Лорд-обольститель - Виктория Холт Страница 68

Гарету показалось странным, что Танон задала ему подобный вопрос. Его губы сложились в нежную улыбку, от которой взгляд смягчился и потеплел.

– Потому что ты значишь для меня бесконечно больше, чем мир, Танон. Я бы предпочел сражение, но чтобы рядом была ты, одному дню мира, но без тебя. Но я не попрошу от тебя такой жертвы.

– А почему? – Как он смеет признаваться в любви, а потом отказывать ей в возможности насладиться этим?

Гарет посмотрел вокруг себя, на воинов, что заполнили все пространство двора.

– Кимр не место для тебя. Ты заслуживаешь лучшей участи, чем эта.

Танон смотрела на него, не отрывая глаз. Она всегда делала то, что хотела. Каждая просьба, с которой обращался к ней отец или король Вильгельм, проистекали из любви и заботы. Но никто не заботился о ней так, как это делал Гарет. Он вернулся в Уинчестер не как варвар, а как ее защитник, чтобы спасти ее от свадьбы с Роджером и бессмысленной жизни с нелюбимым мужчиной.

– Это именно то место, где я должна жить, Гарет, – уверенно сказала Танон. – Для непривычного взгляда Кимр кажется уязвимым, но в этой стране живут замечательные люди, которые любят и защищают ее. Ее ничто не сломит. И меня тоже. – Она развернулась на каблуках и собралась идти прочь. Но Гарет заставил Танон остановиться, схватив ее за руку.

– И куда же ты пошла?

– Домой. – Танон посмотрела в его глаза, купаясь в их чудесном свете – в любви, которую она так жаждала найти. – Мне и Адаре нужно подготовить свадьбу, пока Хереворд не передумал.

Гарет улыбнулся и, заключив жену в объятия, накрыл ее рот поцелуем, о котором мечтал всю эту неделю.

Леди Андреа Ризанде открыла рот и закричала так, что ее крик эхом разнесся по всему Аварлоху. Державший ее король Вильгельм улыбнулся, разглядывая розовые щечки и надутые губы.

– Всего лишь день от роду, а голосом уже похожа на мать. – Он посмотрел на друга, стоявшего рядом с ним. – Господь опять благословил тебя, mon ami.

Бранд взял из рук короля свою дочь и запечатлел нежный поцелуй на маленькой головке, покрытой тонкими каштановыми волосами.

– Скажи это моему сердцу, Вильгельм. Еще одна дочь точно сведет меня в могилу. Я уже подумываю отдать Элли и Энни в монастырь. – Он обратился к Элсбет, которая стояла на пороге его личных покоев. – Скажи Бринне, что я скоро зайду к ней.

– И пошли за леди Танон, – добавил Вильгельм, направляясь к окну. – Я уже целый час тут, а ее еще не видел.

Когда Элсбет вышла, Бранд повернулся, чтобы посмотреть на короля. Солнечные лучи падали на его покрытые пылью сапоги.

– Что тебя тревожит? – Бранд подошел к нему и встал рядом.

– Merde, ты смотришь в мою душу, как в раскрытую книгу. – Вильгельм покачал головой. – Черт побери, мы с тобой очень долго дружим.

– Слишком долго, – согласился Бранд, а потом улыбнулся, заметив сердитый взгляд Вильгельма.

Но мгновение спустя черты короля смягчились.

– Ты мне ближе, чем сыновья.

– Я знаю.

– Меня огорчает то, что придется допросить твою дочь.

Теперь пришел черед Бранду повернуться к нему. Его улыбка погасла, во взгляде появилось беспокойство.

– Насчет чего?

Вильгельм отошел от окна.

– Я получил письмо из Честера. Лорд Джеффри Фицпатрик управляет тамошней маркой.

– И какое это имеет отношение к Танон?

– Он сообщает мне, что все земли Гвинедд полнятся слухами, будто Дафидд потерял пальцы в схватке с Веферном.

Бранд на шаг отодвинулся от окна. Он не был уверен, что хотел услышать то, что собирался сказать ему Вильгельм. И все же не удержался и спросил:

– И что же? Я опять задаю тебе тот же вопрос – какое это имеет отношение к Танон?

– Ладно. – Вильгельм устремил на него мрачный взгляд. Он ужасно не хотел говорить этого Бранду, но нужно было докопаться до правды. – Если ты помнишь, Хереворд рассказывал нам о той мелкой стычке, что произошла несколько месяцев назад… в Лландейло, когда Седрик вернулся, чтобы…

– Убить короля Риза, – закончил за него Бранд. – Oui, я помню.

– Хереворд сказал мне, что Гарет убил Седрика и покалечил Дафидда.

Лицо Бранда побледнело, и в то же мгновение в покои вошла его дочь.

– Пожалуйста, прости меня, Вильгельм. Я была с мамой.

Танон присела в реверансе. Вернее, она попыталась присесть в реверансе – ее выросший живот не давал нагнуться вперед.

Вильгельм едва узнал ее. Длинные черные волосы Танон свободно падали ей на плечи. Щеки покрылись легким оттенком загара. Но короля поразил не пышущий здоровьем вид Танон и даже не ее твердая, неторопливая поступь. Ее улыбка сияла уверенностью, которой он раньше не замечал. В том, как Танон наклоняла голову, чувствовалась внутренняя сила, которая всегда была ей свойственна, но скрывалась за покорным выражением лица.

Танон взяла руку, которую протянул ей король, и привстала на цыпочках, чтобы поцеловать его в щетинистую щеку.

– Мама настаивает, что ей пора встать с кровати. Я знаю, что эти роды были самыми легкими, но разве можно ходить сразу после родов?

Пока Танон говорила, Вильгельм смотрел на нее и чувствовал, как сердце вновь тает от любви, которую эта девочка зажгла в нем много лет назад.

– Как ты поживаешь, ma princieuse?

– О, замечательно, – ответила Танон с радостной улыбкой, от которой на щеках заиграли ямочки.

– Ты останешься здесь, пока не родится ребенок, oui? – спросил ее Вильгельм.

– Oui, но я боюсь, что все может закончиться тем, что Мэдок убьет кого-нибудь из воинов отца. – Танон озорно улыбнулась Бранду и подмигнула. – Я шучу. Мэдок такой же милый, как новорожденный ягненок.

Бранд кинул взгляд в сторону окна и поморщился, увидев, как Мэдок перебросил через плечо одного из его стражников.

– Oui, ягненок, – проговорил он.

– Присядь, mon amour. [18]– Вильгельм показал рукой на стул. – Мне нужно кое-что спросить у тебя.

Танон с любопытством посмотрела на него, занимая предложенное место.

Вильгельм принялся ходить перед ней, заложив руки за спину. Танон в замешательстве посмотрела на отца, и что-то в его взгляде заставило ее почувствовать себя шестилетней девочкой.

– Танон.

Она вновь посмотрела на Вильгельма. Он перестал ходить и направил на нее взгляд своих серых глаз.

– Ты знаешь, кто такой Веферн?

Ее плечи расправились. Танон ожидала этого дня, с волнением обдумывала то, что скажет королю, если он когда-либо спросит ее. Но она больше не была ребенком. Она не станет лгать, чтобы защитить того, кто ей дорог. Она встретит любую опасность, что угрожает любимым людям, лицом к лицу.