Лагуна фламинго - София Каспари Страница 65

— Что? Как это… произошло? Отчего она умерла?

— Холера. В Росарио была эпидемия холеры.

— Вы были в Росарио?

— Это долгая история… Эсперанца, Росарио… Я могу тебе все рассказать. И я должна передать тебе последние слова Мины.

Франка вновь начало трясти. Аннелия сжала его ладонь, и ей показалось странным то, как ее тонкие, хрупкие руки смотрятся на его огромной кисти.

— Она сказала, что любит тебя. Вот что я должна была тебе передать. Тебе следует обрести свое счастье. Возвращайся туда, откуда приехал…

— В Нью-Йорк… — рассеянно пробормотал Франк.

— Значит, возвращайся в Нью-Йорк. И помни, что Мина тебя любила.

Глава 21

Филипп Амборн сел перед зеркалом и взглянул на свое отражение. Когда-то он был красивым юношей, на которого засматривались девушки. Теперь же широкий шрам, разделяя его лоб на две части, тянулся до макушки. Волосы там больше не росли. Насколько это было возможно, Филипп скрывал шрам под шляпой, но стоило ему приударить за девушкой, как рано или поздно наступал момент, когда ему нужно было снять шляпу. И тогда на лице девушки проступало отвращение. Некоторых, даже тех, кому он заплатил, приходилось брать силой. «И это она виновата во всем».

Перед его внутренним взором появилась хрупкая фигурка Мины, ее упрямое личико, каштановые локоны, веснушки, усеивавшие белоснежную кожу, словно золотой песок. Он ненавидел ее и в то же время не мог без нее жить. С тех пор как она исчезла, Филиппу становилось все хуже. Прошло много времени, прежде чем он смог оправиться от ужасного удара Аннелии. Прошло еще больше времени, прежде чем он смог все вспомнить. Филипп не забыл Мину, и воспоминания о ней становились с каждым годом все отчетливее. Поэтому он уже давно пытался найти ее. Иногда Филиппу казалось, что цель близка, но всякий раз Мина ускользала. Конечно, ему приходилось зарабатывать себе на жизнь. Это было не так просто, как в те времена в Эсперанце, когда все само шло к нему в руки.

После смерти отца — за это проклятая бабенка, Аннелия, еще заплатит! — Филипп несколько месяцев занимался своим rancho, ранчо, а потом продал имение этим окаянным Дальбергам. Они не оставили ему выбора. Они за это заплатят.

Филипп склонился к зеркалу и ощупал уродливый шрам. Все, все, кто разрушил его жизнь, заплатят.

Начиная с Аннелии и Мины.

Часть 4

Una vida buena — прекрасная жизнь

Ла-Дульче, Эсперанца, Нью-Йорк, Буэнос-Айрес, Тре-Лома, Росарио 1881—1882

Глава 1

Опасаясь того, что увидит, и не решаясь выглянуть наружу, Мина забилась в угол кареты. Они неумолимо приближались к цели, но даже когда Эдуард Бруннер остановил карету и пригласил девушку выйти наружу, она все еще колебалась.

— Отсюда уже видно Ла-Дульче! — воскликнул он все с тем же неизменным восторгом, звучавшим в его голосе, когда он говорил об имении.

Мина уставилась на свои руки, сложенные на коленях.

«Встретила ли мама Франка?»

— Вы не хотите выйти из кареты?

Мина покачала головой. Она не могла себя заставить.

Эдуард выбрался наружу, и вскоре Мина услышала его приглушенный голос. Мужчина что-то напевал.

«Глупо тут сидеть», — упрекнула себя Мина. Собравшись с духом, она дрожащими руками открыла дверцу. Выходя из кареты, девушка споткнулась и чуть не упала, но Эдуард успел ее подхватить.

У Мины слезы навернулись на глаза. «Но я не люблю его! Что же мне делать? Я его не люблю». Ей вспомнились серьезные глаза матери. «Нельзя допустить ошибку. Ни в коем случае нельзя».

Два дня спустя в Ла-Дульче прибыла Аннелия. Ей не пришлось ничего говорить дочери. Женщина приехала одна, и этого было достаточно.

Протянув руку, Аннелия погладила дочь по щеке.

— Он не пришел, Мина, как я и предполагала.

— Я знаю. — Девушка помолчала. — Может быть, он приедет в следующем году?

Аннелия, казалось, хотела что-то сказать, но сдержалась.

— Да, возможно, — наконец заметила она. — Посмотрим. До следующего Дня Независимости еще есть время.

Мина побежала в пампасы. Она все бежала и бежала, словно пытаясь скрыться от собственной боли. Запыхавшись, девушка повалилась на землю. Перевернувшись на спину, она смотрела в небо, ловя губами воздух.

Прошло довольно много времени, прежде чем она заставила себя приподняться.

Вокруг тянулись поросшие чертополохом поля. Сейчас, перед началом зимы, цветы были свекольного оттенка. Еще по пути в Ла-Дульче, когда местность становилась суше, Мина обратила внимание на это часто встречающееся в пампасах растение.

В начале лета, по словам Эдуарда, чертополох настолько разрастался, что дороги превращались в узкие тропы, над которыми колыхалось зеленое море. Позже чертополох усыхал, листья утрачивали былую зелень, стебли становились черными. Они стояли так до февраля-марта, если им удавалось избежать пламени пожаров, часто бушевавших в этих краях летом, как и памперо: в голой степи травы вспыхивали, словно сухие щепки.

Затем приходила зима. Она сменялась весной, и чертополох вновь тянулся вверх, и опять тут воцарялось цветистое великолепие.

В сентябре-ноябре, с весенними дождями, начинали буйствовать травы и поля наливались сочной зеленью, которую так любили коровы и овцы.

Мина вздохнула. Она была одна, вокруг не было ни души. Степь казалась бесконечной. Иной испугался бы такого простора, но Мина не боялась одиночества. Внезапно ее охватила решимость, на которую, ей казалось, она была уже не способна.

«Я не сдамся, — подумала девушка. — Я не сдамся, Франк. Клянусь тебе. Не сдамся, слышишь?! Мы будем счастливы, Франк. Мы найдем друг друга».

Глава 2

Ла-Дульче, может, и не было большим имением, но Мине и Аннелии оно показалось настоящим раем. Рано утром во дворе собирались слуги, чтобы выпить чаю перед началом работы. В небольших котелках, так называемых pava, грели воду, а затем разливали в маленькие сосуды, по форме напоминавшие грушу. Эти сосуды называли калебасами и пили из них чай. Мате передавали по кругу, и все слуги пили его через bombilla, специальную трубочку из серебра или другого металла. Попивая чай, слуги обсуждали планы на предстоящий день и пересказывали последние сплетни. Прислушиваясь к их разговорам, Аннелия и Мина многое узнали о жизни в Ла-Дульче. В первые дни, только приехав, мать и дочь с интересом осматривали дом. Аннелия уже начала строить планы по улучшению имения. Она заметила, что пока использовалась только часть дома. Эдуард почти все время проводил на первом этаже. Здесь находилась огромная гостиная, протянувшаяся во всю длину дома. Мебелью, которая тут стояла, похоже, часто пользовались. Потертые полы были застелены потрепанными ковриками. И все же в доме царила невероятная чистота, которую едва ли можно было ожидать от холостяка. Правда, об этом заботился целый отряд служанок.