Алый восход - Ли Бристол Страница 69

Джед кивнул и окинул взглядом окрестности. Что-то его беспокоило… но что именно? Он не знал этого, но чувствовал приближение опасности.

Снова взглянув на жену, Джед сказал:

– Элизабет, если ты неспокойна, я мог бы оставить с тобой кого-нибудь.

Она молча покачала головой. Ей не требовался страж. Не этого она хотела. Ей нужен был муж, – а он даже после прошедшей ночи все еще ничего не понимал. Но он пытался успокоить ее, он тревожился за нее – в этом она не сомневалась.

Сделав над собой усилие, Элизабет снова улыбнулась:

– Нет, я не волнуюсь. Кроме того, ты ведь должен работать.

Джед кивнул, но слова жены нисколько его не успокоили. Никогда еще она не казалась ему такой хрупкой и беззащитной, как в это утро. Она пыталась улыбаться, но он видел, что жена ужасно нервничает. И еще… она очень похудела – он заметил это минувшей ночью.

Немного помедлив, Джед сказал:

– Сегодня мы вернемся пораньше.

Он не мог отвести от нее глаз, будто, глядя на нее, надеялся преодолеть свое беспокойство. А Элизабет смотрела на него с некоторым удивлением; казалось, она пыталась понять, почему муж так странно ведет себя в это утро.

И тут его поразила мысль: если он сейчас уедет, то больше никогда не увидит жену.

– Что ж, поезжайте, – сказала Элизабет. – А я собираюсь нарезать немного ветчины, что привез Сэм. Приятно, когда есть что-то, кроме говядины, правда?

Джед заставил себя улыбнуться.

– Да, конечно.

– Солнце уже высоко, босс! – закричал Скунс. Джед вновь взглянул на жену. „Элизабет, – думал он, – я не хочу оставлять тебя“.

Мысль о том, что он больше никогда не увидит ее, не оставляла его. От этой мысли его обдало холодом, и он остановился, не сделав и полшага. Джед помотал головой и расправил плечи. Как глупо он себя ведет… И все из-за того, что произошло между ними прошедшей ночью. Он стал чувствительным и сентиментальным, как женщина.

Да, как женщина…

И тут его осенило. Джед вдруг понял: то, что он чувствовал сейчас, Элизабет испытывала каждый день, провожая его. Каждый день он видел страх в ее глазах – страх, угнетавший ее день за днем, страх, не покидавший ее ни на минуту. Теперь он знал, что она чувствует.

В сущности, понять это было не так уж сложно, но он понял жену лишь сейчас. Да, лишь сейчас он понял, что происходило в ее прелестной головке, – наконец-то ему это удалось.

Джед подошел к жене почти вплотную и взял ее за руку. Немного помолчав, проговорил:

– Элизабет… я счастлив, что ты моя жена.

Ее глаза широко раскрылись, и он вдруг осознал, что никогда прежде не говорил ей этих слов. Возможно, потому, что раньше не понимал, что происходит в ее душе. Но он действительно был счастлив с ней – это было правдой, как и многое другое.

От внезапно нахлынувших на него чувств Джед ощутил слабость в ногах. Он осторожно взял жену за подбородок и, глядя ей в глаза, с улыбкой проговорил:

– Все будет хорошо, Элизабет. Я обещаю. Наклонившись, он поцеловал ее в губы. Его друзья, уже давно сидевшие на лошадях, переглядывались и ухмылялись. Но Джед не обращал на них внимания. Чуть отстранившись, он снова посмотрел на жену. Какой она была прекрасной!

Тут снова раздался голос Скунса. Он прокричал:

– Эй, босс, если вы намерены продолжить, уж лучше мы поедем!

Джед улыбнулся.

– Мне надо ехать, Элизабет.

Она молча кивнула. Глаза ее сияли; губы были полуоткрыты. Джед провел ладонью по ее щеке и заставил себя оторваться от нее. Вскочив в седло, он обернулся. Затем взял в руки поводья и еще раз взглянул на жену, стараясь запечатлеть в памяти ее образ. „Сегодня вечером, – сказал он себе. – Сегодняшний вечер и ночь будут нашими“. Они будут разговаривать, как в начале знакомства, – нет, даже больше, гораздо больше. Они будут смеяться, возможно, поспорят. Они скажут друг другу самые важные слова и другие, не такие уж важные. И он скажет ей о том чуде, которое она совершила. Он расскажет ей обо всем – обо всех своих мыслях и чувствах.

Сегодня вечером кто-то другой будет нести за него вахту. Сегодня вечером у него найдутся более важные дела. Сегодняшний вечер он посвятит Элизабет. Потому что теперь он знает самое главное.

Конечно же, Сэм был прав. Только любовь имеет значение.

Он помахал жене шляпой и улыбнулся. Отъехав, еще дважды останавливался и оглядывался – просто для того, чтобы убедиться, что она смотрит ему вслед.

Проводив мужа, Элизабет занималась обычными хозяйственными делами. Но в это утро все валилось у нее из рук, и ей никак не удавалось сосредоточиться. Перед ней то и дело возникало лицо Джеда, и она постоянно слышала его голос, постоянно думала о том, что произошло между ними ночью. После этой ночи она испытала привычные разочарование и горечь, но на какое-то время между ними возникло нечто удивительное и волшебное, что-то невероятно прекрасное. Значит, нельзя терять надежду. Значит, счастье возможно…

Вспомнив о визите Сэма, Элизабет вытащила из кармана письма, чтобы перечитать их. Но оказалось, что сегодня все слова приобрели совсем иное значение. Маргарет, чьему удивительному и прекрасному роману она всегда завидовала, казалась теперь ужасно далекой, и для нее не находилось места в жизни Элизабет. Сэм Хьюстон любил ее, и это было прекрасно. Но Маргарет не имела понятия о том, что значит жить с таким человеком, как Джед, и она не познала боль и страдания. Эта боль – тоска по дому – все еще жила в ней. Элизабет по-прежнему тосковала по Алабаме, но теперь уже не жалела о том, что покинула Ларчмонт и Спринг-Хилл. Теперь она знала: ее дом здесь, в Техасе. А как она изменилась за это время! Причем не только внешне. Теперь она умела готовить, могла починить куртку из оленьей кожи, а также научилась топить медвежий жир и варить из него мыло. Кроме того, научилась находить съедобные дикие овощи и разбиралась в травах и целебных растениях, которые можно было использовать для врачевания. Теперь она уже не походила на юную фантазерку и мечтательницу. Она стала взрослой женщиной, сумевшей создать свой дом, и этим можно было гордиться.

Перечитав письма, Элизабет сложила листки и заложила их между страниц книги. Она знала, что будет перечитывать эти письма снова и снова и каждый раз ей будет становиться грустно…

Но нет, она не грустила. Как она могла грустить, когда знала, что с первого взгляда полюбила Джеда, что у нее не было выбора?

Возможно, никто, кроме нее, не смог бы этого понять. А впрочем, никто и не должен был разбираться в ее чувствах.

Элизабет вышла из хижины и отправилась к ручью за водой. Муж обещал вернуться рано, и у нее еще было множество дел.

* * *

Едва хижина исчезла из виду, Джед почувствовал почти непреодолимое желание вернуться. Но на сей раз его гнало домой не страстное желание, не физическое влечение к Элизабет. Теперь это было нечто совсем иное. Это было предчувствие беды – предчувствие томительное и не проходившее. Джед не мог успокоиться и не мог сосредоточиться на деле. Повалив быка на землю, чтобы выжечь на шкуре животного тавро, он оступился и лишь чудом избежал перелома, однако ногу все-таки ушиб, и на месте ушиба тотчас вздулась огромная шишка. Джед ругал себя за глупость и беспечность, а Рио, глядя на него, ухмылялся и говорил о том, что в его нынешнем состоянии „некоторые части тела гораздо важнее ноги“.