Все твои тайны - Селеста Брэдли Страница 66

«О Господи! Оливия права. Я последний негодяй». Гринли провел ладонями по лицу и застыл. И рубашка, и жилет сплошь пропитались ее кровью… Все его руки были в ее крови.

Сорвав с себя сюртук с жилетом, Дейн принялся оттирать с рук кровавые пятна. И только после этого осмелился снова дотронуться до нее. Он взял покрытую синяками руку и прижал к сердцу. Не обращая внимания на леди Рирдон, он уткнулся лбом в плечо жены и помотал головой.

– Не умирай, родная, – прошептал он. – Кто же будет смеяться надо мной, если ты умрешь?

В спальню ворвалась Петти в сопровождении целой армии лакеев. Они притащили с собой столько горячей воды, что в ней запросто можно было бы искупать всех слонов из королевского зверинца. Леди Рирдон встала и хлопнула в ладоши.

– Мужчины, освободите комнату! Миссис Хафф, Петти, живо сюда!

Дейн смотрел, как его преданные слуги с первого слова повинуются маленькой тиранше Рирдона. «Оливии тоже следовало вот так взять их в оборот», – вяло подумал Дейн. Вместо этого она пыталась подкупить их лаской и заботой, надеясь, что армия его слуг станет ее новой семьей.

Он мог бы рассказать ей, как это делается, если б захотел. Он стольким мог бы облегчить ей жизнь!

Но нет! Он вставил ее в паз под названием «леди Гринли» в огромном механизме Гринли. Пусть, дескать, крутится как знает. А сам с каждым днем все строже судил ее поступки.

Леди Рирдон уперлась руками в его грудь и толкнула, но без толку. Он опустил на нее глаза.

– Я никуда не уйду.

– Раз так, то не путайтесь у нас под ногами.

Уилла указала на кресло. Дейн послушно отошел в сторону, но садиться не стал, стоя наблюдая за женщинами.

Они осторожно поддерживали Оливию в теплой воде, бережно смывая пятна крови мягкими мочалками. Петти расчесывала пальцами свалявшиеся волосы Оливии, выбирая спекшуюся кровь и лесной сор.

– Думаете, лекарь велит остричь ей волосы? Нельзя ей обрезать волосы, – прошептала Петти, обращаясь кледи Рирдон. – Миледи говорит, что это ее единственное достоинство.

У Дейна защипало в глазах. При всей ее красоте, мужестве и великодушии, она считала, что только волосы у нее ничего. Этого уж он никак не мог себе простить: Лавина раскаяния накатила на него.

«Негодяй».

Три женщины выкупали Оливию. Дейн молча вынул ее из ванны, не обращая никакого внимания на то, что по его одежде стекает теперь уже коричневатая вода.

Когда Оливию вытерли и переодели в короткую сорочку, чтобы лекарь мог без помех заняться ногой, Дейн уложил ее на чистые простыни, а потом заботливо укрыл одеялом до самого подбородка.

Она что-то пробормотала и повернула голову набок. Дейн приложил ладонь к ее лбу.

– У нее жар. – Миссис Хафф кивнула:

– Поверьте, это очень хорошо. Если ее лихорадит, значит, она потеряла не так уж много крови. – Миссис Хафф вытерла руки об окончательно испорченный передник. – Я велю, чтобы повариха прислала бульон и бренди. Госпожа может очнуться. Ей будет легче перенести боль, если до прихода лекаря нам удастся влить в нее хоть ложку бренди.

Доктору придется извлекать пулю. Боль будет невыносимой. Дейна замутило. На ней и без того живого места не осталось, но ничего не поделаешь – так надо.

Послышался стук в дверь. Отворив ее, Гринли увидел в коридоре Маркуса.

– Дейн, карета нашлась. Ее бросили на окраине Гретна-Грин.

Виконт пристально посмотрел на него:

– Ты ослушался меня и продолжил поиски? – Маркус встретил его взгляд не дрогнув.

– Ты не отдавал себе отчета в своих действиях. По тебе уже психушка плакала.

Что правда, то правда. Зато, если память ему не изменяла, другие отдавали себе отчет в его действиях.

В любом случае все кончено. Самнер и его таинственный напарник, должно быть, поставили крест на своей неудавшейся афере. Дейн раскрыл их намерения. Они хотели заставить Дейна плясать под их дудку. Теперь принцу-регенту ничего не угрожало, а Челтнемов вывели на чистую воду. Игра окончена.

Сейчас его должна занимать только безопасность принца-регента, отныне и навсегда.

Дейн повернулся и посмотрел на закрытую дверь, ведущую в спальню хозяйки. Он ни на шаг не продвинулся в решении головоломки под названием «Оливия» с тех пор, как утром Маркус постучал в дверь хижины…

Дверь отворилась, и наружу высунулась голова Петти.

– Милорд, она очнулась!

Оливия обнаружила, что она вне опасности, лежит в тепле и блаженной чистоте. У нее по-прежнему невыносимо дергало ногу под повязкой, которую миссис Хафф наспех соорудила со словами «Ни к чему вам на это глядеть, миледи». Голова болела так, словно кто-то безостановочно резал ее мозг ножом.

Забинтованными руками Оливия едва сжимала кружку с бульоном. Горло острой болью отзывалось на каждый глоток.

Руки ее сплошь покрывали синяки и царапины, мышцы спины ныли со страшной силой, а из носа просто текло ручьем.

– Вы малость простыли, пока были в лесу, миледи. Доктор вас живехонько поставит на ноги. – Петти утерла ей нос, словно для нее это было обычным делом.

Петти очень обрадовалась, увидев, что Оливия очнулась. По-другому и быть не должно.

– Глядите, миледи, его сиятельство пришел вас проведать!

По-видимому, Петти далеко не так обрадовало появление Дейна, но камеристка все-таки сделала веселое лицо.

– Видите, милорд, она как огурчик.

Оливия даже не подняла глаз от бульона. Лорд Горгулья может сгнить в навозной куче! Последний час Оливия то погружалась в беспамятство, то снова приходила в себя, но она прекрасно слышала обрывки разговоров, когда все считали, что она без сознания.

Хотя Оливия не вполне была уверена, что из услышанного правда, а что – бредовые видения. Но она отлично поняла, что Дейн и пальцем не пошевельнул, чтобы ее найти.

Дейн что-то тихо сказал камеристке, и вслед за тем послышался шорох юбок. Петти поспешно вышла из комнаты. Дверь затворилась, воцарилась блаженная тишина. Оливия души не чаяла в Петти, но та совершенно не умела молчать.

Зато Дейну в молчании не было равных. Оливия краем глаза видела его сапоги, словно вросшие в ковер. От них так и веяло упрямством.

Она медленно потягивала бульон. Дейн не рассыплется, если подождет. Рвение, с которым она ловила каждое его слово, ее щенячья и совершенно незаслуженная преданность, дурацкая привычка таять, когда он появлялся рядом, – что ж, все это было вчера…

Оливия поболтала остатки бульона на дне кружки. Наверное, она проголодалась, потому что в последний раз ела почти сутки назад, да и то чуть ли не все съеденное осталось на земле. У нее ни крошки не было во рту с тех пор, как она перекусила перед Охотничьим балом…