Нежная охота на ведьму - Дарья Симонова Страница 7

А может, она просто сделала скоропалительный вывод? Но все детали совпадают: дом-общага у монастыря, говорливая тетушка с кошкой в полуоткрытой двери, и главное — хозяева, уехавшие за границу. Это ведь Каре они поручили присматривать за квартирой. Она не слишком присматривала — у Ольшевских всегда все гладко и ничего плохого не происходит. Испытано годами. Тем не менее они находили, чего бояться. Сдать квартиру? Чужим людям? Никогда! И миссия смотрительницы была возложена на Cara mia. Да, именно Ольшевские дали ей это семейное прозвище, которое прижилось и стало именем. Старые друзья. И как им после этого откажешь! Но что в результате делает примерная дочь? В строжайшем секрете поселяет туда анфан террибль. Потому что Сережина жена уже устала терпеть его выходки. Она не выгоняла его — просто умоляла дать покой ей и ребенку. Кара тогда была в круговерти личной катастрофы развода, а пришлось еще и с братом возиться. Серега-засранец вроде оценил помощь, но при этом сделал свое фирменное отрешенное лицо великого мастера: у меня, дескать, важная работа, дело всей моей жизни, и мне не до дружков-пьяниц и наркетов. И вовсе я не алкаш! Я буду жить в обители Ольшевских, как монах, и начну замышлять новые проекты, мои будущие детища.

Вот ведь, «детища»… Скажет тоже! Быстро Сережа позабыл — похмельный и безденежный! — что это Кара за него словцо замолвила… чтобы его на работу взяли. Сережа умел навести шороху вокруг своих архитектурных талантов. Но к систематическим занятиям он с детства не проявлял тяги. Кое-как, с исключениями и восстановлениями он окончил реставрационное училище. Валял дурака, пил, но среди хаоса умудрялся рывками заработать и даже зарекомендовать себя достойным мастером. Но дури в нем не убавлялось. Мог представиться работодателю «масоном-каменщиком». Он был старшим по рождению, но остался навсегда младшим. Не вписавшимся ни в одну иерархию, начиная с семейной.

Вряд ли у него могли быть самостоятельные проекты… Разве что чей-то загородный дом. Кара пристроила братца в фирму, реставрирующую усадьбу купца Неволина. Особняк с привидениями! Но… это снежный ком воспоминаний, который не стоит тревожить, а то ненароком полетишь с ним в бездну.

Недели через две… или через месяц — временные рамки давно осыпались — после того, как Кара поселила Сергея в квартире Ольшевских, он пропал. И до сих пор не нашелся. Двадцать лет — это срок, чтобы потерять надежду? Нет, если человек так и не переплыл реку вечности. Его не нашли мертвым. Но и живым — тоже.

А теперь ей послан Глеб, словно весточка из эфира, из того туманного промежутка между той стороной и этой, из тех ноль целых ноль десятых процента, вероятность которых не подлежит рассмотрению.

Она отперла дверь, как всегда раздражаясь на заикание ключа в старом замке, и уперлась взглядом в вечное семейное фото — они с мамой и Серегой на море. Кара пристроила эту фотографию поближе к самым любимым книгам. Чтобы все самое важное встречало тебя, когда ты входишь. Обнимало и защищало. И — твоя вина, конечно, тоже. Не та вина, которая парализует и медленно убивает. А та, что побуждает к действию и искуплению.

Как все же глупо получилось! Она набивается в подруги к незнакомой ей особе, у которой это, разумеется, вызывает отторжение. А на самом деле нужно-то ей совсем другое. Информация… Как выйти на эту таинственную Потоцкую? Но Кара сама виновата. Запудрила Глебушке мозги, а он и рад стараться. Изобразил свою новую подругу этакой гламурной интеллектуалкой со связями. Потому что Кара свято блюла заповедь: приходи к новым людям как дающий, а не просящий. Вот и поплатилась за гордыню, что, как известно, самый смертный из грехов.

А ее пресловутые связи, которые «умеют извлечь выгоду из народного интереса к потустроннему», ограничивались человеком, которого она упомянула из сиюминутного куража. Это он когда-то был связан с усадьбой купца Неволина. Создал маленькое элегантное издательство мистического толка, расположившееся в этом лакомом особняке. Придумал рекламную фишку — тамошних призраков. Точнее — сделал из легенды бизнес. Издательство существует по сей день, а его создатель… иногда Каре нравилось думать, что он умер. Словно бы в этом мире восторжествовало справедливое возмездие. Так ведь ничего подобного! Потому он, конечно, процветает. Метафизическую начинку его ремесла очень сильно подпитала Кара. Знала бы она, чем это обернется! Двадцать лет она была уверена, что он что-то знает о Сергее. Но сейчас она даже думать об этом не в силах!

Она всегда произносила про себя или вслух эту минорную фразу, если только «об этом» и могла думать. И набрала номер.

— Привет! — ответила ей беззаботная молодость, играющая, словно всплески волн, в счастливом насмешливом баритоне.

Ромка, племянник. Сын Сережи. Он дружил с теткой, насколько это возможно. И они почти никогда не говорили о его отце. Однажды Кара, будучи в отчаянии по совокупности — экзистенциальные трещины подорвали здоровье, вплоть до угрозы жизни, — завела с Ромой трудный разговор о том, что больше ему никто не расскажет. Кара полагала, что Люба не хранит память о бывшем муже. По тысячу раз понятным причинам — никакого осуждения. Но все же сыну надо знать, что его пропащий и пропавший отец был… не без таланта. И реставрировал исторические здания. Кара в те времена своего личного апокалипсиса не интересовалась его деятельностью, о чем потом жалела, конечно. Она подумала, что должна передать Ромке все, что знает о его непутевом бате. Впрочем, племянник оказался на удивление сведущ. Он знал, что Сергей участвовал в реставрации усадьбы купца Неволина. И потому Кара решилась на вопрос. Решилась, впрочем, ничего особенно не ожидая:

— Ты никогда не слышал от мамы имя «Лика Потоцкая»?

Вокруг Ромки дымились голоса дружеской пирушки, и неуместная тетушка поспешила было распрощаться, но племянник вдруг легко ее остановил:

— Постой! Тебе надо спрашивать не у меня, а у мамы. Позвони ей! Она часто о тебе вспоминает. В гости бы зашла…

— А я как раз недавно заходила. К маме на работу! — притворно воодушевилась Кара, но рассказывать было особо нечего. Это был тот самый корпоратив, на котором она познакомилась с Глебом. Кажется, тогда Люба, с которой Кара ритуально поддерживала добрые отношения, испытала облегчение, что не пришлось много общаться с родственницей. Что ж, Сережиной жене особо не за что любить золовку. Но они обе отчаянно поддерживали «худой мир».

— Видишь ли, — продолжила Кара осторожное дознание, — я потому и звоню тебе, чтобы маму не тревожить. Просто я обнаружила, что есть человек, эта самая Лика, которая может что-то знать о Сергее… Если твоя мама о ней ничего не слышала, то лучше и не бередить ей душу.

Рома что-то отвечал и, судя по интонации, горячо опровергал, но связь была плохая, слова улетели в прорехи эфира, а потом рассыпались короткими гудками. Кара не стала перезванивать. Решила, не судьба. Да и не верила в мифическую блондинку, которую Серега поселяет в квартире Ольшевских, после чего пропадает. Он, конечно, негодяй и великий путаник, но и в его поступках должна быть логика. Кара очень долго искала ее, но то, что она ее не нашла, не значило, что ее не было.

А ночью она проснулась от знакомых и уже подзабытых ощущений. Удивительно, как мы простодушно верим в то, что кошмар закончился, как только он ослабляет хватку и на время оставляет нас! И когда ледяной призрак снова берет сердце в свои ладони, оно, наивное и летящее, от неожиданности останавливается и съеживается, а потом начинает отчаянно трепыхаться, пытаясь вырваться из каменных объятий. Или из новой ловушки судьбы, словно упавший на спину жук. Да, это был уже знакомый дух или, точнее говоря, полтергейст: звуки, очень похожие на чей-то внезапный ночной приезд, как будто кто-то осторожно ходит по квартире, боясь разбудить спящих. Кара пережила это адское приключение десять лет назад. Тогда в первый момент она вспыхнула обманно счастливой догадкой, что вернулся Сережа… Но, когда она встала и начала звать его и обшаривать квартиру, неведомая бестелесная сущность, словно дразня ее, уронила ту фотку в рамочке, где они с мамой втроем на море. Точнее, это в первый момент Кара грешила на «сущность», а утром выяснилось, что это Марина, дочка, заслышав шорохи, отважно встала и вышла в коридор, а когда услышала материнский голос, от неожиданности ухватилась за шкаф и нечаянно столкнула рамку… Натерпелись тогда жути! С тех пор фотографии было суждено красоваться «примагниченной» на холодильнике — уже не на книжных полках, но рядом с ними. Кара теперь боялась рамок и всего того, что может упасть. Только недавно она преодолела этот страх, собираясь найти для фото подходящее обрамление… И дух вернулся.