Танго с бабочкой - Барбара Вуд Страница 66

— Понимаешь, у Мануэля возникли неприятности с полицией. Мы уехали быстро. В середине ночи. Я позвонила Хейзел, когда мы доехали до Далласа, сказала ей, где я была. Я просила ее пересылать мою почту. Она не сделала этого. А мне должно было прийти несколько чеков от журналов с головоломками, вот сука!

— Почему ты перестала отвечать на мои письма?

Кармелита помыла пальцы в стакане с водой и вытерла их бумажной салфеткой.

— Дело было так, amiga. Мы с тобой писали письма друг другу пару лет. Сначала все было хорошо. Мы все еще были подругами. Но затем я начала замечать, как расходятся наши миры. Ты жила приличной жизнью, работала, а я была по-прежнему проституткой. Мне больше не казалось правильным писать тебе.

— Но мы по-прежнему подруги, Кармелита, — мягко сказала Беверли. — Расскажи мне, что случилось.

Кармелита покрутила в руках бумажную салфетку. Она говорила тихо, из-за занавеса длинных черных волос, которые спадали вперед, закрывая ее лицо.

— Он действительно напугал меня на этот раз. Мы подрались. Мануэль связался с другой девушкой. Он говорит, что не может жить с одной женщиной. Я застала его с нею и приревновала. Я ударила его. Он достал нож…

Кармелита подняла глубокие карие глаза, которые Беверли помнила с тех давних пор, полные той же боли, замешательства и позора.

— Ты не поверишь, именно его подруга спасла меня. Она подскочила и остановила его. Он целился мне в сердце, но нож вошел сюда, — она положила руку ниже грудной клетки. — Я провела неделю в больнице. Приходили полицейские и разговаривали со мной. Они пугали меня, заставляли думать, что он собирается прийти и убить меня. Поэтому я попросила у медсестры бумагу и написала тебе то письмо.

— Я приехала сразу же, как получила его.

Кармелита опустила глаза под ее пристальным взглядом.

— Я даже не была уверена, что ты получишь это письмо. Я не знала, работаешь ли ты все еще в той закусочной. Теперь я сожалею, что послала его.

— Почему?

Кармелита испытывала застенчивость и неловкость. Она видела, что Рейчел слишком изменилась. Теперь она была уважаемой личностью с незапятнанной репутацией, принадлежала к высшему классу общества, поняла Кармелита, в то время как сама она принадлежала к отбросам общества. Даже имя у Рейчел было теперь другим. Она была Беверли Хайленд. Новое имя и новое лицо. Это была не та женщина, с которой у нее могло быть что-то общее. Кармелита внезапно поняла, что она сидит с незнакомкой.

Посетители поспешно стали покидать ресторан.

— Эй, куда все идут? — спросила Кармелита. Она посмотрела на часы. Был почти час. Затем она вспомнила: скоро должна проехать президентская автоколонна.

— Кармелита, — сказала Беверли. — Поедем со мной.

— Куда?

— В Калифорнию. Возвращайся со мной и начинай новую жизнь.

Кармелита удивленно посмотрела на нее.

— Ты хочешь сказать — уехать из Техаса?

— Да.

— О нет.

Голос Беверли стал тихим.

— Кармелита, ты действительно счастлива?

Девушка пожала плечами.

— А кто счастлив?

— Ты можешь быть счастлива, если возвратишься со мной. Я дам тебе хорошую работу. Ты будешь ходить в школу. Тебе понравится Калифорния.

Кармелита покачала головой.

Беверли накрыла своей ладонью руку подруги и сказала:

— Помнишь, как мы мечтали вместе? Ты хотела пойти в школу, а затем получить работу где-нибудь в офисе, с пишущей машинкой и телефоном. Ты можешь сделать это, если поедешь со мной. Кармелита, в Калифорнии фантазии сбываются!

Что-то возникло в глубине испанских глаз Кармелиты, что-то, что Беверли видела давно, в редких случаях. Это был взгляд кого-то, кто видел образы или мечту или пытался вообразить что-то. То, что испытывала Кармелита, был лучик надежды или короткая возможность надежды. И это случалось прежде, когда она училась читать первые слова, когда продала журналу свою первую числовую головоломку. На долю секунды появился образ надежды, мечтания о лучшей жизни, и ее темные глаза засияли.

Но потом блеск быстро исчез, так же, как это случалось раньше, потому что Кармелита не привыкла надеяться и мечтать, она слишком долго привыкала принимать ту ужасную участь, которая была ее жизнью. Надежда была просто навыком, в совершенствовании которого она никогда не практиковалась.

— Для меня это слишком поздно, amiga, — сказала она, глядя на скомканную салфетку в своих руках. — Я никогда не смогу уехать.

— Почему?

— Я слишком стара. Мне двадцать пять. И есть еще Мануэль…

— Но не может быть, чтобы ты теперь любила его!

Любила ли она Мануэля? Может быть, когда-то, много лет назад. Теперь это был просто человек, который защищал ее, который брал ее деньги и говорил ей, что делать. Он был добр к ней, когда ему хотелось, и наказывал ее, когда она этого заслуживала. Она не могла оставить Мануэля. Он принимал за нее все решения, он даже говорил ей, что носить. Она была с ним с тех пор, как ей исполнилось тринадцать лет. Он был частью ее.

Кармелита редко оценивала свою жизнь, она вообще редко задумывалась о своем собственном существовании. Жила день за днем, приводя мужчин в свою крошечную комнату и продавая свое тело, в какой-то бесперспективной пустоте. В конце концов, о чем там можно было думать? Мануэль все продумывал за нее. Например, как это было вчера вечером, когда она сказала ему, что опять беременна. Все, что он сказал: «У меня есть знакомый парень, который избавит тебя от этого». Несмотря на криминальный образ жизни, Кармелита Санчес была набожной католичкой и ходила исповедоваться каждую неделю. Теперь ей предстояло покаяться в действительно большом грехе — еще одном аборте. Но это было решение Мануэля. Кармелите никогда не приходило в голову подумать самой, противиться его желанию, противостоять ему и сказать: «Нет, больше никаких абортов. Я сохраню этого ребенка».

Они обе затихли, Кармелита — потому что внезапно перестала осознавать, почему оказалась здесь; Беверли — потому что так отчаянно хотела найти слова, чтобы убедить свою подругу уехать вместе с ней.

— Эй, послушай, — сказала Кармелита, поднимаясь. — Мне пора идти. Мануэль будет спрашивать, где я была.

Когда Беверли уменьшила скорость своего «корвета», попав в пробку около автострады Стеммонс, она сказала:

— Если ты боишься, что Мануэль найдет тебя в Калифорнии, тебе не стоит волноваться. Он не найдет. Ты можешь изменить свое имя. Помнишь, как ты всегда говорила, что тебе бы хотелось, чтобы тебя звали Кармен? Ты можешь изменить свое имя так же, как это сделала я.

Кармелита бросила на нее взволнованный взгляд. В самом деле, это было действительно опасно, если Мануэль станет преследовать ее. Но это была не единственная причина, по которой она не хотела уйти от него. Девушки, подобные ей, не сдавались и пытались идти прямо. Они просто так делали.