Незнакомцы на Монтегю-стрит - Карен Уайт Страница 7

Нам наконец принесли заказ. Официантка поставила на стойку между нами мои круассаны и добавила еще одну вилку. Я придвинула тарелку к себе вместе с обеими вилками и положила в рот первый кусочек.

– Тебе лучше начать с самого начала, – сказала я, прожевав и проглотив его. – Например, кем была мать Нолы и почему я никогда не слышала о ней или ее дочери.

Джек начал задумчиво чертить пальцем по стойке круги.

– Все не так, как ты думаешь, Мелли. Я встречался с Бонни Петтигрю, матерью Нолы, на последнем курсе колледжа. Она была из Коламбуса, штат Джорджия… такая милая девушка-южанка. Не скажу, что она была любовью всей моей жизни, но нам было хорошо вместе. Весело. Мы с ней постоянно смешили друг друга. В Университете Южной Каролины я был начинающим квотербеком, но ты, я догадываюсь, это уже и сама знаешь.

Я сделала непроницаемое лицо. Не хотелось признаваться, что я искала информацию о нем в Гугле. Джек несколько секунд в упор смотрел на меня, ожидая, что я вот-вот расколюсь, но, когда этого не произошло, продолжил:

– Бонни была чирлидершей, так что это тоже было кое-что общее. Нам как бы полагалось встречаться, ну, ты понимаешь?

Я кивнула, хотя и не понимала. Мои четыре года в колледже Южной Каролины были в первую очередь посвящены учебе, нежели общественной работе. Я могла по пальцам пересчитать, сколько раз я студенткой была на футболе. Плюс еще три пальца на те три свидания, которые у меня там были.

– А еще Бонни была довольно музыкальной, – между тем продолжил Джек. – Она все время сочиняла песни и исполняла их для меня на гитаре. У нее это здорово получалось. Честное слово. Ей хотелось сочинять музыку, и сразу после окончания колледжа она хотела отправиться в Калифорнию. Говорила, что, дескать, это лучшее место для занятий творчеством и что тамошняя природа будет ее вдохновлять. В общем, между нами существовал негласный уговор, что мы расстанемся, и я не особенно парился по этому поводу.

– А потом была поездка в Новый Орлеан на праздник Марди-Гра, – сказала я, не в силах скрыть сарказм.

– Она самая, – даже не моргнув глазом, согласился он. – Мы отлично провели время. Тогда я не был запойным алкоголиком, но, похоже, к тому все шло. Мы часто устраивали вечеринки. Много пили.

– И, видимо, не предохранялись.

Джек подал знак официантке принести ему еще кофе.

– Видимо, нет. Я был молод и очень наивен. А может, даже глуп, потому что мне даже не приходило в голову, что Бонни могла забеременеть. Она вообще ничего мне не сказала. Помню лишь, что примерно за месяц до выпуска она призналась, что решила бросить учебу, что ей не нужен диплом, чтобы заниматься тем, что ей больше всего нравится, и вообще, она переезжает в Калифорнию. Она даже словом не обмолвилась, что беременна.

– А после того, как родила, она больше не связывалась с тобой?

Джек покачал головой:

– Ни разу. Я тоже понятия не имел, как связаться с ней… да и вообще, это никогда не входило в наши планы. Но один раз я все же написал ее матери в Коламбус… ее отец умер, когда она была маленькой, и мать была ее единственным близким человеком. Впрочем, они с Бонни никогда не были духовно близки, так что ее мать смогла мне сказать лишь то, что Бонни перебралась в Калифорнию и с тех пор от нее не было никаких вестей. Все это, конечно, было очень печально, но я решил, что Бонни всегда поступает так, как ей хочется.

– Значит, ты забыл о ней?

– Я этого не говорил. Я просто стал жить дальше, – сказал он, глядя на меня в упор. – Но я никогда не забывал ее.

Я вонзила вилку в остатки круассана на тарелке.

– Как ты думаешь, почему она не рассказала тебе о ребенке?

Прежде чем ответить, Джек долго смотрел на свою чашку.

– Потому что она знала, что я бы предложил пожениться и вместе воспитывать ребенка. Вот только Бонни никогда бы не согласилась на это. Она была бы несчастна, застрянь навечно в Южной Каролине. Это значило бы поставить крест на всех ее мечтах и замыслах. Вероятно, она решила, что, если она хочет воплотить их в жизнь, ей лучше остаться матерью-одиночкой.

Как ни странно, у меня отлегло от души. Тот Джек, которого я знала, хотя и был не без недостатков, никогда бы не отказался от собственного ребенка. Я осушила вторую чашку, держа ее перед лицом чуть дольше, чем было необходимо, чтобы он не смог прочесть мои мысли. А читать их он умел очень даже хорошо.

– Так что же случилось с Бонни? – спросила я, поставив чашку на стол.

Джек сделал знак официантке, чтобы та принесла еще кофе, и я сделала то же самое.

– Она покончила с собой.

Я подавилась последними крошками. Если честно, я не ожидала услышать такое.

– Преднамеренно?

– Похоже, что да. Во всяком случае, так говорится в отчете коронера. Передозировка наркотиков, хотя из того, что я узнал от полицейского детектива, которому поручили расследование, передоз был для нее привычным делом. За последние два года она, по крайней мере, трижды попадала в больницу, проглотив целый букет наркотиков.

– Бедная Нола, – вырвалось у меня. Я вспомнила ее лицо, когда впервые увидела ее, лицо, говорившее о потере, горе и о чем-то еще, что в тот момент не имело имени. Теперь я поняла, что это было: точно такое лицо смотрело на меня из зеркала в течение долгих лет одиночества. – Кто же присматривал за ней, когда ее мать лечилась?

– Насколько я могу судить, никто. У Бонни была длинная вереница сожителей, и последний из них, Рик, или как его там, был с ней около двух лет. Но я думаю, что Нола сама заботилась о себе. Похоже, не в ее характере просить о помощи.

– Верно, не в ее, – я кивнула в знак моего полного согласия с ним. – Она вполне самостоятельная. – Я сглотнула. – И все-таки как же она нашла тебя?

– Бонни оставила ей конверт… ну такой… из серии «открыть только в случае моей смерти», и там было мое имя, название магазина моих родителей на Кинг-стрит и билет в один конец на автобус «Грейхаунд» до Чарльстона.

Я удивленно подняла брови:

– Она одна проехала на автобусе через всю страну? Вот это храбрость! Да, она выглядит старше, но ведь ей всего тринадцать… ну и ну, – я покачала головой.

– Она пряталась в доме подруги, а затем, чтобы не попасться на глаза работникам социальной службы, даже спала одну ночь на скамейке в парке, прежде чем решила, что ей стоит найти меня. – Джек старался говорить спокойно, но по его голосу я поняла: рассказ этот дается ему нелегко.

– Почему она сначала не позвонила тебе, чтобы сообщить, что придет?

Джек оттолкнул свою пустую чашку.

– Нола не очень разговорчива и молчит о многих вещах, особенно о смерти матери, но она на все сто уверена в одном: Бонни вбила ей в голову, что я был в курсе ее беременности, но отрекся от них обеих. – Он посмотрел на потолок и заморгал. Все, что я могла сделать, чтобы успокоить его, – это пожать ему руку. Через мгновение он продолжил: – Думаю, она делала это для того, чтобы у Нолы не возникало соблазна ее бросить. И из того небольшого, что я сумел выудить из Нолы, я понял, что, когда Бонни воздерживалась от наркотиков, у них были хорошие отношения. Бонни даже научила Нолу играть на гитаре, и они иногда играли вместе на улице. Правда, мне свои таланты она не спешит демонстрировать. Она протащила эту расстроенную гитару через всю Америку, но почему-то отказывается играть на ней.