Одинокие сердца - Итсасо Лосано Мадарьяга Страница 66

— Я подумала, что ты, наверное, проголодалась. До ужина ведь еще долго.

— Спасибо. Я и в самом деле уже начинаю испытывать голод.

Мать с дочерью замолчали и начали жевать бутерброды. Через некоторое время молчание стало слишком неловким. Наконец Одри решила заговорить первой:

— Тебе уже лучше?

По появившемуся на лице Виолетты выражению она поняла, что это был не очень-то уместный вопрос. Одри уже открыла рот, чтобы рассказать что-нибудь о книгах, которые она листала, но Виолетта вдруг спросила:

— А ты чем занималась? Читала?

Одри с облегчением вздохнула.

— Да. Я нашла здесь книги о декоративных стилях и об антиквариате. К сожалению, я уже очень давно всем этим не занималась. Это было… — Одри попыталась подыскать подходящее слово.

— Интересно? — попробовала подсказать Виолетта.

— Занимательно, — сказала Одри и, сама не понимая, что говорит, добавила: — Думаю, теперь я знаю, почему уволилась с работы.

Эти слова удивили и мать, и ее саму.

— Ага. — Вот и все, что смогла произнести в ответ Виолетта.

— А в котором часу приезжает дядя Арчи? — Одри вдруг очень захотелось сменить тему разговора.

— Думаю, он сядет на поезд на станции Чаринг-Кросс в три часа и прибудет на вокзал Кентербери-Уэст где-то без четверти пять. Так что желательно приехать на станцию примерно в это время.

— Хорошо. Я собиралась заехать сначала в книжный магазин. — Эта мысль пришла в голову Одри только что и показалась ей замечательной. — Так что я скоро поеду.

— Вот и прекрасно.

Мать и дочь снова стали есть бутерброды молча: Виолетта погрузилась в собственные размышления, а Одри, сидя в кресле, старалась быть как можно незаметнее.

Немного позже Одри уже ехала в сторону центра Кентербери, чувствуя, как в ее мозгу снова и снова звучат прочитанные слова. Она вдруг осознала с удивительной ясностью, что ей нужно для того, чтобы быть счастливой. А еще она осознала, зачем поехала в книжный магазин, и, уже выбирая место, где бы припарковать автомобиль, начала что-то радостно напевать.

Одри почти не помнила, как выглядит дядя Арчи. В ее памяти он сохранился в образе очень серьезного и сдержанного человека, всегда старавшегося оставаться на заднем плане. Увидев, как он выходит из поезда, и присмотревшись к нему, Одри удивилась спокойному выражению его лица. Она попыталась отыскать в глубине ярко-голубых глаз след безграничной тоски, но натолкнулась на чистый и безмятежный взгляд человека, который много в своей жизни видел, много страдал и сумел с этим примириться.

— Одри! Вот так сюрприз!

Вокруг ласковых глаз Арчи виднелась паутинка из мельчайших морщинок. Одри почувствовала смущение, какое чувствует пятнадцатилетняя девочка, встречающая дальнего и мало знакомого ей родственника. Лицо дяди — с золотистой кожей — расплылось в широчайшей улыбке. Его седые волосы, смазанные бриллиантином, были зачесаны назад. Судя по пышущей здоровьем внешности, дядя Арчи проводил много времени на свежем воздухе. Одет он был хотя и просто, но элегантно: симпатичные бежевые хлопковые брюки и веселенькая клетчатая рубашка с короткими рукавами. Одри ожидала, что встретится с серьезным, мрачноватым человеком, обремененным тяжестью случившейся в его жизни трагедии, а встретилась с мужчиной, который, казалось, приехал пообедать с далай-ламой. Одри не знала, что и думать.

Когда она — как ей самой показалось, с большой задержкой — смогла как-то отреагировать на слова дяди, ее реакция свелась до самой банальной приветственной фразы:

— Дядя Арчи! Ты хорошо доехал?

Арчибальд еще раз улыбнулся и ответил, одной рукой держа чемодан, а другой обняв племянницу за плечи:

— Замечательно, Одри. Большое спасибо.

Позволив дяде вести себя к выходу, Одри почувствовала себя пятнадцатилетней девочкой. Ситуация полностью вышла из-под ее контроля. Одри даже чуть было не отдала дяде ключи от машины, чтобы он сел за руль, но вовремя опомнилась. Когда они оба уселись в автомобиль и пристегнули ремни безопасности, Арчи спросил:

— Как себя чувствует твоя мама?

Этот вопрос явно был задан не только из вежливости. Одри решила ответить откровенно:

— Утром она то и дело рычала, как раненый зверь.

Арчи улыбнулся. Одри его реакция на ее слова показалась не очень уместной — если учесть то, о чем он приехал поговорить с Виолеттой.

В голову лезли мысли о «Виллоу-Хаусе» и о Сэме, а потому Одри стала разглядывать с преувеличенным вниманием пейзаж. «Вот что происходит с человеком, когда он встречает тех, кто был для него частью его детства, — подумала она. — Он начинает вести себя как ребенок». Одри была рада тому, что дяде не пришло в голову затеять разговор на какую-нибудь банальную тему — например, о погоде, о красоте города, в котором они сейчас находились, о том, как много лет они не виделись…

— Я уже давно не приезжал в Кентербери. Надеюсь, этот город остался таким же красивым, каким он мне запомнился.

«Черт побери!»

— Мне хотелось бы успеть посетить собор. Он производит сильное впечатление, — добавил Арчи, глядя на бегущее ему навстречу дорожное полотно. Он на несколько секунд задумался, словно вспоминая какое-то событие, связанное с Кентербери, а затем продолжил: — В последний раз, когда я сюда приезжал, возле собора давали концерт. Какое же тогда звучало произведение?.. Ах да, «Мессия» [14]. — Арчи снова на несколько секунд погрузился в воспоминания. — Впечатляюще, — затем сказал он. — Когда находишься в таком месте, очень многое удается понять.

Одри, услышав эти слова, вздрогнула. Когда она заходила в собор, ее посетили примерно такие же мысли. У нее тогда возникло ощущение, что она понимает окружающую действительность намного лучше, и на душе стало легко.

— Но ведь именно так и должен чувствовать себя человек в соборе. Их ведь для этого и строят!

Ее реплика даже ей самой показалась слишком уж циничной — как будто она, Одри, с пренебрежением относилась к подобным разговорам о самоанализе. Арчи, снова расплывшись в широкой улыбке, посмотрел на племянницу:

— Может, ты и права.

К счастью, дорога до «Роуз-Гарден» была отнюдь не долгой, и вскоре Одри, с облегчением вздохнув, сказала:

— Ну вот мы и приехали!

Арчи, уже начавший отстегивать свой ремень безопасности, бросил взгляд на вход в дом.

— Ого! — восторженно воскликнул он. — Красотища!

Одри тоже посмотрела на вход, однако все ее мысли сейчас были заняты тем, как бы побыстрее туда войти. Ей вспомнилось, что, когда она приехала с матерью в «Роуз-Гарден», ее тоже ошеломил своей красотой этот украшенный цветами вход, но теперь Одри было не до него: слишком уж сильно хотелось побыстрее войти в дом.