Личные враги - Шэна Эйби Страница 65

Лорен безмолвно удалилась в свою комнату и там задумалась о том, что ей уготовила судьба: стать женой чванливого приверженца древних традиций, который не потерпит от нее возражений, пускай даже самых робких. Стать женой человека, который не моргнув глазом прибегнет к силе, чтобы укротить ее. Свидетельство тому — боль в левой руке, которую с такой силой сжимал Мердок. Лорен и представить не могла, как вытерпит такое обращение — и не день, не два, а всю свою жизнь.

Чтобы отвлечься от этих невеселых мыслей, она легла на постель и засмотрелась на звезды, мерцавшие за окном, погрузилась в их яркое отрешенное сияние, в бархатистую черноту ночного неба, подернутого голубоватой дымкой облаков.

Арион наверняка жив. Ей об этом, конечно, никто не сказал, а сама она не осмелилась спрашивать. Однако же Лорен не слышала, чтобы кто-нибудь в разговорах помянул о смерти графа Моргана. Все говорили лишь о битве на Черной Косе да о славной победе шотландцев. А об Арионе — ни слова.

Даже Ханна ничего не знала. Она лишь печально покачала головой, когда Лорен, сбежав ненадолго от занятых предсвадебными хлопотами женщин, шепотом спросила у нее, жив ли Арион. Если бы он умер, Ханна не стала бы молчать. Ханна никогда бы ей не солгала.

Но дело было не в слухах, сплетнях или надежде, которая, как известно, умирает последней, Лорен просто знала, что Арион жив, потому что чувствовала это. Нелепость, чушь — называйте как угодно, но она сердцем чувствовала, что он жив. Он остался на Шоте, в Элгайре. Его душа не зажглась новой звездочкой в том сияющем, прихотливом небесном узоре, который виден из ее окна.

«Я люблю тебя», — сказал Арион.

И сейчас она шепнула небесам свой ответ, который вечно будет парить среди звезд:

— И я тебя.

— А, Лорен, — бросил Пэйтон Мердок, даже не подняв глаз от бумаг, которые лежали перед ним на столе. — Будь добра, закрой дверь и сядь.

Лорен замешкалась в дверях покоев, отведенных ее жениху. Ее здесь ждали — и все же ей было не по себе.

Нынче утром ей сообщили, что Мердок желает видеть ее в своей комнате ровно в полдень. Поскольку именно в это время в замке была общая трапеза, Лорен заключила, что Мердок намерен поесть с ней вдвоем и обсудить предстоящую свадьбу или же ее будущие супружеские обязанности.

Эта мысль не слишком ее порадовала, но сегодня утром, доставая из шкатулки с драгоценностями кольцо Мердока, Лорен позволила себе провести пальцем по золотой фибуле со знаком ее клана. Это напомнило ей о гордости. Ее пальцы нащупали скрытый за обивкой шкатулки лоскут янтарно-золотого платья. И это придало ей отваги.

Сейчас она сразу увидела, что ошиблась: нигде не видно накрытого к завтраку стола. Среди бумаг стоит только одинокий кубок. Судя по всему, Мердок провел за бумагами все утро. Его каштановые волосы были заплетены в тугую аккуратную косичку, ни единая прядь не выбивалась на волю.

Он поднял голову, вопросительно и раздраженно глянул на Лорен:

— Ты что, оглохла? Я же сказал — сядь.

Она хотела огрызнуться, но прикусила язык и, войдя в комнату, плотно прикрыла за собой дверь. Выбрав кресло подальше от стола и его хозяина, Лорен села. Мердок с недовольным видом уставился на нее. Его брюзгливая гримаса вдруг напомнила Лорен коня, который у нее был в детстве, — несносного злюку.

Лорен опустила голову, крепко сжав губы, чтобы удержать неуместную улыбку.

— В будущем, — сказал Мердок, — я требую от тебя немедленного и беспрекословного подчинения.

Девушка вскинула голову, изумленная до глубины души.

— Я говорю это сейчас, — продолжал он, откинувшись в кресле, — чтобы потом между нами не было никаких недоразумений.

— Подчиняться? — переспросила она и, к ужасу своему, поняла, что вот-вот расхохочется.

— Да, — отрезал Мердок. — Когда я велю сесть — садись. Когда я велю стоять — стой. Таков простой закон, правящий жизнью супругов. Я требую, чтобы ты его исполняла.

— Что же это за закон? — осмелилась спросить Лорен.

— Закон божий и человеческий. Муж — глава и повелитель, жена покорно исполняет его волю.

— Но… — Лорен осеклась, так и не решившись возразить, и заметила, что Мердок не сводит с нее испытующего взгляда.

— Ты полностью подчинишься мне, — произнес он тем же ровным негромким тоном, что и вчера, когда едва не раздавил ей руку. — Ты меня поняла, Лорен?

Девушка тяжело вздохнула, не зная, что и ответить на такую нелепость. Она никогда прежде не встречала мужчины, который бы так буквально воспринимал слово церкви. Да, священники в проповедях твердили, что женщина слаба, а потому должна во всем следовать воле своего мужа, отца, даже взрослых сыновей. Но никогда прежде Лорен не слышала, чтобы так ревностно требовали соблюдения этого завета.

— Я спросил, поняла ли ты меня, Лорен!

Мердок внезапно встал, шагнул к ней, и не успела она и глазом моргнуть, как он рывком выдернул ее из кресла, одной рукой цепко сжав раненое плечо, другой — ухватив за подбородок, чтобы она не могла пошевельнуться.

Лорен молча, гневно смотрела на него, не смея вырваться и уйти.

— Никогда, — сказал Мердок все тем же ровным, бесстрастным тоном, — никогда не вынуждай меня повторять приказ дважды.

С этими словами он поцеловал ее, и тогда Лорен поняла, что скрывается за его внешним бесстрастием: раздражение, ненависть, гнев. Этот поцелуй скорее напоминал наказание. Выпустил ее Мердок лишь тогда, когда она больше не могла дышать, когда истерзанные губы заныли от боли, а на щеках — там, где впивались его жесткие пальцы, — остались синяки.

Мердок вернулся в кресло, отпил глоток из кубка и бережно поставил его на стол.

— Сядь, — велел он. Лорен подчинилась.

Он отметил свой первый успех едва заметным одобрительным кивком.

— Нам еще многое нужно обсудить, моя сладкая женушка.

Ханна сидела в своей комнате, вышивая тонкий и сложный узор на ткани, которая ниспадала с ее колен нарядными зелено-золотыми складками.

— Ой! — воскликнула она при виде Лорен и приглушенно хихикнула. — Ты меня поймала на горячем.

Лорен недоумевающе оглядела комнату, не найдя в ней ничего предосудительного, но Ханна показала на свое вышивание.

— Это для тебя, — сказала она, улыбаясь. — Точнее говоря, для твоих детей.

Лорен медленно подошла ближе и тогда увидела, что Ханна вышивает мягкое разноцветное одеяло. Здесь были овцы и чайки, замки и море, дельфины и морские звезды.

— Я хотела закончить работу к тому дню, когда ты уедешь на материк, — пояснила Ханна. — Это мой подарок тебе на будущее.

Лорен не без труда оторвала глаза от одеяла, запрещая себе думать о том, для чего готовился этот подарок.

— Ханна, я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня. Это очень важно.