Поцелуй страсти - Джейн Киддер Страница 66

Помутневшими глазами он глянул на часы. Интересно, сколько сейчас времени? Два часа ночи — или уже все три? Впрочем, это не столь уж и важно — его брачная ночь стремительно приближалась к финалу, а он, вместо того, чтобы срывать вместе с молодой женой цветы наслаждения, сидит в одиночестве в своей спальне — нежеланный и нелюбимый.

Майлз помотал головой, чтобы прояснилось в глазах, но у него лишь сильнее закружилась голова.

— Мой бог, приятель, — промычал он себе под нос, — да ты набрался ничуть не меньше, чем твоя супружница!

Он откинулся на спинку кресла и предался невеселым размышлениям.

Почему, черт возьми, Виктория отвергает его? Он не Уродлив, не толст, совсем еще молод и ни в коем случае не распущен. При этом он достаточно знал женщин, чтобы понять, что они находят его привлекательным. Майлз не мог даже припомнить, сколько раз в минуты близости женщины шептали ему о том, что он очень хорош собой, и восхищались его способностями любовника.

Да, подобные слова Майлзу говорили многие женщины, но только не его жена! Она, наоборот, считает его отвратительным. Подумать только, она нарочно напилась чуть ли не до бесчувствия, чтобы перенести его ласки «без истерики»!

Майлз помотал головой, все больше проникаясь к себе жалостью. Он не должен был жениться на Виктории. Она же ясно дала ему понять, что не хочет этого брака, — вот и не следовало ее к этому принуждать.

Да, но он желал ее, черт побери! Желал с первой минуты их знакомства, когда она попыталась выставить его из конюшни. В ней было все, что он надеялся увидеть в своей будущей жене. И чем больше Майлз узнавал Викторию, тем яснее это понимал. И когда наконец понял, то позволил себе в нее влюбиться.

Влюбиться! Вот так любовь — нечего сказать! В пьяных, безумных глазах Майлза мелькнула отрезвляющая горечь. Но ведь все именно так. Он любит Викторию всем своим существом.

Как это случилось? Когда?

В какой недобрый час им овладела идея завоевать сердце упрямой старой девы? И что ему делать теперь, когда она недвусмысленно отвергла его, заявив, что нисколько его не любит и что сама мысль о близости с ним для нее отвратительна?

«Бог с ней, пусть живет, как хочет. Она никогда не узнает о моих чувствах, — в сердцах пообещал себе Майлз. — Можно быть женатым человеком, но нет нужды показывать жене, как ты ее любишь и как это больно, когда она тебя отвергает». В конце концов, есть много других женщин, которые с радостью ответят его страсти… Майлз нахмурился, найдя саму мысль о другой женщине совершенно неуместной.

Конечно, пока их брак не вступил в законную силу, они еще могут признать свою ошибку и расторгнуть его. Викторию, вероятно, такое предложение устроило бы как нельзя лучше. Но, черт побери, он не хотел, чтобы их брак аннулировали! Тогда ведь придется во всеуслышание объявить, что его жена отказала ему. Это был бы позор для него, для нее, для обеих семей, наконец, — и для Пемброков, и для Уэлсли. Нет, никакого развода! Он женился на Виктории — и пусть все останется как есть. Как любит говорить его бабка Регина, кто варит свой мед, тот и сам его пьет. Грустно только, что пить этот мед ему предстоит в полном одиночестве.

Свадебный завтрак оказался сущим кошмаром.

У Виктории раскалывалась голова. Она с трудом разлепила глаза, увидела на столе огромное блюдо тушеных почек с беконом, и тут же зажмурилась, опасаясь, что ее снова затошнит.

Майлз, в свою очередь, избегал встречаться взглядом с кем-либо из присутствующих — в особенности же со своей молодой супругой.

К счастью, гости, собравшиеся на завтрак, ни о чем не догадывались, приписывая неприглядный вид жениха и невесты любовным трудам брачной ночи.

Приятели поощрительно хлопали Майлза по спине, а Виктория всячески старалась не замечать сочувственные улыбки подруг.

И только один человек за столом подозревал, что между молодыми пробежала черная кошка… Мери уэлсли, видевшая насквозь всех своих детей, недовольно поглядывала на старшего сына. Что-то было не так, даже очень не так. Насколько она могла судить, Майлз вовсе не устал, он просто измучен — и прежде всего Нравственно.

Она справедливо рассудила, что легкий стон, вырвавшийся у Майлза, когда его шутя хлопнул по спине Александр Шоу, был вызван вовсе не ноющей болью в утомленных любовными играми мышцах, но болью головной — от чрезмерного количества выпитого накануне.

Конечно, рассудила Мери, жених на свадьбе может разделить с невестой бокал-другой шампанского, но напиваться до чертиков — это, пожалуй, слишком.

Мери так и подмывало напрямую спросить Майлза о том, что его гнетет, но она понимала, что сейчас для этого не время и не место. Нет, она подождет, пока гости откланяются, а затем поделится своими сомнениями с Джеймсом. Пусть он решает, стоит ли пригласить Майлза для серьезной беседы.

Прекрасно зная Джеймса, она была уверена, что тот обязательно поговорит с сыном. Таким вот образом она и выяснит, что мучает Майлза. Джеймс никогда ничего не мог скрыть от жены, и Мери не сомневалась, что, даже если Майлз доверит отцу самую страшную тайну, есть множество способов развязать мужу язык. Нужно лишь немножко потерпеть, и тогда она узнает, что гнетет и беспокоит Майлза и отчего он так удручен этим утром, в то время как ему полагалось бы сиять от блаженства.

Мери перевела пристальный взгляд на Викторию и с интересом стала наблюдать за тем, как ее невестка откусила крохотный кусочек печенья, но потом быстро отложила печенье в сторону и потянулась к чашке с чаем.

Мери также обратила внимание, что и Майлз ничего не ест — а это был верный признак того, что у парня на душе скребут кошки. Что бы ни случалось с ее сыновьями, какие бы трудности им ни приходилось преодолевать, на отсутствие аппетита ни один из них никогда не жаловался.

Вот и сейчас малыши Натан и Сет налегли на огромные порции яичницы с беконом, после того как повар — по их требованию — принес им «нормальной еды». Прежде они досконально изучили блюдо с почками и во всеуслышание заявили, что «не станут есть того, чем овцы писают».

Громкие заявления мальчуганов по поводу английского деликатеса заставили изогнуться в недоумении не одну аристократическую бровь, но Мери лишь улыбнулась и попросила слуг принести своим отпрыскам какое-нибудь другое блюдо. В конце концов, ее сыновья настоящие американцы, и традиционный британский завтрак — почки и тосты — мог оказаться им не по вкусу.

К тому времени, когда официальный, исполненный всяческих церемоний завтрак наконец закончился и последний из гостей покинул поместье Уэлсли, было уже почти три часа пополудни. Мери проводила глазами Викторию, которая медленно поднялась по лестнице и скрылась в своей комнате, и отметила про себя, что следом за женой по лестнице двинулся и Майлз. Улыбка, тронувшая было уста Мери, сразу увяла, поскольку Майлз прошел мимо брачных покоев и удалился к себе в комнату.

— Что-то у наших молодых не складывается, — раздался за спиной у Мери голос леди Регины.