Все девочки взрослеют - Дженнифер Уайнер Страница 68

В два сорок пять я села за руль. На Ломбард-стрит, пока ветер рвался в окна, я мысленно повторяла аргументы. С чего начать? С платья? С поезда? С обмана насчет бар-мицвы Тайлера?

Я хлюпнула носом, вытерла глаза и встала на обочине, высматривая Джой в толпе детей у ворот. Я подняла руку и помахала Тамсин. Девочка неохотно помахала мне в ответ, затем уткнулась подбородком в грудь и протопала мимо. Где же Джой? Странно. Обычно где Тамсин, там и Джой. Я вышла из машины и оглядела игровую площадку. Мальчики постарше спорят под баскетбольным кольцом. Девочки сгибаются под тяжестью огромных розовых и фиолетовых рюкзаков. А вот и моя дочь, завернулась в свитер и ежится в дверном проеме, словно надеясь таким образом согреться.

— Джой! — крикнула я.

Она обернулась и улыбнулась искренне, как маленькая девочка. Я много месяцев не видела этой улыбки. Джой поманила меня к себе, как когда-то давно. Ей тогда было три годика. Сестра купила БУБ с фильмом «Вилли Вонка и шоколадная фабрика». «Все за мной! — скрипуче пропела дочь. — Нас зовет странный мир воображения!»

— Привет, мам! Угадай, что случилось? Я получила электронное письмо от твоего отца!

— Об этом позже, — отозвалась я прежде, чем поняла смысл слов. Моего отца? Наверное, я ослышалась. Конечно же, она имеет в виду Брюса.

— Позже? — недоверчиво спросила Джой. — Мам, что может быть важнее? Это же твой отец!

— Нам и без него есть что обсудить, — оборвала я.

Джой отшатнулась.

— Он пишет, что хочет меня увидеть, — тихо сообщила она.

Я не удержалась.

— Зачем? Ему нужны деньги?

Глаза дочери широко распахнулись, она приоткрыла рот. Я потерла виски. Лучше бы я этого не говорила.

— Ты взяла кредитку у Брюса? — сменила я тему.

Джой вздернула подбородок и промолчала. Я села за руль, дочь забралась на свое сиденье.

— Ты была на бар-мицве Тайлера? — продолжала я.

Дочь отвернулась к окну.

— Зачем?! — возмущалась я. — Зачем лгать мне? Зачем секреты? Если ты хотела поехать, я бы тебя отпустила!

Джой не ответила. Я смотрела на ее профиль: медовые волосы, розовые от ветра щеки, прямой узкий нос и округлый подбородок Брюса, только меньше и изящнее. «Взрослая», — подумала я. И тут же поняла: «Незнакомка».

— Ты украла у Брюса кредитную карту…

Судья, перечисляющий обвинения.

— …и купила то самое платье, которое выбрала с Элль.

— Не совсем, — возразила Джой.

— Сойдет для сельской местности.

— В смысле?

Я устало вздохнула.

— Ты мне лжешь, — упрекала я. — Ведешь тайную жизнь. Воруешь. Уезжаешь из штата, не предупредив ни меня, ни отца.

— Ты тоже лжешь, — пробормотала Джой так тихо, что я с трудом расслышала.

— Что?

— Ты сказала, что дедушка никогда меня не видел, что он даже не пытался со мной встретиться.

Джой достала из рюкзака два листка бумаги. Первый, несомненно, был распечаткой письма от Лоренса Шапиро из Хирургического центра Беверли-Хиллз. Я быстро просмотрела его: «К сожалению, мы с твоей мамой долгие годы провели врозь. Полагаю, всему виной то, что бывшая жена настроила детей против меня…»

Я с отвращением отбросила лист.

— Джой, он врет. — Я покачала головой. — Бабушка Энн не настраивала нас против него. Незачем было. Хватило того, что он с нами сделал! Он нас бросил, не хотел иметь с нами ничего общего, не оплатил наше образование…

Джой произнесла тихо, но безжалостно:

— Ты сказала, что он никогда не пытался меня увидеть. Это неправда.

У меня закружилась голова. Минуту казалось, что меня вот-вот стошнит. Я осторожно подбирала слова, словно переходила вброд разлившуюся реку, хватаясь за наиболее крепкие камни.

— Джой, что с тобой происходит? Откуда этот внезапный интерес к моему отцу?

Дочь вытащила из рюкзака еще один листок. Я знала, что это, еще до того, как увидела. Снимок десятилетней давности. Фотография Джой на руках у моего отца в книжном магазине Лос-Анджелеса.

— Он пишет, что сделал этот снимок на встрече с читателями, — заявила Джой.

Во рту пересохло, словно его набили соломой.

— Верно. Он пришел на одну из встреч и… — Я заставила себя дышать ровно. — Послушай, я понимаю, тебе нужен дедушка. Мне жаль тебя разочаровывать, но после твоего рождения, не считая той встречи, он связался со мной лишь раз, попросил денег. Твой дедушка не очень хороший человек.

— Ты сказала, — настаивала Джой, — что он никогда не пытался меня увидеть. Но он пытался. Следовательно, ты меня обманула.

Я сглотнула. Меня еще сильнее затошнило. Дочь почему-то решила, что воссоединение с моим отцом — ключ к ее счастью. С моим отцом, который никогда не заботился о ней и интересовался лишь моими деньгами. С человеком, который ни разу не позвонил, не прислал открытку на день рождения, не попросил новую фотографию, не узнал, как она поживает, и вообще плевать на нее хотел.

— Просто…

Я покачала головой и потянулась к рукам Джой, чинно сложенным на коленях. Я поняла, что надо было открыть ей правду, сколь угодно горькую.

— Джой, давай все обсудим. Я не смогу тебе помочь, если не пойму, что…

— Ты солгала, — перебила дочь.

— Джой… — вырвалось у меня.

— Перестань! — крикнула она.

— Что перестать?

— Повторять мое имя! Мое дурацкое имя! Можно подумать, я принесла тебе счастье! [83]Можно подумать, ты когда-нибудь меня хотела!

— Что? О чем ты? — высоким испуганным голосом спросила я. — С чего ты взяла?

Разумеется, она прочла мой роман, мою злобную книгу, не предназначенную для глаз дочери. Вариант истории, в который ей не следовало верить.

— Конечно, я тебя хотела! Ты принесла мне счастье!

Я коснулась ее плеча. Джой вздрогнула и увернулась.

— Солнышко, прости, если… что я… была не права. Но, видишь ли, мой отец…

— Не очень хороший человек, — закончила Джой.

— Я хорошо с ним знакома. Знаю, каков он на самом деле. Я твоя мать и просто старалась уберечь тебя. — Мой голос дрожал. — Ничто другое меня не волновало. Только бы тебя уберечь.

Я сглотнула.

— Все дело в том, что ты прочла… мою книгу? Пойми, Джой…

— Поехали домой, — прервала меня дочь.

Она тихо сидела до самого гаража, там она вышла из машины, протопала мимо, поднялась в свою спальню и закрыла дверь. Щелкнул замок. Я стояла и ломала руки. Мне хотелось постучать, позвать Джой, сказать что-нибудь. Но что хорошего я могла сказать?