Полуночные признания - Кэндис Проктор Страница 69

– Я могу к вам подняться?

Ганс кивнул, полностью поглощенный музыкой.

– Вы хорошо его знали? – спросил Зак, пристально глядя на своего собеседника.

– Не так, как Филиппа, если вы спрашиваете именно об этом. – Он ответил спокойно, даже холодно, но Зак успел заметить, как у Спирса заходили на скулах желваки.

– Скажите мне честно, – произнес он, опираясь на чугунную ограду, чтобы облегчить боль в раненой ноге. – Вы боитесь?

На сей раз у Ганса получился совсем нестройный аккорд.

– Вы хотите спросить, не опасаюсь ли я того, что могу оказаться следующим? – Он повернул голову к Заку, его тонкое лицо казалось напряженным и измученным. – Конечно. А разве вам не было бы страшно?

– Пожалуй.

Ганс отложил гитару и поднялся. Сложив руки на груди, он поглядел куда-то вдаль. Солнце в этот день палило особенно сильно, небо было безоблачно-голубым, а воздух столь влажным, что, казалось, капли застыли в нем.

– Кто делает все это? – спросил Ганс дрогнувшим голосом, но тут же взял себя в руки. – И зачем?

– Не знаю. – Пожалуй, много общего, подумал Зак, у Эммануэль и у этого немца, умеющего держать себя в руках и контролировать чувства. – Я надеялся, вы сможете мне что-то подсказать. Может быть, вспомните кого-нибудь, кто недавно лечился в больнице Сантера и мог затаить злобу на работавших здесь людей? Может, вам угрожали? – Хэмиш до сих пор проверял длинный список пациентов, стараясь найти хоть какие-то следы, но Зак был уверен, что этот путь ни к чему не приведет.

Ганс отрицательно покачал головой и сглотнул.

– Я никого не подозреваю.

– А что произошло в больнице накануне убийства Филиппа де Бове? Тогда поссорились Клер Ла Туш и Чарлз Ярдли. Вы присутствовали при этом, не так ли?

– Я пришел в самом конце вместе с Сантером. – Немец устремил ясный, прямой взгляд на Зака. – А что?

– Все, кто был вовлечен в эту ссору или просто присутствовал при ней, уже мертвы. Все, кроме вас и Эммануэль де Бове.

– Я думал об этом бессонными ночами. – Он в отчаянии махнул рукой. – Я пытался читать, что-нибудь изучать, но слова просто плыли у меня в глазах.

Зак посмотрел на стопку книг и лежавший рядом раскрытый блокнот. Он был довольно обычным, с обложкой из черной ткани, уже обветрившейся от времени, но аккуратная запись в нем заинтересовала Зака.

– Что это? – спросил он, протягивая руку.

– Несколько конспектов Филиппа, которые он дал мне, когда учился в медицинской школе. Он думал, что они мне будут полезны. – В глазах немца внезапно загорелся интерес. – А что?

– Филипп? – Зак с силой сжал блокнот, почти раздавив его. – Это он писал?

– Да.

Боже правый, подумал Зак, и перед его глазами словно промелькнули сцены из недавнего прошлого. Теперь ему стало все ясно.

Зак думал, что может найти Эммануэль в больнице Сантера, но там не было никого, кроме сиделки из Сенегала, полной женщины, которая на громкий окрик майора медленно, с трудом подошла к двери и, открыв ее, произнесла:

– Все уехали. Хозяйка закрыла свое заведение. Вы не знали этого? Теперь, когда доктор Ярдли убит, больница не может существовать.

Обойдя высокое, покрытое белой известью здание, Зак остановился на залитой солнцем набережной и прислушался к глухому звону соборного колокола, который где-то вдали созывал на молитву. Эммануэль ничего не сказала ему в то утро, когда они встретились в часовне, о том злополучном, сложенном вдвое листке бумаги, который он обнаружил в костюме Чарлза Ярдли. Де Бове вполне могла спать с Ярдли. Чем больше Зак думал над этим, тем больше укреплялся в уверенности, что так оно и было. Но не Эммануэль написала эти обращенные к Ярдли страстные, чувственные строки – это сделал ее муж.

Филипп де Бове.

Зак обнаружил, что дверь, ведущая в темный узкий коридор дома на улице Дюмен, открыта, и прошел на звуки поющей во дворе женщины. В мощенном булыжником внутреннем дворе царил беспорядок. Было похоже, что здесь готовятся к отъезду. Зак остановился под дугообразным входом во двор, и сидящая на корточках перед открытым чемоданом Роуз, заметив его, тут же оборвала пение.

– Что вы тут делаете? – спросила она недружелюбно, с необычно сильным французским акцентом. – У нас много дел. В пятницу мы уезжаем в Бо-Ла.

– Где мадам де Бове?

Роуз принялась перебирать вещи.

– Она не хочет вас видеть.

Глядя на ее царственно изогнутую шею цвета кофе с молоком, Зак задал себе вопрос: насколько хорошо эта красивая мулатка знает свою госпожу, с которой прожила вместе много лет? И что она думает о нем?

– У нее нет выбора, – негромко произнес Зак.

– А-а… – Роуз подняла голову, на ее губах появилась недобрая, презрительная улыбка. – Так вы здесь как янки, а не как ее любовник?

– Сообщите ей обо мне, или я найду ее сам, – сказал Зак, чувствуя, что в нем растет раздражение.

Он думал, что Роуз встанет и проведет его по витой лестнице наверх. Но мулатка пожала плечами и снова склонилась над чемоданом.

– Она в комнате Доминика.

Хотя солнце сильно пекло, раздвижные стеклянные двери и ставни на окнах были широко открыты. Зак подумал, что Эммануэль может услышать его неровные шаги на лестнице и звон шпор, однако она не выглянула, когда он, пройдя по коридору, остановился у двери. Стоя к нему спиной, она держала в руках детскую рубашку.

– Тебе следовало предупредить меня об отъезде, – тихо сказал Зак.

– Потому что меня все еще подозревают в убийстве? – Только сейчас она обернулась, продолжая быстрыми движениями складывать одежду. – Единственное, о чем я сейчас думаю, – как увезти моего сына в безопасное место.

– И поэтому ты решила уехать?

Эммануэль наклонилась, чтобы положить вещи в сумку.

– Это главная причина.

Зак оглядел комнату.

– Где Доминик?

– Он у друга, который живет на Рампар-стрит. – Она протянула руку за другой рубашкой. – А в чем дело?

– Ты мне снова солгала. – Эммануэль замерла, и Зак заметил выражение вины и страха на ее лице, прежде чем она успела скрыть их под обычной маской безразличия. Он подошел к ней совсем близко и, наклонившись, спросил: – Ты сейчас думаешь о том, какую именно твою ложь из многих я раскрыл? – Эммануэль молчала, и, отвернувшись, Зак в досаде с силой хлопнул ладонью по кровати. – Знаешь, возможно, я бы уже нашел убийцу, которого ты боишься, если бы ты не лгала на каждом шагу.

– Может, пояснишь, о чем ты говоришь?