Леди, будьте плохой - Кэндис Герн Страница 67

Что-то случилось. От тревоги его внутренности начали завязываться в узел.

Рочдейл вошел в комнату, протягивая к ней руки.

– Моя дорогая Грейс, я так счастлив видеть вас. – Он действительно был счастлив. Прошло всего несколько дней, но ему они показались вечностью.

Она не взяла его за руки.

– Вы чертов ублюдок.

Он вздрогнул и отступил назад; странно было услышать эти слова из ее уст. Несмотря на явную страсть, которую они делили, она все еще оставалась настоящей леди, которая никогда не опускается до сквернословия.

Узел в его животе затянулся туже.

– Может, вам лучше присесть, – предложил он, указывая на ближайший стул. – Вы расстроены.

– Я более чем расстроена.

Она не сделала никакого движения, чтобы сесть, поэтому он просто остановился перед ней, руки за спину, ожидая услышать, какие гнусности она узнала про него. Выбор был невероятно велик, хотя Рочдейл надеялся, что об одном особенно омерзительном поступке она не узнала.

– До меня дошли слухи, – начала она голосом хрупким и острым, как осколок стекла. – Чрезвычайно неприятные слухи, сообщенные мне членом моей собственной семьи.

О Боже. Пожалуйста, пусть это будет не то, что он подозревал. Пусть это будет что-то другое. Он не ответил, а просто вопросительно поднял брови, неохотно предлагая ей продолжить.

– Я хочу знать, правда ли это.

Он продолжал хранить молчание, но не отрывал взгляда от нее, хотя узел внутри его затягивался все сильнее.

– Вы действительно заключили пари с лордом Шином, что сможете соблазнить меня?

Рочдейл закрыл глаза, когда боль в животе – или это боль в сердце? – стала невыносимой. Проклятие! Как посмотреть ей в глаза? Как открыть глаза и посмотреть на нее? Что может он сказать в свое оправдание? Из всех женщин, которых он знал в своей жизни, она была единственной, которой Рочдейл не хотел причинить боль. Конечно, сначала, когда началось это скверное дело, он не чувствовал к ней ничего. Тогда она вообще не заботила его, потому что была всего лишь женщиной, такой же, как все остальные. По крайней мере, он так думал. Но она оказалась не такой, как другие, и не заслужила того, что он натворил. А теперь уже слишком поздно пытаться что-то исправить.

Он тяжело вздохнул и открыл глаза. Был только один ответ, который он мог дать.

– Да.

Ее лицо превратилось в маску чистого страдания; потом она прикрыла рот рукой и отвернулась, как будто в приступе тошноты. Он шагнул ближе, но она отмахнулась от него.

– О, Грейс, моя дорогая Грейс, я не могу выразить, как я сожалею. Да, это началось как пари, но превратилось в нечто совершенно другое. В Ньюмаркете…

Она резко обернулась, и вместо боли, которую он ожидал увидеть, в ее глазах загорелся гнев, а лицо порозовело от ярости.

– Как вы могли? Как вы могли поступить так подло? О, ну конечно. Вы же пресловутый лорд Рочдейл, известный соблазнитель женщин, бессердечный негодяй, бессовестный развратник. Почему я вообще ожидала от вас чего-то другого? О, вы бессердечны, милорд. Я была порядочной, уважаемой женщиной до того, как вы вошли в мою жизнь. Но вы были таким вкрадчивым, таким очаровательным, таким опытным соблазнителем, вы точно знали, как завлечь чопорную вдову в свою постель. Неудивительно, что вы так быстро согласились на пари с лордом Шином. Вы знали, как сломить меня, знали, в чем я уязвима, вы изливали на меня свой ядовитый шарм, не сомневаясь, что рано или поздно я капитулирую.

Рочдейл хотел объяснить, что пари сейчас не имеет никакого значения, что он полюбил ее, но Грейс была охвачена яростью и не позволила ему вставить слово.

– Епископ предупреждал меня. «Вы красивая женщина, – говорил он, – и мужчины будут домогаться вас. Беспринципные мужчины, которые будут льстить, развлекать и пытаться склонить вас к безнравственному поведению. Но вы должны твердо противостоять им, потому что на кону ваша душа». И он был прав. Вы украли у меня мою душу, мое достоинство, и все это ради лошади. Ради лошади! Как могла я оказаться настолько глупа, чтобы позволить вам разуверить меня во всем, чему учил епископ, он явно был прав как минимум в одном вопросе.

– Грейс, я…

– О да, вы были безжалостны в своих стараниях заставить меня забыть, кто я есть, отказаться от всех моих принципов и опуститься до вашего уровня. Вы заставили меня поверить, что я вам небезразлична. Вы заставили меня поверить, что хотите для меня лучшего. Более того, вы заставили меня довериться вам. И все это время вы смеялись надо мной.

– Нет, я…

– Но я не буду вашей жертвой, Джон. Вы вовлекли меня в бешеную гонку, и на бегу я едва не потеряла себя. Но я не позволю уничтожить себя. Я лучше. Я лучше вас.

Боже, ему хотелось найти черную дыру и заползти внутрь. Она заставила его чувствовать себя хуже болотной жабы.

– Да, вы лучше, Грейс. Вы в сотни тысяч раз лучше, чем я. Вы лучше любой женщины, которую я когда-либо знал. Я причинил вам боль, очень сильную, но я не хотел уничтожить вас.

– Вы просто никогда не думали о том, что можете уничтожить своим бессердечием. Вы никогда не думаете ни о ком, кроме себя. Вам наплевать, что ваши действия могут ранить кого-то, главное, что при этом вы получаете то, чего хотите. Вы так старательно демонстрируете, что вам наплевать на чужое мнение, потому что вы трус. Если бы вы осмелились думать о других, то могли бы, Боже упаси, испытать мгновение сожаления или печали. Но вы не заботитесь ни о чем и ни о ком и таким образом спасаетесь от боли.

– Я никогда раньше не заботился, но теперь я забочусь о вас.

Она округлила глаза.

– О, прекратите. Не пытайтесь сделать из меня еще большую дурочку. Отговорки и извинения ничего не изменят. Я больше ничего не хочу от вас, лорд Рочдейл. Никогда в жизни. – Она резко повернулась, чтобы уйти, потом остановилась и снова посмотрела на него: – Нет, есть еще кое-что, чего я хочу от вас. Я хочу, чтобы вы держались от меня подальше, чтобы вы исчезли из моей жизни. А если вы осмелитесь каким-то образом публично опорочить мое имя, я клянусь, что оторву вам голову.

С этими словами она вылетела из комнаты в вихре муслиновых юбок и исчезла.

Рочдейл стоял, окаменев, потрясенный ее словами. Через мгновение он подошел к окну и увидел, как она садится в карету, ожидавшую у дверей, а потом долго смотрел ей вслед. Он смотрел почти в отчаянии, потому что это, вероятнее всего, был последний раз, когда он видел женщину, которую смог полюбить. Карета выехала на Керзон-стрит, мимо часовни Мейфэра, повернула налево на Куин-стрит и исчезла из виду.

Наконец, оторвавшись от окна, Рочдейл вернулся в комнату и рухнул в кресло. Проклятие! Кто бы мог подумать, что чопорная и вежливая вдова епископа может быть такой пылкой? Она была так прекрасна в своей великолепной гневной страсти, что он только еще больше влюбился в нее. Отчего болезненный узел внутри сжался еще сильнее. Конечно, все, что она сказала, было правдой, и Рочдейл подозревал, что никогда в своей жизни не испытает большего стыда. Он заслужил все ее презрение и ненависть.