Перелетные птицы - Алла Кроун Страница 68

Марина уже научилась понимать, что даже самые незначительные мелочи в жизни порой имеют решающее значение, поэтому заметила в разговоре с матерью и дядей, что институт гуманитарных наук ХСМ расположен очень удобно, всего в паре кварталов от их дома, так что ей не пришлось бы долго добираться на занятия.

Надя рассмеялась.

— Да знаю я это, Марина. Но я бы хотела, чтобы ты поступила в этот институт, даже если бы он находился в центре города. А пока наслаждайся летом — боюсь, что осенью тебя ждет напряженная учеба. Жаль, конечно, что поездку приходится откладывать на август, но я решила, что отдыхать мы будем в Чжаланьтуне, а там свободные места будут только в августе. — Надя хихикнула. — Представь себе, это место так популярно, что железнодорожная компания направила туда несколько спальных вагонов, которые теперь используются как передвижные гостиницы!

Марина не возражала. Она проводила многие часы, гуляя по городским садам со своей давней подругой Зоей или же до бесконечности споря с Михаилом о Достоевском.

Как-то раз по дороге домой, прогуливаясь по Большому проспекту, она вдруг поймала себя на том, что присматривается к домам, которые давно перестала замечать, потому что видела их уже миллион раз. Марина внутренне посмеивалась, когда смотрела на серые каменные здания, на огороженные сады с редкими деревьями, сухой землей и кустами бирючины. У каждого дома имелся свой особый забор, по которому можно было судить о достатке его хозяина. Массивные заборы с пилонами и арками соседствовали с высокими штакетниками, встречались и простые выбеленные ограды. «И почему русские так любят ставить заборы?» — думала Марина. Быть может, в стране, где земле нет края, указывать границы своего клочка просто необходимо?

Неожиданно она вспомнила, что мать просила купить ее любимых рулетиков с маком и зайти в аптеку за лекарством от давления для дяди Сережи. Пришлось возвращаться на Новоторговую улицу к булочной Зазунова. Оттуда было рукой подать до аптеки на углу у магазина Чурина. После этого можно будет пойти домой не по прямой, а в обход, по Садовой улице, где было не так шумно. К тому же в двух кварталах от нее был расположен парк — ведь наслаждаться древесной прохладой куда приятнее, чем вдыхать пыль на Большом.

Мать часто просила ее не ходить одной по пустынным улицам, но Марина считала, что ее страхи все еще подогревала трагическая гибель Кати.

Улицы были полны народу. Суетливые прохожие с сумками торопились домой, подростки прогуливались, взявшись за руки, вездесущие японские солдаты протискивались сквозь толпу, исчезали и снова появлялись в самых неожиданных местах.

Когда Марина вошла в булочную Зазунова, в нос ей ударил такой аппетитный запах, что у нее закружилась голова и в желудке заныло от желания вкусить сладость слоеного пирожного «Наполеон». Она купила три штуки: для себя, мамы и дяди Сережи. А также набрала рулетиков с маком. Передавая продавщице деньги, девушка не удержалась и бросила плотоядный взгляд на подносы, где в изобилии были разложены ромовые бабы, шоколадно-вафельные торты «Микадо», открытые пирожки с абрикосовым вареньем, вафельные стаканчики со взбитыми сливками и прожаренные косички из теста, называемые «хворост», посыпанные сахарной пудрой, хрустящие и тающие во рту. И еще там были медовые пряники с мятным вкусом. Как же она их любит! И зачем только Марина посмотрела на это сладкое искушение! Деньги оставались, но еще нужно было купить лекарство.

Вздохнув, девушка забрала сдачу и начала складывать ее в кошелек, как вдруг из-за спины мужской голос произнес по-русски, но с ужасным акцентом:

— Барышня, какое пирожное рекомендофать?

От неожиданности Марина чуть не подпрыгнула на месте. Стремительно развернувшись, она увидела прямо перед собой высокого светловолосого мужчину, который смотрел на нее в упор серьезными голубыми глазами. Вид у этого великана был властный, по крайней мере так показалось Марине, которая уставилась на незнакомца, обратившегося к ней с явным немецким выговором.

«Немец. Союзник японцев, — пронеслось у нее в голове. — Нацист!» Раньше она никогда не встречала немцев и теперь развернулась к продавщице, но та уже раскладывала поддоны со свежим хлебом на полки у стены.

— Итак, что рекомендофать? — повторил мужчина. Марина нерешительно указала на поднос с пирожными и шоколадными тортами.

— Как это назыфается? — поинтересовался блондин.

— Это «Наполеон», а вот это «Микадо».

— «Микадо»? — переспросил немец, почему-то удивившись.

— «Микадо», — подтвердила Марина. Взяв с прилавка пакет с покупками, она направилась к выходу. Однако незнакомец проворно преградил ей путь.

— Фы любить «Микадо»?

— Да, очень, — призналась Марина.

— Фы помогать мне — я фас угощать. — Мужчина широким жестом указал на поднос со сладостями.

Марина покачала головой.

— Не нужно, спасибо.

— Почему?

В голосе мужчины послышалось подозрение, даже некоторая тревога. Марина выпалила первое, что пришло на ум:

— Мне вредно есть шоколад.

Потом, осторожно обойдя гиганта стороной, она выбежала на улицу и направилась к аптеке. Коленки у нее дрожали, но, несмотря на это, она летела как на крыльях.

Марина была довольна тем, как повела себя в непривычной ситуации. Меньше всего на свете ей хотелось знакомиться с немцами. Нацист он или не нацист, но немцы — союзники японцев, и поэтому она их боялась. Однако и грубить ему тоже было нельзя — мало ли чем это могло обернуться! Нет, она все сделала правильно. Ответила вежливо, но формально. Дала понять, что не разговаривает с незнакомыми людьми. Если бы он был русским, она поступила бы точно так же. Мысль о том, почему он спросил совета у нее, а не у продавщицы, пришла ей в голову намного позже.

Перейдя через Большой проспект, Марина зашла в аптеку и протянула рецепт толстому седому фармацевту.

— Вижу, давление вашего дяди все не нормализуется, — покачал он головой и вздохнул. Потом присмотрелся к Марине. — А вы себя хорошо чувствуете? Что-то вы сегодня бледны.

Марина изобразила жизнерадостную улыбку.

— Со мной все хорошо, спасибо. — Она поняла, что ответ ее прозвучал неубедительно, но в эти дни в общественных местах откровенничать о своем страхе перед японцами или их союзниками-немцами было небезопасно.

Охватившее весь город предвзятое отношение к японским оккупационным силам было основано на злодеяниях нескольких отдельных личностей, и Марина в этом смысле не была исключением. Встреча с немцем не шла у нее из головы. В конце концов, он не сделал ничего предосудительного — мало ли какие у них там в Германии традиции! Может быть, у них принято вежливо общаться в магазинах, а она, к своему стыду, приняла это за дерзость. Наверняка не все немцы являются нацистами и не все сотрудничают с японцами.

Выйдя из аптеки, Марина сразу свернула на Ажихейскую улицу и направилась в сторону Садовой. Городской шум разом смолк, чему она была рада, потому что любила уединение.