Одержимая тобой. Часть 2 - Татьяна Адриевская Страница 7

Я вспыхиваю, отчаянно сжимая поручни коляски. Гнев застилает глаза. Моя послушная помощница подталкивает коляску и я немым жестом прошу её задержаться. Александр настолько близко, что я могла мы двинуть по его наглой, высокомерной физиономии. Сжав челюсти, я сглатываю обиду.

- Я повторюсь, Александр - вы совсем не знаете меня. Да, я не имею достатка, как вы и ваш сын. Но согласитесь: не имеющему ничего, нечего и терять. Если вы ещё хоть раз посмеете оскорбить меня, учтите: я не имею светского воспитания, могу и паралитику врезать!

Алексей невольно оборачивается, удивленно разглядывая меня. Александр поражён не меньше. Его взгляд за одно мгновение теряет свою враждебность, сменяясь оскорблённой растерянностью. Я склоняю голову, с невинным выражением лица. Да, о всесильный Александр Савицкий, не только тебе дозволено дерзить малознакомым людям. Некоторые из них могут осадить в ответ!

- До свидания, - говорю я как ни в чём не бывало. - Не могу сказать, что мне было приятно познакомиться с вами.

Сиделка неуверенно толкает коляску из беседки. Боковым зрением я заметила, как инвалидное кресло поехало в противоположную сторону.

- Может для вас это смотрится как сделка. – Внезапно заговорил он без тени прежней дерзости и высокомерия. - Думаете, я плюю на сына ради бизнеса. Но вы никогда не видели Дмитрия слабым. Это вижу только я в его усталых глазах. Мне больно осознавать, что я не в состоянии помочь ему. Даже то единственное, что мне почти удалось сделать для него, вы упрямо топчите ногами, даже не осознавая проблемы. Если вы действительно его любите, задумайтесь хоть на мгновение, в какую борьбу вы его ввязываете.

Его голос пропитан грустью. Невольно я вся сжимаюсь, забыв о недавней ярости, что вызвал во мне этот человек. Александр, как и положено любящему родителю, старается помочь сыну. Проблемой для него являюсь я, словно заноза в ненужном месте.

- Мой сын действительно сильно увлечен вами. Он не хочет слушать меня. Но разве это стоит того, чтобы разбивать его жизнь? Задумайтесь над этим.

Александр отворачивается и позволяет Алексею увезти его прочь от беседки...

Часть 2. Глава 2

Когда я получаю прекрасную новость о своей выписке, я готова прыгать от радости. Мне не помешает даже загипсованная нога, я буду скакать до потолка на другой! Два месяца медицинского заточения подошли к концу! За это время всё мои анализы, наконец, пришли в норму, последнее ультразвуковое исследование внутренних органов удовлетворило всех вплоть до главного врача, мне освободили руку от гипса и я старательно разрабатываю каждый пальчик. Пока получается далеко не идеально, но Георгий Станиславович доволен моими успехами. Я должна регулярно показываться у него на приёмах и, возможно, через пару недель, мне снимут пластиковый гипс с ноги. Конечно, после контрольной рентгенографии, но это не столь важно! Главное - долгожданная свобода!

Я радостно ерзаю на кровати, и набираю номер телефона Дмитрия, чтобы сообщить свою радостную новость, но заветный номер снова отключён. После его возвращения в город, он почти всегда занят и пропадает на работе с утра до ночи. Мы видимся редко, и в те дни, когда это случается, голова его забита  деловыми проблемами. Вчера он так и не перезвонил мне на протяжении всего дня. Прислал сообщение с извинениями уже в полночь, когда я спала. Я закусываю губу и откладываю телефон. Чувство одиночества вдруг становится невыносимым. Как остановить бушующий страх в душе и не натворить глупостей? Что если Александр прав и я ломаю ему жизнь? Что если Дмитрий не справится и потеряет всё? Он наверняка уже жалеет, что связался со мной. Совсем скоро он возненавидит меня! Мне хочется крушить весь мир от безысходности! Расстраиваюсь до слёз и реву, обхватив колени. Не могу даже представить, сколько прошло времени, после того, как мне стало чуточку лучше. От угрюмых мыслей меня отвлекает сиделка, вошедшая в палату. Я вытираю опухшие от слёз глаза и приветливо ей улыбаюсь.

- Катюша, мне помочь вам со сборами?

- Нет, спасибо! Я уже всё сложила.

- Звонили от Дмитрия Александровича. За вами заедут.

- Кто звонил?

- Мне не сказали.

- Хорошо, спасибо. Можете позвать ко мне Егора?

Женщина удаляется с вежливой улыбкой. И я замираю в ожидании своего верного охранника «невидимки». С наступлением информационного затишья он остался единственным, кто всё ещё  караулил меня в больнице. Но после нашей ссоры с Дмитрием, Егор делал это крайне неприметно. В общем-то, в последнее время мы стали неплохо ладить, я даже трижды умудрилась пообедать с ним вместе и скормила дюжину фруктов, что продолжала натаскивать Марина. Как только в дверном проёме появляется круглое дружелюбное лицо Егора, я говорю ему адрес квартиры, что сняла нам Марина, и прошу довести меня без чьей либо помощи.

- Дело в том, что Алексей... - неуверенно начинает Егор.

- Сообщи ему, что мы справимся без его помощи. Столько суеты из-за моей выписки! Пусть занимаются своими делами и не беспокоятся!

Он смущенно кивает и скрывается за дверью. А уже через пару минут возвращается за моими авоськами.

В маленькой небогато обставленной однокомнатной квартире я оказываюсь только спустя два часа из-за нескончаемых пробок на дорогах. Игнорируя все мои возмущения и колкости, Егор сначала обследует каждый крохотный закуток, и только потом позволяет мне обосноваться и удаляется.

- Неужели даже мыши нет? - спрашиваю я насмешливо.

Егор снова пропускает мою реплику мимо ушей и выходит на мрачно-серую лестничную площадку. Боюсь, что зловоние подъезда въесться в его белую фарфоровую кожу, и бедному парню потом не отмыться!

- Ты что собираешься тут стоять до ночи?

- До приезда Дмитрия Александровича, - невозмутимо отвечает он.

- Пойдём лучше на кухню. А то ещё соседей перепугаешь! - проворчала я.

Наливаю нам по стакану зеленого чая – это всё что я нашла в запасах у Марины и спешу в комнату переодеться. В потёртом, но чистом платяном шкафу из темного дерева я нахожу на двух свободных полках свои сумки. Сердце наполняется благодарностью и любовью – Марина позаботилась о моих вещах, а я не догадалась сказать ей и слова в благодарность. Дергаю молнию с теплой улыбкой на губах и застываю. Вскрик прорывается сквозь горло против моей воли, и я слышу быстрый тяжелый шаг Егора, что моментально оказывается в комнате рядом со мной. Он не понимает причину моего ступора и растерянно оглядывается по сторонам. А я тем временем вытягиваю изрезанные в тонкие полосы остатки моих вещей из спортивной сумки. Лоскутки моего любимого голубого сарафана, затем красного топика и белого костюма, что был единственной дорогой вещью в моём гардеробе. Все… абсолютно все мои вещи были изрезаны и изодраны в клочья. Даже нижнее белье. Глаза застилают слёзы.

Не веря своим глазам, я вытаскиваю обрывки за обрывками. Распахиваю вторую сумку - все мои зимние вещи так же жестоко разорваны и изрезаны. Егор суетливо расхаживает вдоль крохотной комнаты и рассказывает о случившемся по телефону. Я не понимаю, с кем именно он ведёт разговор, и мне даже не хочется выяснять это. Я замираю словно каменная статуя, с обрывками своих вещей в кулаке, а соленые слезы увлажняют мне щеки.