Тайна пропавших картин - Ольга Солнцева Страница 66

Ромка икнул, выпучив глаза, когда услышал, с кем его сравнили.

– Разыграла, значит, – подытожила я.

– Ага, – кивнула она, страшно довольная собой.

– А в это время твой пособник Глеб Сидоров украл картины.

– Но-но, – возмутился Глеб. – Выбирай выражения.

– Как тут ни выбирай выражения, вы, господа голубчики, совершили кражу! – словно в заседании суда строго объявила я.

– Ха-ха-ха! – сказал Глеб, серея от злости. – Если мы совершили кражу, где то, что мы украли?

– Вот этого уже я не знаю, – нагло заявила я. – Здесь дело полиции – найти пропажу.

От этих слов Лерка с Глебом одновременно побледнели и переглянулись между собой. Потом Глеб нервно поднялся с дивана, подошел слегка подпрыгивающей походкой к открытому окну (без меня похозяйничали!) и выглянул на улицу. Наверно, посмотрел, нет ли около подъезда полицейской машины… Видимо, не было. Он облегченно вздохнул, расправил плечи, одарил меня взглядом орла, благополучно миновавшего охотника, и сказал:

– Доказательств – нет!

– Есть! – хором выпалили мы с Ромкой.

Глеб поднял вверх брови и изучающе стал нас рассматривать.

Ромка уточнил:

– Ты был заснят на камеру внутреннего наблюдения. Полиция уже тебя ищет… Точнее, не тебя, а похожего на тебя. Потому что полиция не в курсе, как зовут человека с фотографии.

Целая гамма чувств отразилась на лице Глеба. Он решил стоять на своем:

– Это был не я, а кто-то на меня похожий.

– Смелое заявление! Особенно если несколько человек знают, что это был ты.

– Какие «несколько»? Это только все ваши подозрения.

Дебаты между Романом и Глебом могли превратиться в целую передачу “Hard Talking”. Меня, по большей части уже не интересовало, КТО украл картины и ЗАЧЕМ. Имелись вопросы поинтереснее.

– Послушайте, Глеб, – приступила я к своему интервью. – А зачем вам понадобились эти картины?

– О, обратно на «вы»? Чудесненько!

Меня начинала раздражать его привычка добавлять везде, где можно, суффикс «еньк».

– Видите ли, дорогая, вы, как понимаю, с удовольствием работаете музейным жуком и получаете за это удовольствие жалкие гроши…

– Ну-ну, – вознегодовал Рома, шагнул к Глебу. – Попрошу без оскорблений!

– Ничего, Рома! Мне даже интересно, что Глеб знает о музейных жуках.

– Что? – не понял Глеб, о чём это я.

– Неважно, – довольная собой, отозвалась я. – Продолжайте…

Не думаю, что Глеб в курсе: «музейный жук» действительно существует и живет в музеях. Его любимое блюдо – кожаные обложки и переплеты книг.

– …А я хочу жить красиво! – высокопарно продолжал Глеб. – Однажды я поехал в Испанию, где, как вы знаете, снимал комнату в домике у русских иммигрантов. Старушка, с которой я там познакомился, рассказала мне, что много лет назад в России была потеряна их семейная реликвия – бесценные картины. Это сильно заинтересовало меня. Я вызвался помочь бабке найти их. Но для этого мне нужны были мельчайшие подробности об утерянных картинах. Рядом с бабулькой все время была младшая сестра Мария. Она тоже присутствовала при наших разговорах. Мой живой интерес и желание помочь понравились ей. Она перерыла весь семейный архив, даже ездила в Швейцарию, где у них тоже дом. Оттуда она привезла фотографии своей матери, когда та была молодой. А также ее брата. Именно их портреты были изображены на картинах… Я понял: это мой шанс. Я не только заработаю на том, что буду искать картины и получать за это гонорар. Я решил: когда найду их, продам по хорошей цене.

– Глупый! – выразила я свое мнение, и Глеб стал покрываться пятнами от моей чрезмерной откровенности. – Тебе же сказали, что картины ценны только для семьи. Сам посуди: художник неизвестен, техника любителя… Ну, кто их купит?!

– Не верю! – упрямо сказал Глеб.

– Ну, как говорится, дело твое!.. Только я бы на твоем месте не рисковала. Я сама лично видела твою фотографию в руках следователя…

Пятна на лице Глеба стали бледнеть. И он – вместе с ними.

– Да, Глебушка, – встряла Лерка, – мне тоже следователь показывал фотографии. Тебе надо спрятаться на время, пока все не утихнет. Я даже знаю, где.

Ох, Лерка, Лерка! Вижу: и ты в сетях любви. Готова рисковать, не раздумывая.

Глеб, погруженный в свои мысли, походил по комнате туда-сюда.

– А как же эти? – остановившись, спросил он Лерку и кивнул на нас.

– Я не собираюсь ничего предпринимать против вас, – сказала я, – если вы расскажете мне, как все провернули… Итак, Глеб, ты нашел картины – не спрашиваю, как; наверно, это было не так просто, – а что было дальше? Расскажи, я сгораю от любопытства. Обещаю: я – ни-ни….

Глебу, похоже, нравилось быть рассказчиком. Он расправил плечи, взгляд его стал увереннее. Но в последний момент вспомнил о Романе.

– А он?

– Ромка, ты ведь никому не скажешь?

Ромэо неопределенно повел плечами.

– Видишь, он не скажет, – ответила я Глебу.

– Ну что ж… Картины я действительно нашел достаточно быстро. Елена Матвеевна, так звали бабульку, у которой я снимал комнату в Испании, дала мне почти точные координаты. Они жили в Полянске во время революции, и именно оттуда картины пропали. В Интернете я нашел весь список областных музеев и решил посетить каждый. Но мне даже не пришлось обходить все музеи области: я пришел в тот, в котором работала мать и увидел там картины…

– Твоя мама знала о…, - начала я вопрос.

– Нет, конечно, – ответил Глеб. – Зачем такое знать родителям?

Потом продолжил:

– Здесь я сделал ошибку. Меня одолевали некоторые сомнения, эти картины или нет, и я позвонил в Испанию. Оказались, они… Но кто знал, что младшая сестра заказчицы – тоже бабулька – примчится сюда…

Глеб задумчиво посмотрел в окно, потом снова заговорил:

– Короче, в вашем музее я встретил Валерию…

– Он влюбился в меня с первого взгляда! – вставила сияющая Лерка фразу в разговор.

– Ну да! – ровным голосом отозвался Глеб и продолжил: – Мы встретились в кафе вечером. Потом еще встречались… Я рассказал Лере о картинах. Она была удивлена, что никто не знает об их ценности… В общем, раз никто не знает, – решили мы, – волноваться не будут. Валерия согласилась мне помочь… Ну, а дальше – очень просто: Роман уходит со своего поста, причем мы рассчитываем время так, чтобы это было очень близко к закрытию – посетители уже покинули здание, новые вряд ли придут. Я уже в это время сижу в машине недалеко от музея. Лера делает мне знак. Я захожу в музей. Лера остается в холле перед входом. Дальше – все легко. Снимаю первую картину, несу в туалет. Там лежат веревки, связанные так, чтобы можно было легко вставить в петлю картину. Делаю это. Открываю окно. Аккуратно опускаю картину вниз, на асфальт. Окно туалета снаружи закрыто густыми высокими кустами. Риска быть замеченным – никакого. Иду за второй картиной… И так далее. Полчаса – и все в порядке… Но, когда я вышел на улицу, обошел здание и подошел к окну туалета, картин внизу не было… Вот и вся история. Где они сейчас, я не знаю. Но подозреваю, что без этой бабульки – Марии Матвеевны – здесь не обошлось… Кстати, а где она?.. А впрочем, какая разница, – неожиданно махнул рукой Глеб. – Пора завязывать с этим. Нет картин – нет преступления!