Няня по принуждению - Анна Шварц Страница 7

Но Амир швыряет перчатки на пол, и молча уходит из ванной комнаты, громко хлопнув дверью. Снова.

Я выхожу спустя несколько минут, справившись со страхом, который будто обнимает меня костлявыми, холодными руками, когда я думаю о том, что Амир может ждать меня там. Медленно открываю дверь и только потом поднимаю взгляд.

Комната пуста.

— Господи, — вырывается у меня вздох, — спасибо.

Удивительно, как человек может быстро смириться с плохой ситуацией, если ему грозит что-то похуже. Потому что я залезаю под большое одеяло со странным облегчением, и меня даже не особо волнует, что я сегодня сплю в чужом доме и в чужой постели.

Утром меня будит громкий стук в дверь. Я подскакиваю, даже не продрав как следует глаза, запахиваю халат, который развязался за ночь, и бегу к двери. Глупая мысль появляется в голове — может быть, это полиция приехала? Этот жуткий зверь не стал бы стучать.

Я открываю дверь и удивлённо смотрю на маленький столик. На нем стоят тарелки с едой и чашка с кофе, над которой поднимается ароматный дымок.

Это мне? Похоже на то. Оставили на пороге, как будто я прокаженная. Есть мне ни капли не хочется. Я с грохотом закрываю дверь, секунду раздумываю, возвращаюсь и беру кофе. Пить хочется ужасно, ещё и голова раскалывается, будто в ней гонг бьёт.

Я всю ночь ворочалась, раздумывая, что же мне делать. И сейчас хожу по комнате, жадно глотая кофе, чтобы проснуться, а душа рвётся выбежать из комнаты и пойти все выложить Амиру. Даже если я похожа на его жену, то это всего лишь внешняя схожесть. А вот ДНК-тест, который можно сделать мне с малышом, расставит все точки над «и». Я не его мама. Биологически.

Я подхожу к окну, и вздрагиваю, выронив из руки чашку.

— Господи, — я резко оборачиваюсь. За спиной стоит Амир. И когда только он успел зайти?

— Почему еда по-прежнему у двери?

— Я не хочу есть, — осторожно отвечаю я. Он смотрит на меня так, будто я — назойливая мошка, которую он по недоразумению не может прихлопнуть сию же секунду, и вынужден терпеть.

— Ты должна есть, — произносит он, а я, не выдержав, начинаю смеяться. Это нервное. Закрываю устало лицо руками и пытаюсь сдержать глупый истеричный смех. Это просто невыносимо. Он со всеми людьми обращается, как с бездушными куклами?

— Я! Не! ХОЧУ! — произношу я твёрдо каждое слово, — будете кормить меня насильно? Впихивать еду в рот?

— Можешь хоть собакам отдавать, но еда не должна оставаться, — от его холодного и непробиваемого тона я передергиваюсь, — запомни, Мирослава, пока ты здесь, то ведёшь себя, как примерная жена.

— Сделайте ДНК-тест, — я убираю руки от лица и смело смотрю на своего похитителя, — малыш, которого я вчера спасла — не мой. Это подтвердит тест, и вы сможете меня отпустить на все четыре стороны, продолжив искать настоящую жену.

Я замолкаю, потому что во взгляде Амира появляется очень тёмная и нехорошая эмоция, с которой он вчера смотрел на меня ещё в коридоре моей квартиры. Что я не так сказала? Я испуганно сцепляю руки, стараясь справиться с волнением. Я вроде слова не перепутала, глупость не ляпнула. Чего он?

Он делает шаг ко мне, и я опускаю взгляд, нервно сглотнув. Будь он менее огромным, и мне было бы проще выдержать этот моральный терроризм, но сложно казаться уверенной и твёрдой, когда твои глаза находятся на уровне груди оппонента.

— Собираешься врать до последнего или надеешься сбежать? — холодно произносит Амир, — или хочешь, чтобы потом пошел слух, что я делал ДНК-тест сыну, потому что моя жена — потаскуха и нагуляла его?

— Да нет же, — тихо произношу я, — я просто хочу доказать свои слова.

— Ты, кажется, слабо представляешь, что предлагаешь мне. Одевайся и иди к ребенку.

— Пожалуйста. Вы ломаете мне жизнь.

— Твои доказательства ничего не изменят. Ты в любом случае никуда не уйдёшь.

— Что!? — пораженно вдыхаю я, — Вы с ума сошли? Я вам не ваша игрушка!

Амир снова приближается ко мне, и я прячусь назад. Он наступает на меня, а я испуганно смотрю на него. Лодыжки внезапно упираются во что-то твёрдое, и я, не удержавшись, падаю назад. На кровать.

— Тебе лучше быть тихой и покорной, — усмешка становится кривой, когда Амир наблюдает, как я пытаюсь отползти от него подальше, — притворяешься невинной девочкой — притворяйся убедительнее, чтобы не злить меня. Иначе я вспомню, что моя жена — потаскуха.

— Я не ваша жена!

— Мне плевать. Врешь ты, или действительно просто похожа на неё — не имеет значения. Я не собираюсь разбираться. Ты уже здесь. Одевайся и иди к ребёнку. Я хочу пообщаться с сыном.

Я обречённо прячу лицо в руках. Это точно какой-то идиотский сон.

— Мне что, придётся всю жизнь изображать вашу жену? — глухо интересуюсь я, — или вы грохнете меня, как и обещали, через две недели за то, что я не совершала?

— Одевайся.

— Выйдите, — зло говорю я, — и оденусь.

— При мне. Так ты будешь расторопнее.

Дьявол! Я со злостью подскакиваю с кровати, и, глядя в эти холодные, равнодушные глаза, развязываю поясок. Швыряю яростно его на пол, подхожу к шкафу, распахиваю дверцы, берусь за полы халата и демонстративно срываю с себя, швырнув на пол и оставшись в одном белье. Я не смогла вчера надеть чужие вещи. Просто постирала свое и высушила его в сушилке.

— Довольны?! — выплевываю я, — полюбовались? Успокоились?! Выйдите теперь прочь, если все рассмотрели!

Я яростно поворачиваюсь к шкафу, чтобы поскорее одеться, и удивленно замираю. Кажется, я перепутала шкафы. Я как дура, стою перед шкафом с постельным бельем!

Я густо краснею с тихим смехом чудовища позади, подбираю нервно халат и уже хочу было накинуть его на плечи, как слышу ехидное:

— Кажется, я сказал тебе избавиться от вчерашних вещей. Не спеши одеваться, Мирослава.

— Боже мой, — я со стоном закрываю лицо ладонями и стекаю на пол, — мне неприятно носить чужие вещи. Тем более, чужое нижнее белье. Поэтому я осталась в своём. Хоть убивайте, не переоденусь.

Я слышу шаги — Амир подходит ко мне, а потом тихо шуршит ткань одежды. Каким-то шестым чувством, я понимаю, что он садится на корточки рядом со мной. Когда этот монстр начинает говорить, я убеждаюсь в том, что угадала.

— Не спорь со мной. Это бесполезно, я тебя сломаю. Просто слушайся. Сказал одеться — одеваешься без глупых вопросов. Или будет хуже.

Он выпрямляется и я отнимаю от лица ладони, мрачно глядя на этого тирана.

— Надоели старые шмотки — можешь выбросить. Куплю новые.

— Я могу выйти в магазин? — я цепляюсь за призрачную надежду оказаться на людях. Амир уже стоит ко мне спиной, поэтому я не могу узнать — разозлил его мой вопрос или нет.