия, удалилась в свою комнату сразу после ужина, постаравшись освободить Мари-Анжелин, сгоравшую от желания устроиться на башне в обществе Корнелиуса, чтобы понаблюдать за виллой Маласпина и ее садами. Маркиза даже отказалась от помощи компаньонки при совершении вечернего туалета, хотя обычно во время поездок План-Крепен ей помогала. Госпожа де Соммьер хотела остаться одна…

Она разделась, сняла легкий макияж, который себе позволяла, умылась, надела ночную рубашку и пеньюар из светло-голубого тонкого батиста, села перед туалетным столиком, распустила длинные волосы красивого серебристого цвета, долго расчесывала их, потом заплела толстую косу, завязала ее лентой и опустила на грудь. Наконец, она распылила облачко духов с ароматом жасмина, свежим и легким, которым пользовалась ночью.

Когда с вечерним туалетом было покончено, маркиза не стала ложиться в постель, которую приготовила Мари-Анжелин, а погасила свет и вышла на балкон. Она оперлась на перила и начала рассматривать великолепный ночной пейзаж, раскинувшийся у ее ног…

Ночь была теплой, как и тогда, запахи клевера походили на те, что она вдыхала много лет назад. Напротив, на другом берегу озера, поверхность которого ласкал луч луны, тысячами огней сверкал дворец… Он был слишком далеко, поэтому невозможно было расслышать звуки оркестра, но госпоже де Соммьер казалось, будто до нее доносится мелодия давно забытого вальса…

С тех пор прошло сорок лет, но она снова видела мир таким, как будто они только что расстались, пожелав друг другу доброй ночи. В тот вечер в гостинице был бал. Она остановилась там на несколько дней, проездом, в компании нескольких друзей. Они путешествовали, открывая для себя итальянские и швейцарские озера. Лугано был последним этапом перед возвращением в Париж. Праздник был очаровательным. Все веселились… А потом был тот мужчина, поклонившийся ей и пригласивший ее на вальс… Она подняла глаза на незнакомца и заметила в его взгляде столько нежности, что, перебросив через руку в перчатке кружевной шлейф с брызгами кристаллов, она позволила ему увести себя…