Звезды любви - Энн Чарлтон Страница 7

Белый спортивный автомобиль, чуть замедливший свой ход, чтобы сидевший за рулем мог хорошо разглядеть ее в машине, снова набрал скорость и исчез из вида. Может быть, этому мерзкому типу пришло в голову, что ей стало плохо от огромного напряжения, которого ей стоил брошенный ему вызов, подумала про себя Кейт.

И тут же в ее памяти возникли его улыбающиеся глаза и мягкий обволакивающий голос. Кейт отогнала от себя это воспоминание, с удивительной ясностью вспомнив то унижение, которое ей только что пришлось испытать по его вине. Щеки Кейт залились краской, цвет которой мог бы поспорить с цветом ее волос. Она включила зажигание.

— Я ненавижу тебя, Роберт Бомон, — громко сказала Кейт.

Обычно дорога домой, по ныряющему вверх и вниз шоссе, бегущему сквозь лесные заросли и открытые плато фермерских угодий, успокаивала и умиротворяла Кейт. Сегодня же магическая красота покрытого зеленью хребта Макферсона не оказывала на нее никакого воздействия. Сегодня ее глаза были прикованы только к дороге, и она лишь чуть зажмурилась, когда машина вынырнула из темно-зеленых лесных зарослей на яркий солнечный свет.

Лесная часть пути позади, теперь Кейт ехала вдоль открытых участков земли. Высокие заросли дикого табака окаймляли сбегающие вниз горные склоны, покрытые густым кустарником и изборожденные, как шрамами, каменными выступами, с которых в сезон дождей низвергались настоящие водопады.

В этой местности располагалось множество ферм, а позади высоких горных лиственниц скрывались Шале, деревянные дома и коттеджи. Эти горы были истинным раем для художников и ремесленников, а также для туристов, которые покупали их изделия по дороге к водопадам и девственным лесным заповедникам, наполненным пением птиц и трескотней попугаев. В этих горах была какая-то притягательная сила, и Кейт и Луиза не смогли воспротивиться ее колдовским чарам.

Заброшенный коттедж с прилегающим к нему участком земли чуть больше акра, расположенный всего в пяти минутах ходьбы от деревни Линдейл, сразу привлек их внимание. Он буквально утонул, — или как сказала тогда Кейт, — распластался на земле среди высоких трав и старых садовых посадок, придавленный со всех сторон давно не стриженным кустарником.

— Луиза, — сказала тогда Кейт с отчаянием в голосе, — помоги мне избавиться от приступа сентиментальности. Но мне ужасно хочется спасти это место, прежде чем трава и буйные заросли смогут поглотить эту красоту.

— Ты знаешь, у меня точно такое же желание, — ответила спокойная и обычно здравомыслящая Луиза.

Заброшенный дом, вызывавший у них обеих столь теплые чувства, выглядел на первый взгляд живописной развалиной, однако деревянные стены и крыша были еще совсем добротными. Просто совершенно запущенный сад придавал и дому запущенный вид.

— Я думаю, мы быстро сможем привести все в порядок, — решила Кейт, мало разбиравшаяся в таких проблемах.

На самом же деле все оказалось гораздо сложнее, но в конце концов их титанические усилия принесли свои плоды. Освобожденный от наступавших со всех сторон диких тропических зарослей, дом выглядел теперь более крепким и внушительным.

Приведенная в относительный порядок — по крайней мере, непосредственно перед домом, растительность как бы заново возрождала первозданный облик этого старого деревянного строения. Широкие застекленные террасы были превращены в галереи для картин и керамики, а маленькие комнаты, расположенные с тыльной стороны, стали жилой частью и мастерской для Луизы…

Кейт свернула на узкую подъездную дорожку рядом с их новой вывеской, на которой слова «Галерея Боумэн» теперь были написаны совершенно другим шрифтом.

Она припарковала машину и вошла в дом, неся в руке картину Филиппа Баррета и горькое чувство обиды в своем сердце. Да, половина галереи принадлежала Кейт, но ее совладелицей является и Луиза, и вот Кейт позволила втянуть ее в такое дело, которое обернулось для них обеих сегодняшним кошмаром. Вполне возможно, что их галерея станет теперь всеобщим посмешищем.

Луиза в кухне разливала по чашкам кофе.

— Я подумала, что тебе не повредит чашечка кофе, — сказала она, глядя на Кейт с сочувствием и смирением.

— Ладно, во всяком случае, я его не ударила, — пожала плечами Кейт, — но была близка к этому.

— Гм… он довольно неприятен и резок. Но и ты не казалась пугливой мышкой. Я все время молила Бога, чтобы ты не вышла из берегов. — Луиза вздохнула. — Сама не знаю, как я согласилась продать эту картину. Ведь с самого начала, как только я увидела его лицо, я уже знала, что ему понадобилась картина Филиппа Баррета для каких-то других целей… жаль, что когда он появился у нас в галерее, я не знала, кто он на самом деле.

Да, подумала Кейт, имея в виду и свою собственную глупость, допущенную сегодня утром, действительно, очень жаль.

Они прошли в галерею, где Кейт повесила картину на старое место и затем взяла у Луизы из рук чашку кофе.

— Мне кажется, ты немного самонадеянна, нет? Держать пари, что картину кто-то купит — да еще так быстро! В течение шести недель.

— Да никто об этом и не вспомнит. — Кейт поправила картину. Конечно, все это было лишь ее пустой бравадой, но ей так хотелось отплатить за унижение этого старого человека. Конечно, если бы она не распускала свой острый язык, этого унижения можно было бы избежать. Но она упорно продолжала считать, что Роберт Бомон прежде всего поступил подло, явившись к ним в галерею и купив эту картину.

— Я думаю, вряд ли можно рассчитывать на то, что Филипп Баррет каким-либо образом не узнал про телешоу «Дерзкий ответ», — пробормотала Кейт со слабой надеждой. Во всяком случае, в чьем-нибудь пересказе услышать это было бы для него менее болезненным, чем увидеть и услышать все самому.

— Да, вряд ли, — ответила Луиза со вздохом. — Как раз перед твоим возвращением звонил его сын, Эндрю. Его отец смотрел передачу и тут же позвонил ему на работу. Эндрю сказал, что отец очень подавлен.

— Позвоню ему завтра, когда немного приду в себя… Мне очень жаль, Луиза. Если бы я не была так идиотски сентиментальна, я никогда не согласилась бы принять у Баррета его картину. — Она печально взглянула на висевшее на стене полотно. — Но, честно говоря, как я могла отказать ему? Он выглядел таким робким и беззащитным, хотя при этом был так одержим своим увлечением.

— И, конечно, это никак не связано с тем, что у него такой невероятно симпатичный сын?

Кейт чуть-чуть улыбнулась:

— Я приняла картину вовсе не для того, чтобы доставить удовольствие Эндрю, хотя должна признать, что нахожу отца и сына Барретов очень симпатичными.

— Да, они очень милые люди. Но Эндрю, во всяком случае, хотя бы умеет рисовать. — Луиза подошла к висевшим неподалеку трем его акварелям.

Эндрю Баррет был первым местным художником, который предложил им свои работы, но Кейт никогда не придавала значения этому факту. Как, впрочем, и самому Эндрю, если на то пошло. Ему было двадцать четыре — двадцать пять лет — он был старше Кейт года на два — довольно симпатичный и всегда невероятно милый и приветливый. Проблема возникла тогда, когда он однажды привел с собой отца, который тоже был невероятно мил — и вот что теперь из этого получилось!