Разбойник и леди Анна - Джин Уэстин Страница 66

– Ненадолго, я хорошо знаю Бена, – ответил Джон с мрачным видом, откупорил последний кувшин с элем и пустил по кругу.

– Миледи! – Бет в глубоком реверансе присела перед Анной. – Я каждую ночь за тебя молилась.

Анна подняла девушку, обняла за пухлые плечи.

– Теперь я не миледи, а просто Анна. А это Кейт.

Анна взяла Кейт за руку и вывела смущенную и упирающуюся молодую квакершу вперед, оторвав от доктора Уиндема, державшего ее в объятиях.

– В банде Джона Гилберта все равны, – вырвалось у Анны.

Анна давно так считала, и наконец пришло время, когда она высказала свое мнение. Здесь не было слуг, чтобы выполнять ее капризы, не было изысканных французских и испанских вин, не было придворных, способных долгими часами с неисчерпаемым остроумием говорить ни о чем, не было виол, на которых играли увертюру Люлли в апартаментах, облицованных мрамором. Здесь предстояли всевозможные тяготы, но Анну любили, и в ней нуждались. Здесь у нее были друзья. Здесь она обрела настоящее счастье. Анна лукаво улыбнулась Джону:

– Ведь у меня теперь есть право голоса. Не так ли?

– Есть, – ответил Джон, с гордостью глядя на нее, – но, боюсь, мне придется в этом раскаяться.

Они долго смотрели друг на друга, и всем стало ясно, что нынешняя Анна совсем не та высокомерная леди, которая сбежала от них по Оксфордской дороге, а Джон Гилберт не тот разбойник, который преследовал ее. Хотя внешне они совсем не изменились. Джозеф отдал бы всю месячную добычу от грабежей, чтобы узнать, что с ними произошло.

Джон представил всем доктора Уиндема, чей черный докторский саквояж говорил сам за себя, и обратился к кузнецу:

– Что здесь случилось, Джозеф?

– Случился Черный Бен. Ему удалось обмануть некоторых наших парней, что ты никогда сюда не вернешься. Угрозами заставил их подписать бумаги с его условиями и вынудил уехать с ним, чтобы промышлять на большой дороге. Мы пятеро бежали в лес и видели оттуда, как, впав в ярость, потому что ты сбежал от него, он спалил деревню. – Джозеф указал жестом на лес: – У нас есть убежище и погреб, полный съестных припасов, пороха, оружия, и есть, чем промочить горло.

Доктор Уиндем осмотрел руку одного из мужчин:

– Эту рану от меча, парень, надо зашить, чтобы она как следует зажила. Кейт, ты вроде бы девушка крепкая, в обморок не упадешь. Поможешь мне?

Кейт вопросительно посмотрела на Анну. Анна кивнула:

– Если хочешь сама, Кейт. Ты вольна поступать как пожелаешь. Никто не должен сидеть сложа руки. Дел невпроворот.

Джон вместе с остальными мужчинами потратил целый день, откапывая тайник с оружием, зарытый под пеплом и угольями, пока Бет показывала Анне лагерь, разбитый в лесу.

Бет робко поманила Анну к самодельной постройке между двумя деревьями.

– Если вы захотите другое укрытие…

Она не договорила.

– Да, мы с Джоном хотим быть вместе, – сказала Анна.

Анна уже почти решила, что для них обоих было бы лучше оставаться добрыми друзьями, но жить отдельно. Мысль том, что ей придется лежать каждую ночь рядом с Джоном Гилбертом и испытывать муки неудовлетворенной страсти, была невыносима. Тем более что Анна считала себя виновницей в том, что случилось с Джоном.

– Ты измучена, моя дорогая бедняжка, и ранена, если эта черная отметина у тебя на голове что-нибудь значит, – сказала Бет и принялась собирать траву и листья папоротника, чтобы устроить из них гнездо, которое она сооружала между двумя кустами. Поверх него Бет натянула одеяло и повесила большое полотнище из зеленого холста, извлеченного из оказавшегося поблизости сундука для одежды. Получилось что-то вроде шатра.

Бет взяла Анну за локоть и подвела к импровизированному ложу.

– Здесь ты отдохнешь, а для твоих женских нужд мой Джозеф выкопал канаву позади рощи. – Бет указала куда-то вдоль склона холма.

Анна расслышала особую гордость в тоне Бет.

– Ты и Джозеф? – спросила она.

– Да, – ответила Бет. – Он сильный мужчина и очень добрый.

Бет продолжала рассказывать, но Анна уснула, а бывшая молочница вернулась к своему жаркому из кролика и лука-порея и принялась помешивать его в котле, висевшем над костром.

Проспав довольно долго, Анна проснулась как раз вовремя, чтобы Бет могла влить в нее немного горячей похлебки, а еще позже она сонно наблюдала за тем, как Джон и его люди, опустившись на корточки вокруг костра, громко обсуждали какую-то бумагу, которую называли соглашением, однако Анна не могла понять, о чем именно они спорили, и вскоре снова уснула, на этот раз очень крепко и без сновидений.

Она проснулась внезапно, и скорее это было реакцией на царившую вокруг полную тишину, изредка нарушаемую треском полена в костре, время от времени выплевывающего искры. Приподнявшись на локте, она оглядела небольшой лагерь, залитый светом полной луны, увидела спящих людей и среди них Джона. Видимо, он предпочел избегать ее и не выяснять до конца мучивший их вопрос, по крайней мере нынешней ночью.

Анну особенно больно уязвила эта его уловка. Настало время посмотреть правде в лицо, какой бы мучительной она ни оказалась для обоих. Анна встала и отряхнула измятое платье. Господи! Ведь это она так отважно заговорила по дороге из Лондона на щекотливую тему. Теперь наступила очередь Джона.

Поднявшись, Анна выбралась из самодельного шатра и пригладила свои непокорные кудри, намереваясь искупаться в ручье.

На это ее подвигли Джозеф и Бет.

Из своего укрытия Анна услышала не оставлявшие сомнения звуки соития и минутой позже уже бездумно брела по тропинке к ручью и лесной заводи, образуемой им. Ярко светила луна, и это облегчало ее путь сквозь кусты и густой подлесок. Ее постоянно повторявшиеся сны, в которых присутствовало это место, заставили ее проявить осторожность. Лучше не вспоминать о приснившейся ей восхитительной страсти, если она невозможна наяву.

Да, сказала она себе, настало время отрешиться от девических фантазий о том, чем она занималась бы в этом пруду, будь это возможно. Пора посмотреть в лицо суровой реальности и, укрепив свою волю, помочь справиться с этим и Джону. Казалось, он не вполне понимает, каковы последствия случившейся с ним трагедии. Или же ему тяжело обсуждать эту проблему с ней.

Анна дошла до огромной скалы, выдававшейся в ручей там, где она, Бет и другие девушки мыли маслобойки и ведра и где в своих бесконечных грезах о любви она представляла Джона. Под ней струилась холодная вода точно так, как она ее помнила по своим бесчисленным снам.

Лунный свет падал на воду, и там, где была рябь, она блестела, и неспешный поток ниже заводи тоже был освещен луной. Воздух был напоен запахом земли и зелени от обступивших ручей деревьев, водяных лилий и папоротника.