Милашка для грубияна - Илона Шикова Страница 7

— Анекдот дня, — говорю, вытирая выступившие слезы.

— Вам смешно, — кривится Дарина. — А у меня сначала дар речи пропал от такой наглости, а потом словарный запас попер, как у сантехника.

— Представляю, — Анька тоже смахивала слезы с глаз. — Надеюсь, ты ему доходчиво объяснила, куда следует идти?

— А также, в каком виде, в какой позе и в каком темпе, — Дарина делает паузу. Вздыхает тяжело. — Не сдержалась, девочки. Почему этим мажорам все можно, а нормальным парням нужно судьбу ломать? Ведь, по сути, он прав. Таким, как Вишневский, все сходит с рук, и по одному телефонному звонку из Москвы все стоят по стойке смирно, а тут парня надо отправлять в тюрьму за то, что заступился за любимую девушку. Потому что по закону.

— Дело закрыла? — спрашивает Анька с надеждой в глазах.

— Вылеживается положенный срок, а потом отправится в архив. Приложила справку с побоями девочки, попросила эксперта подделать кое-какие данные, а также припугнула депутата, что у меня есть знакомая журналистка, — подмигивает мне, — которая из этого сделает сенсацию. Присмирел, но побежал жаловаться Васильевичу. Тот немного поорал на меня, влепил выговор, правда, устный и отправил работать.

— Хороший он мужик, — улыбается Аня. — А ты все время гонишь на него.

— Местами бывает, я ж не спорю, — усмехается Дарина в ответ. — Мать этого парнишки приходила потом. Учительницей младших классов работает. Принесла мне тридцать тысяч в знак благодарности.

— Не взяла?

— Нет, конечно. Ты же знаешь, взяток я не беру. От мажоров — из принципа, а от простых смертных из…, — Дарина смотрит на меня. — Не могу слово подобрать. Но, вы поняли.

Я киваю, и Анька тоже, потому что мы ее понимаем, как никто другой. За то, что у нее есть принципы, а также обычное человеческое сострадание, мы ее и любим. И за то, что работа не сделала из нее монстра.

— Ты молодец, — улыбка Анечки расплывается на все лицо. — Горжусь тобой.

— А ты чего молчишь? — Дарина поворачивается ко мне.

— Слушаю и анализирую, — серьезно отвечаю. — Пытаюсь понять, чьи доводы весомее. Вы так прекрасно спорили, — усмехаюсь, — что не хотела вас перебивать. Мне еще статью писать сегодня.

— Не топи его, — Аня смотрит на меня умоляюще.

— А если топи, то обоих, — поддакивает Дарина.

— Подумаю, — отвечаю честно, так как в данный момент в голове куча информации, которая никак не хочет раскладываться по нужным полочкам.

— Твой Вишневский, — Дарина смотрит на меня в упор.

— Хватит о нем уже, — вспыхиваю, потому что не хочу больше ничего слышать и знать об Артеме Вишневском. — Задолбали. Полдня уже только о нем и слушаю. Давайте сменим тему.

Плавно переходим на автомобили, благо, все втроем неплохо разбираемся в этом вопросе. Мы с Дариной выпиваем еще по кружке кофе, а Анюта чай. Сорок минут болтаем ни о чем, после чего прощаемся и расходимся по домам.

Придя домой, первым делом отправляюсь в душ. Это лучшее, что я могу сейчас сделать, чтобы прогнать сонливость и усталость. А еще, собраться с мыслями, чтобы понять — о чем писать, а о чем умолчать.

«Если топить, то обоих», — всплывают в памяти слова Дарины, когда я стою под тонкими струями теплой воды. И в этот раз я с ней полностью согласна, хотя, кое-какие мысли все же не дают покоя.

Контрастный душ, а также очередная, не помню, как по счету за сегодняшний день, кружка кофе, делают свое дело. И вот я полна сил и энергии для новых свершений и достижений очередных вершин своей карьеры. Но на душе тоскливо, даже не знаю, почему.

Открываю ноутбук, нахожу нужный файл с уже ранее написанной статьей, читаю и кривлюсь. Не то, совсем не то. Если оставить в прежнем виде, то нормально, как сказал главред, даже отлично. Но исправлять уже написанное не вижу смысла. Почти недельная работа коту под хвост. Чтоб жилось и радовалось на свете Артему Вишневскому. Один вечер плюс одна ночь, чтобы написать наново. Может я, все-таки, переоценила свои силы и решила замахнуться на то, что, в принципе, сделать нереально?

Но сдаваться не в моих правилах и не с моим характером. Не привыкла пасовать перед трудностями и включать заднюю. Особенно, если дело принципа.

«Привет всем! Очередной выпуск журнала «Shick», а значит, нас ждут новые приключения Артема Вишневского! О чем я незамедлительно поведаю».

Стандартное приветствие копирую из старой статьи. Все уже давно привыкли к моей непринужденности и нестандартному подходу вести диалог с читателями, а не просто писать сухие строчки с очередной констатацией того или иного факта. Шеф говорит, что в этом моя «фишка». Не уверена, но спорить с руководством не стану. Ему, этому самому руководству, виднее, за что платить мне деньги.

— Вы должны пообщаться с читателями, — всплывают в памяти слова лектора по основам журналистики. — Понять, что ему интересно, а что нет. Что он будет читать и ждать, а какие темы вызывают у него негатив. Задайте несколько вопросов, чтобы люди захотели на них ответить. Захотели вступить с вами в диалог и высказать свое мнение. Дождитесь писем с ответами, и вам все сразу станет ясно.

— А если писем не будет? — кричит кто-то с последнего ряда.

— Тогда, молодой человек, не стоит заниматься журналистикой в принципе.

В аудитории раздаются смешки, лектор, женщина сорока пяти лет, тоже улыбается, после чего продолжает дальше учить нас, нерадивых, уму разуму.

Господи, как давно это было. Кажется, целую вечность назад, а на самом деле прошло всего семь лет.

Откидываюсь на спинку кресла и закрываю глаза. Воспоминания нахлынули мощной волной и не хотят «отпускать». Сто лет уже не вспоминала этапы своей жизни. Интересно, в какой момент я стала такой циничной и стервозной особой? Или это у меня заложено на генетическом уровне?

Отец нас бросил, когда мне едва исполнилось пять. Помню его смутно, зато никогда не забуду, как просыпалась по ночам и молча слушала мамины рыдания в подушку. Это так ярко запечатлелось в моем, тогда еще детском восприятии, что, наверное, в дальнейшем повлияло на мое отношение к противоположному полу в целом.

После длительных рыданий и стенаний наступила пора затишья. Это потом я узнала, что мама ударилась в загул. Причем, всерьез и надолго, в поисках одного единственного, которого каждая из нас мечтает встретить на своем жизненном пути. А что, женщина молодая, не отягощенная семейными узами, имела право. Правда, мама никогда не приводила в дом мужчин, а зря. Я бы не стала препятствовать ее семейному счастью, реши она тогда выйти замуж второй раз. Я частенько подслушивала, как бабуля ее отчитывала за то, что не занимается ребенком, бросила, регулярно отправляя меня с ночевками то к ней, то к подружкам, у которых, слава Богу, были дети, чтобы мне не было скучно.

Бабули не стало, я выросла, и теперь проводила долгие вечера, а иногда и ночи в гордом одиночестве. Анькина строгая мама была для меня пиком совершенства, а родительница Дарины так вообще, супер-мамой, которая многое нам позволяла, хоть подруга на нее регулярно жаловалась, как это любят делать подростки. Я тихо завидовала девочкам, в глубине души надеясь, что и моя мама скоро одумается и снова обратит на меня внимание.