Страна грез - Луанн Райс Страница 68

Без предупреждения он остановил машину и пошел к багажнику. Животные заскулили в беспокойстве. Сейдж повернулась на пассажирском сиденье, пытаясь разглядеть, что делает Дэвид. Сейдж услышала, как он расстегнул молнию на большой сумке, затем таинственно зашуршали какие-то вещи, и она увидела отблеск света. Дэвид возился там довольно долго, по крайней мере пятнадцать минут. Возвратившись в машину, он отвернулся от Сейдж, как будто не хотел, чтобы она видела его лицо.

— Я не собираюсь показывать тебе дорогу, пока ты не поговоришь со мной, — произнесла Сейдж.

— Не надо быть такой вредной, — бросил Дэвид.

— Я совсем не вредная, а ты вредничаешь. Это и есть то самое задание? Мы его сегодня выполняем?

— Сейдж…

Она включила фонарь и направила луч света прямо на лицо Дэвида. От увиденного Сейдж едва не задохнулась: все лицо Дэвида покрывали рисунки. Семь черных точек проходили линией по его щекам; на лбу и подбородке были выведены концентрические окружности с точками, а четыре тонких линии спускались вниз по шее. Рисунки выглядели как татуировки.

— Дэвид, что ты делаешь? — вымолвила Сейдж.

— Это традиция, — ответил он. Его голос звучал странно, как будто был чужим. На улице дул ветер, перекатывая сухие листья с шелестом по земле. У Сейдж на голове поднялись волосы.

— Какая традиция? — прошептала она.

— Ты знаешь о посланниках между мирами? — спросил Дэвид.

Она начала качать головой, но вдруг остановилась. Ее мать рассказывала о подобных вещах. Когда она вырезала изображения на кости, она представляла, что обращается к духам умерших: ягнят, птиц, коров, оленей. Дрожащими пальцами Сейдж потянулась под одежду и дотронулась до своего амулета. Она кончиками пальцев ощупала лица мальчика и девочки.

— Да, — сказала она.

— Ты знаешь, что означают эти точки? — спросил Дэвид, показывая себе на щеки.

Сейдж покачала головой.

— Спасенных, — произнес Дэвид.

— Спасенных?

— Каждый раз я спас кого-то, одна из точек — это ты.

Потянувшись, Сейдж дотронулась до лица Дэвида кончиком указательного пальца и провела им по всем точкам через его щеки, считая их: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Это было самое странное событие в жизни Сейдж, но каким-то образом она все поняла, и страх оставил ее. Сейдж была седьмой точкой, седьмой спасенной Дэвида. Не задавая вопросов, она догадалась, что означают другие шесть.

— Мы едем на собачью ферму, да? — спросила она.

— Да.

— Можно я пойду с тобой?

Дэвид задумался и снова завел машину, чтобы не отвечать сразу. Шесть котят спали на коленях у Сейдж, свернувшись в комочки. Собаки тихо лежали на заднем сиденье, и только Петал лизала потрепанную игрушку.

Они проехали еще больше получаса. Дорога была прямой и шла прямо на север. На западе вставали тени, загораживая звезды. Сейдж поняла, что это предгорье, начало горной цепи. Оно было похоже на продолговатую и невысокую черную дыру в небе у самого горизонта. Вдруг Сейдж почувствовала, что сейчас потеряет сознание, и поняла, что просто перестала дышать: этот вид настолько заворожил ее, что она невольно затаила дыхание.

Впереди показались огни; Дэвид выключил фары и сверился с картой, держа фонарик у самой бумаги, чтобы снаружи никто не мог ничего увидеть. Из-под сиденья он извлек аккумуляторную пилу по металлу и повернулся к Сейдж.

— Ты можешь пойти, — произнес он.

— Спасибо, — ответила Сейдж, внезапно засомневавшись, действительно ли она хочет пойти с ним или уже нет.

— Но тебе придется кое-что надеть, если пойдешь.

— Что?

— Сову, — ответил Дэвид.

Сейдж вскинула голову. О чем он говорит? Надеть сову? Дэвид открыл бардачок и вытащил оттуда небольшую кожаную коробочку. Свет был такой тусклый, что Сейдж едва могла что-то разглядеть. Дэвид попросил ее включить фонарь и держать его совсем близко. Сейдж увидела коробочку с иголками, ниткой и чернилами. Ее сердце билось, словно птица в клетке. Сейдж увидела, как он достал из коробочки цветные фломастеры, затем взял ее правую руку.

— Где ты сделал свои татуировки? — спросила она высоким от испуга голосом.

— Я делаю их сам.

— Это… ты сейчас тоже хочешь мне сделать? — спросила она, пытаясь высвободить руку.

— Не сегодня, — ответил он. — И никогда, если только сама не захочешь.

Он лизнул сначала кончик коричневого фломастера, а потом очень осторожно внутреннюю сторону правой руки Сейдж. Язык Дэвида был мягким и теплым, и Сейдж закрыла глаза, желая только того, чтобы Дэвид не останавливался. Он начал рисовать; кончик фломастера был идеально тонким и покалывал кожу. Казалось, Дэвид рисовал каждое перышко в отдельности.

— Почему сова? — спросила Сейдж. — Что она означает?

— Она видит.

Поменяв фломастер на ярко-желтый, он нарисовал два глаза, взгляд которых пронизывал насквозь. Когда Дэвид закончил, у Сейдж на руке сидела сова. Она была идеальная, маленькая и свирепая, такая же, как у Дэвида. Глядя на нее, Сейдж почувствовала себя гораздо смелее. Это было похоже на волшебство, как с украшениями ее матери. И хотя Сейдж никогда не снимала ожерелье, она вдруг начала стягивать его со своей шеи. Сердце ее гулко билось, а руки двигались почти сами, когда Сейдж протягивала свое украшение Дэвиду.

Он внимательно посмотрел на резную кость, снова и снова переворачивая ожерелье у себя в руках. Наконец, кивнул, как бы подтверждая, что ожерелье обладает силой. Дэвид прислонил лица ко лбу, затем к сердцу, а затем к ножу, который носил в кармане.

— Кто это сделал? — спросил он.

— Моя мать.

— Она из шошонов?

— Нет, а ты?

— Может быть. — Он ухмыльнулся. — А может, я волк. Готова?

Сейдж потянулась за ожерельем, но Дэвид держал его, как будто хотел оставить себе.

— Ты не хочешь знать, чьи это изображения? — спросила она. — Это единственное двухстороннее ожерелье, которое она сделала.

— Я знаю, кто это, — ответил он. — Ты и твой брат. Давай, пошли. — Он протянул ей талисман.

Сейдж глубоко вздохнула. Она хотела произнести молитву, заклинание, как-то благословить себя, малыша, Дэвида и всех животных, но никак не могла подобрать слова. Ничего разумного не приходило ей в голову, но все же она постаралась вспомнить то, что говорила ей мать, то индейское имя, которое означало храбрость. Но оно ускользало от нее, как перышко на ветру, и поэтому она просто скрестила пальцы.

По обеим сторонам грязной дороги было две фермы. Та, что была с белоснежным домом, красным амбаром и серебряной силосной башней, казалась больше. На другой ферме был старый дом коричневого цвета, коричневый грузовичок и несколько грязных сараев. Сейдж слышала лай собак; чем ближе они подходили, тем отчетливее он был слышен.