Назови меня полным именем - Галина Гордиенко Страница 7

И тут же зло одернул себя — глупости. Не хватало еще поверить во всю эту галиматью!

* * *

Створка окна снова хлопнула, вдоль позвоночника знакомо потянуло морозцем, и Федор Федорович неохотно признал: «Ладно‑ладно, я не бросил бы девчонку в любом случае. Обещал кому, не обещал… не важно. — Федор Федорович вытер носовым платком влажный от выступившей вдруг испарины лоб и с досадой подумал: — Ведь пропадет, дурашка! Она же не от мира сего. Совершенно нелепое существо, одну не оставить при всем желании, а я все‑таки не подонок…»

Федор Федорович настороженно прислушался: вроде бы рама не скрипела. В подъезде вообще стояла полнейшая тишина, почти неестественная в это время.

Только восемь вечера, люди возвращаются с работы, в квартирах должна звучать музыка, бубнить телевизоры, орать младенцы — почему же ТАК тихо? Или у него от глупого полудетского страха уши заложило?

Кстати, когда он вышел из машины, никакого ветра и в помине не было, с чего бы проклятой створке мотаться туда‑сюда…

Мистика!

Федор Федорович раздраженно сдвинул брови: в голову упорно лезла глупейшая мысль, что если бы он не соврал…

Он прекрасно помнил: баба Поля ложь ненавидела.

Любую.

А уж когда врут себе…

И Федор Федорович ожесточенно, всей ладонью, нажал на звонок.

* * *

— Но я, честное слово, никуда не хочу идти. Я устала, у меня книжка новая, я весь день мечтала упасть с ней на диван… — Таисия молола кофе и радовалась шуму, была законная причина помолчать.

— Книжка у нее… — раздраженно проворчал Федор Федорович. — Успеешь еще глаза испортить!

Таисия не ответила. Включила кофеварку и привычно удивилась, что она до сих пор работает, — еще папа ею пользовался. Сейчас такие же паровые кофеварки куда компактнее, Таисия видела в магазинах, а эта — настоящий монстр.

Зато кофеварка помнила времена, когда в доме звучал не только голос Таисии. И вообще она как‑то органично вписывалась в кухню, обставленную — с подачи бабы Поли — старинной тяжеловесной деревянной мебелью. Баба Поля по комиссионкам ее выискивала, а мама с папой не возражали: кухня считалась вотчиной старой няньки, она тут проводила большую часть времени.

Впрочем, Таисии нравилась резная деревянная мебель. И громоздкий буфет, в который свободно вмещалась вся посуда. И круглый стол, большой, удобный. И уютные кресла с гнутыми подлокотниками, в них так здорово сиделось. А на нянюшкином — лежала плоская подушка, когда‑то Таисия лично вышивала для нее наволочку.

Девушка и сейчас любила сидеть в этом кресле. Почему‑то казалось — подушка до сих пор хранила тепло бабы Поли, будто она только встала, вышла куда‑то и вот‑вот вернется.

Таисия выбрала самую красивую чашку — почти прозрачную, в желтую продольную полоску. Наполнила кофе, добавила топленого молока и полюбовалась на свет, как колышется за тонким фарфором темная тяжелая взвесь. Поставила чашку перед гостем и виновато улыбнулась:

— Ты же знаешь, я не люблю ходить по ресторанам.

— Речь всего лишь о кафе.

— И по кафе тоже.

— Глупости, сколько можно сидеть в четырех стенах!

— А я и не сижу, я работаю, ты же знаешь.

— Все работают, — отрезал Федор Федорович. Попробовал кофе и чуть мягче сказал: — И все, кроме тебя, находят время развлечься. Нормальные девчонки на дискотеки бегают, в клубы, в парки, и уж в кафе‑рестораны‑бары обязательно, где еще в наше время можно познакомиться с нормальными мужиками!..

— А Интернет?

— Твои новые дружки по Сети, я смотрю, в подъезде, перед дверью, толпами тусуются…

— Но я вовсе не рвусь знакомиться с парнями!

— И напрасно.

— К чему, у меня есть ты, — неумело польстила Таисия.

— Кончай придуриваться, — неожиданно разозлился Федор Федорович. Одним глотком допил кофе и прорычал: — Ты практически сразу дала понять, что считаешь меня только братом…

— Другом.

— Есть разница?!

— С братом не обязательны хорошие отношения, — виновато пробормотала Таисия. — И потом, ты меня до сих пор дразнишь Мелкой…

— Не дразню.

— Ну… зовешь, называешь, обзываешь — какая разница?

— А ты до сих пор веришь своей драгоценной бабе Поле? — ядовито усмехнулся Федор Федорович. — Ждешь, когда появится прекрасный принц на белом коне, прилюдно падет на колени и, протягивая к тебе влажные ручонки, провоет: «Таисия, свет очей моих»?

— Пусть так, тебе‑то какое дело?!

— И я тут же пересчитаю ему все ребра!

— Что‑о?

— Я за тебя отвечаю, — хмуро отрезал Федор Федорович, — а значит, не позволю связаться с идиотом!

— Считаешь, в меня может влюбиться только идиот?!

— Если назовет тебя Таисией — да!

Нужных слов Таисия подобрать не смогла, как ни старалась.

— Ты в зеркало на себя давно смотрела? Таисия, блин… И рот закрой, что ты, как рыба, губами шлепаешь?!

— Ты… ты…

— Ну я, и что?

Федор Федорович с усмешкой рассматривал покрасневшую от негодования Мелкую: ишь, даже кулачонки сжала! В глазах огонь, нижняя губа закушена, скулы пылают, тонко вырезанные ноздри раздуваются…

Увеличь ее раза в три, так, пожалуй, испугаешься!

Федор Федорович вылез из‑за стола. Бесцеремонно развернул Таисию лицом к ее комнате и, подтолкнув в спину, уже добродушно хохотнул:

— Чтобы познакомиться даже с таким кретином, нужно изредка выбираться в люди. Так что иди, душа моя, собирайся, через десять минут выходим. — Сделал паузу и ехидно пропел: — Давай‑давай, перебирай ножками… Мелкая!

— А ты… ты… — Таисия в бешенстве пнула некстати подвернувшееся кресло. Охнула от боли и запрыгала на одной ноге. Помассировала ноющую ступню и возмущенно резюмировала: — Ты специально этот цирк устроил! Ты всегда… ты все время… я не Мелкая!!!

Таисия с трудом заставила себя сползти с постели. Обычно после звонка будильника она дремала еще минут десять — пятнадцать, но сегодня понимала: не встанет сразу — заснет тут же.

Со старушечьим кряхтеньем она побрела в ванную. Глаза слипались, хотелось упасть на ходу. Если честно, Таисия обошлась бы и без подушки, лишь бы прихватить часок‑другой, пусть и на полу — ох, как спать хочется…

А все Федор Федорович!

До девяти вечера измывался над ней, заставляя без конца переодеваться, пока не плюнул от злости и не заявил, что горбатого могила исправит. И что не видать ей обещанного бабой Полей сумасшедшего принца как своих ушей. И что придется ему, несчастному, принести в жертву себя и на ней жениться. Просто чтобы не мучиться в дальнейшем, пытаясь устроить ее судьбу, это дело безнадежное, он как раз сейчас это понял…