Красавица и герцог - Джулия Куин Страница 68

Как долго он целовал ее? Грейс и сама не знала. Возможно, всего мгновение, а может быть, целую вечность. Казалось, сама судьба свела их вместе, и Грейс задолго до рождения было предначертано 28 октября 1819 года от Рождества Христова в комнате номер четырнадцать гостиницы «Герб королевы» вручить себя этому мужчине, Джону Августу Кавендишу-Одли.

Невозможно обмануть свою судьбу. Именно так все и должно было случиться.

Грейс отвечала на поцелуи Джека, исступленно впиваясь пальцами в его плечи. Казалось, еще мгновение – и нарастающее блаженство станет нестерпимым, но вдруг рука Джека скользнула по ее бедру вверх, к лону. Это касание было очень нежным и легким, однако Грейс едва не вскрикнула от изумления.

– Джек, – выдохнула она, не в силах выразить странное, удивительное, восхитительное ощущение, захлестнувшее ее от этого простого прикосновения. Пальцы Джека гладили и ласкали ее, играли и дразнили, Грейс вдруг почувствовала, как глубоко внутри ее поднимается дрожь, тело вспыхивает жаром и становится трудно дышать. Движения Джека замедлились, словно он бережно исследовал ее тело, раскрывая самые сокровенные его тайны.

Грейс замерла, прислушиваясь к себе. Все бессвязные обрывки мыслей и ощущений внезапно слились в одно неистовое желание, и только Джек мог его утолить.

Джек внезапно выпрямился, его тело напряглось, будто уступая непреодолимой силе. Он накрыл тело Грейс своим и приподнялся, опираясь на руки. Беззвучно шепча его имя, Грейс почувствовала, что они вот-вот станут единым целым. Их взгляды встретились.

– Ш-ш, – прошептал Джек. – Подожди… Я обещаю…

– Я не боюсь.

Губы Джека растянулись в кривой улыбке.

– Это я боюсь.

Грейс хотела спросить, что он хочет этим сказать и почему улыбается, но Джек медленно качнулся вперед, осторожно раскрывая ее плоть, и Грейс ошеломленно замерла, захваченная новым, удивительным ощущением. Джек был внутри ее. Поразительно, как один человек может проникнуть в другого? Они соединились, слились. Грейс не нашла другого слова, чтобы описать это ни на что не похожее чувство.

– Тебе больно? – шепнул Джек.

Грейс покачала головой:

– Нет. Мне это нравится.

Джек глухо застонал, рванулся вперед, и по телу Грейс прошла новая жаркая волна. Восхищенно выдохнув имя Джека, Грейс впилась пальцами в его плечи, ее захватил древний страстный ритм любви, теперь их тела двигались в унисон, сплетаясь и расплетаясь, вздымаясь и опадая, и вот…

Грейс вздрогнула и выгнулась дугой. У нее вырвался стон, почти крик. А когда она наконец пришла в себя и вновь обрела способность дышать, то не могла поверить, что все случившееся не сон. Неужели возможно пережить такое блаженство? Пережить не один раз?

И вдруг Джек резко отпрянул и со стоном перекатился на бок. Коснувшись его плеча, Грейс почувствовала, как содрогается его тело. Хриплый крик блаженства, сорвавшийся с его губ, отозвался в ее сердце.

Несколько мгновений Джек лежал неподвижно, пытаясь выровнять дыхание. Потом он повернулся, притянул Грейс к себе, обнял и, шепча ее имя, поцеловал в макушку.

– Грейс, Грейс, – повторял он, целуя ее.

Снова и снова… пока Грейс не провалилась в сон.

И даже во сне она слышала голос Джека. Ласковый голос, шепчущий ее имя.

Джек точно угадал мгновение, когда Грейс заснула. Вначале он не был уверен – она дышала так тихо, свободно раскинувшись на постели.

Но стоило ей уснуть, и Джек тотчас это почувствовал.

Он в последний раз поцеловал Грейс в висок и, вглядываясь в ее умиротворенное лицо, прошептал:

– Я женюсь на тебе, Грейс Эверсли. Кем бы я ни был, я ни за что не отпущу тебя.

Дорога в Батлерсбридж… Джек хорошо ее помнил. Деревья, птицы, яркая зелень травы, колышущейся под порывами ветра… Картины детства, давно забытые звуки… Ничто не изменилось, все осталось прежним. Знакомые пейзажи должны были нести покой и безмятежность.

Но ничего подобного Джек не испытывал.

Когда утром он открыл глаза, постель оказалась пуста. Грейс уже ускользнула к себе в комнату. Конечно, он был разочарован. Любовь и желание переполняли его, ему хотелось сжать Грейс в объятиях.

И все же Джек понимал, что она не могла поступить иначе. Женщине в этой жизни приходится куда труднее, чем мужчине, даже если женщина обеспечена и независима. Грейс должна была заботиться о своей репутации. Томас и Амелия никогда не осудили бы ее, но кто знает, как повел бы себя лорд Кроуленд, если бы Грейс обнаружили в постели Джека? А уж о герцогине и говорить нечего…

Она с великой охотой воспользовалась бы случаем разрушить жизнь Грейс.

Путешественники (ко всеобщему облегчению, без герцогини) встретились в обеденном зале гостиницы за завтраком. Джек знал: стоит ему увидеть Грейс, и все тотчас догадаются о его чувствах. Будет ли так всегда? – невольно задумался он. Будет ли он и годы спустя испытывать тот же ошеломляющий восторг при встрече с Грейс?

Это даже не желание, а много больше, признался себе Джек.

Это любовь.

Любовь с большой буквы «Л», любовь с завитушками и сердечками, с цветами и прочими финтифлюшками, включая ангелочков и… да-да, несносных маленьких купидонов, без которых никак не обойтись.

Любовь. Никакого сомнения. При виде Грейс Джека охватила радость. Он готов был поделиться своим счастьем со всеми. С незнакомцем, сидевшим позади него, и со знакомым, расположившимся напротив. Окружающий мир вдруг засиял яркими красками, и Джек мог легко читать в сердце каждого.

Это было поразительно. Невероятно. Грейс взглянула на него, и что-то неуловимо изменилось в нем. Он стал лучше.

Как Грейс могла подумать, что он позволит кому-то разучить их?

Этому не бывать. Он не допустит.

За завтраком Грейс не избегала его, они не раз обменивались взглядами и тайными улыбками, понятными лишь им двоим. Но у нее хватило благоразумия не уединяться с Джеком, и за все утро они не обмолвились и парой слов. Впрочем, едва ли им удалось бы побыть вдвоем, даже если бы Грейс забыла об осторожности. За столом Амелия взяла подругу под руку, да так и не выпустила.

Должно быть, бедняжка нуждается в поддержке, решил Джек. Обе дамы весь день провели в экипаже в обществе герцогини. Он бы, наверное, тоже цеплялся за руку товарища, если бы ему пришлось пройти через подобное испытание.

Джентльмены ехали верхом, наслаждаясь прекрасной погодой. Лорд Кроуленд пересел было в карету, когда путешественники остановились напоить лошадей, но уже через полчаса снова взгромоздился в седло, благоразумно решив, что утомительная тряска верхом – меньшее из зол.

– Вы оставляете дочь на растерзание герцогине? – мягко заметил Джек.