Список холостяков - Джейн Фэйзер Страница 68

— Почти, — ответила Честити. — Похороны горячо любимой тетушки.

— Поэтому Амелия будет в черном, — рассмеялась Констанция, но в ее смехе не было веселья. — По крайней мере к черному подойдут любые цветы. — Она протянула Честити свою чашку, чтобы та налила ей еще чаю. — Церемония состоится в четыре?

— В половине пятого, чтобы дать Амелии время добраться туда. Она не сможет уйти из дому раньше четырех. Пру и я привезем Генри. Мы решили, что сопровождать Амелию будешь ты, поскольку вы сестры по политической борьбе. — Честити улыбнулась. — Ты будешь самой подходящей подружкой невесты. А мы будем играть роль шафера.

Констанция слегка нахмурилась:

— Меня мучает совесть, что вся забота о Генри легла на ваши плечи.

— О, не переживай об этом. — Честити поднялась. — Пру и я доставим Генри. А ты встретишь Амелию в четыре часа возле дома Грэмов и проводишь ее в Кэкстон-Холл. Потом мы отправимся на торжественный чай в «Клариджез» [15]. Мы заказали отдельную комнату, чтобы не нарваться на кого-нибудь из знакомых. Будет несколько неловко столкнуться с Летицией или Максом, ты не находишь?

— Крайне неловко, — сухо согласилась Констанция.

Честити продолжала:

— После этого у них будет несколько часов, чтобы… чтобы…

— Чтобы консуммировать брак, — закончила за нее Констанция. — Где они собираются это сделать?

— Генри нашел меблированные комнаты на Бейсуотер-роуд. Достаточно дешево, но он говорит, что там чистенько и вполне респектабельно. Он собирается поселиться там на то время, пока не найдёт постоянного жилья. Очевидно, Макс дал ему аванс, чтобы помочь обустроиться.

При упоминании Макса лицо Констанции помрачнело.

— Ну что ж, по крайней мере он может быть щедрым, — признала она.

— Я пойду, а ты вставай, — сказала Честити. Констанция откинула одеяла:

— Я спущусь через полчаса.

Честити кивнула и вышла из комнаты, прихватив поднос.

Констанция с рассеянным видом принялась изучать содержимое своего гардероба. Ей нужно было найти что-нибудь подходящее для гражданской церемонии бракосочетания и последующего за ним скромного застолья. Наконец ее выбор остановился на светло-сером костюме из чесучи и темно-зеленой шелковой блузке. Она заплела волосы в косу, уложила их в пучок низко на шее и направилась вниз. Она была уже на середине лестницы, когда из открытых дверей гостиной до нее донесся голос Макса.

Она остановилась как вкопанная и услышала, как Пру произнесла заговорщическим тоном:

— Мне очень жаль, Макс, но Кон не очень хорошо себя чувствует сегодня. Немного болит живот, ну, ты понимаешь.

— Да, и голова, — поддержала ее Честити. — Это так утомительно, — с тяжелым вздохом добавила она. — А Кон переносит это хуже, чем мы.

— Понимаю.

Он кашлянул, и Кон улыбнулась. Было очевидно, что его привели в смущение эти откровения.

— Она плохо себя чувствовала вчера вечером, — проговорил он, кашлянув еще раз. — Я подумал, возможно, это из-за того, что… ну в общем… я понимаю.

Несмотря на то что Констанция была в восторге от его замешательства, при звуке его мягкого, бархатного голоса у нее по спине побежали мурашки. Физическое желание, похоже, было непобедимо, способно устоять даже перед предательством.

— Засвидетельствуйте ей мое самое глубокое почтение, — сказал Макс, и его голос звучал все громче, по мере того как он приближался к дверям. Констанция поспешно взбежала вверх по лестнице, чтобы ее нельзя было увидеть из холла. — Я заеду завтра. Надеюсь, она будет чувствовать себя лучше.

— О, боюсь, это продлится несколько дней, — томно произнесла Честити. — В такое время Констанция старается не выходить из дома.

Констанция с трудом подавила смешок. В тех редких случаях, когда Честити позволяла себе эпатировать окружающих, ей не было равных. Констанция почти пожалела Макса, который быстрым шагом пересек холл и поспешно вышел в дверь, распахнутую перед ним невозмутимым Дженкинсом.

— Чес! — воскликнула Констанция, сбегай по лестнице. — Это вовсе не было тонким намеком.

— Это и не задумывалось как тонкий намек, — с вызовом заявила Честити. — Он это заслужил.

— По крайней мере теперь в ближайшие несколько дней он не станет ломиться к нам в дом, — сказала Пруденс. — Кон, ты собираешься позавтракать или подождешь до ленча?

— Я подожду. Мне что-то не очень хочется есть. Я хочу показать вам мою статью, и нам нужно решить, где ее разместить. Она получилась довольно длинной, поэтому придется переверстать весь макет.

— В таком случае я принесу кофе в гостиную, мисс Кон, — сказал Дженкинс, который внимательно все выслушал и сделал собственные выводы.

— Да, пожалуйста, Дженкинс. И если миссис Хадсон испекла эти маленькие кокосовые пирожные, можно принести и их тоже? — попросила Честити, взбегая вверх по лестнице.

— Я посмотрю, что там есть, мисс Чес. — Дженкинс немного поколебался, потом спросил: — Должен ли я понять, что мы больше не желаем принимать мистера Энсора, мисс Кон?

После недолгой паузы Констанция ответила:

— Напротив, Дженкинс, в настоящий момент мы рады его видеть. Я вам гарантирую, что через несколько дней он сам больше не захочет переступить порог нашего дома.

Дженкинс слегка приподнял одну бровь:

— Понимаю. — И с невозмутимым видом направился в сторону кухни.

В половине четвертого Констанция вышла из дома и села в омнибус, идущий в сторону Парк-лейн. Дойдя до дома Грэмов на Албермарл-стрит, она принялась неторопливо прохаживаться по противоположной стороне улицы, надеясь, что Амелия появится раньше, чем кто-нибудь из любопытных соседей обратит внимание на даму со свадебным букетом, бесцельно слонявшуюся взад-вперед по улице.

Ровно в четыре часа из дома вышла Амелия, оде-~74 тая во все черное, со скрытым под густой черной вуалью лицом. Она немного помедлила, оглядываясь по сторонам, потом заметила Констанцию и, не подав виду, что они знакомы, поспешно направилась в сторону Парк-лейн. Констанция последовала за ней.

Добравшись до Парк-лейн, Амелия остановилась, и Констанция подошла к ней. Они все еще продолжали делать вид, будто не знакомы друг с другом. Констанция остановила наемный экипаж и сказала кебмену: «Кэкстон-Холл». Она села в экипаж, и Амелия последовала за ней.

Когда они наконец остались наедине в полумраке экипажа, Амелия подняла вуаль.

— У меня сердце выпрыгивает из груди, — призналась она. — Я все еще не верю, что это действительно произойдет.

— Все будет хорошо, — сказала Констанция, взяла ее руку и крепко сжала в своей. — Генри не подведет, к тому же с ним будут мои сестры.