Осенний мост - Такаси Мацуока Страница 66

— А ты точно уверена, что они сказали, что у госпожи Эмилии будет ребенок от князя Гэндзи? — переспросила одна из девушек.

— Да, — подтвердила Кими, — уверена.

— Потому, что так предсказала Сидзукэ?

— Тс-с-с! — зашикали несколько девушек сразу. — Если произносить ее имя, она подумает, что ты ее зовешь, и придет!

И все сбились потеснее.

— Ничего она и не придет, — заявила Кими, оттолкнув от себя соседку. — Не придет, если ты не Окумити. А если ты Окумити, то что ты делаешь в этой жалкой деревне? Ступай к себе домой, в «Воробьиную тучу»!

— Кими права. Все знают, что она является только своим потомкам.

— А я слыхала, что чокнутая Одо часто видала госпожу, потому-то и сошла с ума. Чокнутая Одо вовсе не благородная дама.

— Если бы вы выросли в этой деревне, как я, — заявила Кими, — вы бы знали, почему чокнутая Одо видела то, что видела. Ее мать когда-то соблазнил один из предков князя Гэндзи. Кажется, его прадедушка. Моя бабушка это знала. Только теперь она выжила из ума и ничего не знает даже про себя.

— Так значит, она тоже Окумити.

— А я не верю. С чего вдруг самурай, который может спать с красивыми госпожами, захочет маленькую грязную крестьянку?

— А с чего ты думаешь, что самурай лучше крестьянина, и будет запускать свой плуг только в правильную борозду?

Девушки дружно рассмеялись.

— Тс-с-с! — шикнула на них Кими. — Стражники нас услышат.

— Если чокнутая Одо — Окумити, тогда и любая из нас тоже может оказаться Окумити. Так что лучше нам не произносить имя госпожи.

— Сидзукэ, Сидзукэ, Сидзукэ, — сказала Кими, — Сидзукэ, Сидзукэ, Сидзукэ.

— Кими, перестань!

— Сидзукэ, Сидзукэ, — упрямо повторила Кими, — Сидзукэ, Сидзукэ, Сидзукэ…

Все затаили дыхание.

— Ну, видите? — спросила Кими. — Приятно, конечно, воображать себя знатной дамой, а не обычной крестьянкой, но мы то — что мы есть, разве не так? Князь Гэндзи не приедет и не увезет нас с собой, потому что мы его родственницы.

— Вот именно! — согласилась одна из девушек. К ней явно вернулась уверенность.

— Ха! Ты так же боишься произнести имя ведьмы, как и мы все!

— Так вы хотите услышать, что я вам могу рассказать, или нет? — спросила Кими.

— Хотим, хотим!

Когда Кими закончила пересказывать все, что услышала, одна из девушек сказала:

— Чего-то я не понимаю. Так госпожа Эмилия беременна или нет?

— Ты что, совсем не слушала? Она только будет спать с князем Гэндзи, но еще не спала.

— Значит, никакого ребенка у нее в животе нету?

— «Не беременна» именно это и означает. Что ребенка в животе у женщины нету.

— Но если ребенка нету, значит, крови Окумити внутри нее нет. А если госпожу может видеть только тот, в ком ее кровь, как же ее увидела госпожа Эмилия?

— Для Сидзукэ кровь, которая будет, уже есть, — объяснила Кими.

— Все равно не понимаю. Как может что-то такое, что произойдет в будущем, уже произойти шестьсот лет назад, и в то же время происходить сейчас? Это же чушь какая-то.

— Если ты чего-то не понимаешь, это еще не значит, что этого нету, — сказала Кими. — Ты что, понимаешь все речения Будды? Все высказывания дзенских патриархов? Или вообще хоть одно слово из них?

Девушки снова рассмеялись, и одна из них сказала:

— Дзенские патриархи всегда говорят загадками. Как мы можем понять их слова?

— Вот точно так же жизнь — сама по себе загадка для нас, тех, кто внизу, — сказала Кими. — Только те, кто наверху — как князь Гэндзи — понимают все. — Теперь Кими безраздельно завладела всеобщим вниманием. Она выдержала эффектную паузу, потом договорила: — Время — это тюрьма для нас. Но не для Сидзукэ. Для нее прошлое и будущее — это одно и то же. Потому если что-то произойдет, для нее это все равно что уже произошло.

— Я же тебе говорила, что она была ведьмой!

— Она не была ведьмой, — сказала Кими. — Она была принцессой. Прекрасной принцессой из царства, расположенного за Китаем. Она знала магию, которую знают все тамошние принцессы. — Она вспомнила название места, которое упоминали госпожи. Оно звучало так красиво и так необычно…

— Царство гор Синего Льда и реки Красного Дракона, — сказала Кими.

1308 год, монастырь Мусиндо.

Сидзукэ опрометью выбежала прочь из кельи. Поскольку она уже больше месяца вела себя почти как нормальный человек, преподобная настоятельница Суку приказала, чтобы ее дверь не запирали. Это оказалось поразительно кстати, потому что если бы Сидзукэ не смогла убежать от призрачного демона, заговорившего с ней, она наверняка снова вернулась бы в прежнее безумное состояние. О, нет! А вдруг это существо гонится за ней? Сидзукэ боялась посмотреть.

Но еще больше она боялась не посмотреть. Она обернулась. И, к великому своему облегчению, не увидела никого.

У этого демона, как у многих являвшихся признаков, глаза и волосы были не такие, как у окружающих ее монахинь, и иные пропорции лица и тела. Сидзукэ начала уже понимать, что это были пришельцы из другого времени, прошлого или будущего, но не нынешнего. Здесь сейчас таких людей не было. Сидзукэ уже научилась отличать настоящее от возможного. Она думала, что научилась это делать очень хорошо.

Но этот призрак увидел ее!

Он с нею заговорил!

Что это означает? Мысли и чувства Сидзукэ пребывали в таком смятении, что она не могла достичь ясности. Нужно погрузиться в покой медитации. Собственная келья слишком пугала ее. Сидзукэ прошла в главный зал для медитаций и уселась поближе к алтарю — считалось, что там защита Будды сильнее всего.

Самые жестокие, самые трусливые, самые вероломные люди никогда не считают себя злодеями. Они считают себя героями, совершающими небывалые деяния и справляющимися с невероятными трудностями.

Они убеждают себя в этом, видя только то, что желают видеть, похищая у слов их значение, забывая истинное и помня ложное. И в этом они не очень отличаются от настоящих героев.

В чем же разница?

Настоящие герои находятся на нашей стороне.

А жестокие, трусливые, вероломные негодяи — это герои наших врагов.

«Аки-но-хаси». (1311)

1867 год, дворец князя Саэмона в Эдо.

Саэмон, всегда бывший о себе высокого мнения, сейчас был доволен собою даже более обычного. То, что ему удалось перетянуть Таро на свою сторону, нанесет Гэндзи вред вне зависимости от того, будет Эмилия Гибсон убита, или нет. Ключом была сама измена Таро. Таро, конечно же, этого не понимал. Он, примитивный традиционалист, думал, что смерть чужеземной женщины имеет огромное значение. Таро и прочие ему подобные, пребывающие в плену у бесполезной мифологии прошлого, верили, что, остановив современно мыслящих деятелей наподобие того же Гэндзи, они смогут сохранить ту Японию, которую знают. Но на самом деле эта Япония уже была смертельно ранена. Она поборется за жизнь еще год-другой, а затем ее место займет новая Япония, во многом — такая, как предвидел Гэндзи. В противном случае, она просто не выживет.