Будь со мной нежным - Кира Фарди Страница 7

— Да пошел ты! — показываю мужику средний палец и газую.

— Котик, это ты мне? — в голосе Алисы появляются плаксивые нотки.

— Блин! И ты туда же? Что ты делаешь в моей приемной.

— У меня сегодня рекламные съемки нижнего белья были, только закончились, — хихикает Алиса. — Я думала, ты заглянешь. Все говорят, что получились потрясающие фото.

— Отлично! Завтра посмотрю. А от меня что ты хочешь?

Намеренно грублю, может, обидится и отвяжется, хотя бы один вечер проведу спокойно.

— Ты забыл? Мы сегодня идем на концерт.

— Куда?

Черт! Действительно, сегодня сольное выступление Алекса Сола, в простонародье, Сашки Солнцева, моего приятеля. Алиса фанатеет по певцу, вот только мне его концерты как кость в горле. Хотя сегодня юбилейный, я обещал непременно быть и забыл.

А все девица из полиции виновата!

— Ладно, не ной. Сейчас приеду за тобой. Во сколько концерт?

— В семь вечера. Котик, ты билеты не забыл?

Смотрю на часы: не день, а сплошное невезение. Новая встреча с Седых напрочь отключила мозги. Я и ехал за билетами, которые забыл в офисе, но свернул не в ту сторону.

— Короче, сделаем так! Хотя… дай мне секретаршу, — слушаю шуршание в ухе, шепот.

— Да, Макар Павлович.

— Марина Евгеньевна, зайдите в мой кабинет, откройте ящик стола, возьмите билеты в Север-холл и отдайте их Алисе.

— Все поняла.

— Отлично, трубочку передайте модели, — опять слушаю шуршание, шепот. — Алиса, жди меня у входа с билетами в руках.

— Поняла, поняла! Что ты со мной как с идиоткой разговариваешь?

Отключаюсь, разворачиваюсь и еду в обратную сторону. Проезжая через перекресток, где столкнулся с Седых, не знаю, зачем, но всматриваюсь в толпу. Девушки нигде не видно. Все ясно, спустилась в метро. Какое-то сожаление появляется в груди, словно тоска по утрате.

Забираю модельку и направляюсь в Север-холл. Путь неблизкий, боюсь, на концерт опоздаем. Не видать мне тогда спокойной жизни, как своих ушей, с двух сторон набросятся и загрызут. С тех пор как Сашка стал Алексом Солом, он превратился в обидчивого придурка.

У входа в зал нам суют в руки световые палки и плакаты, мы наконец находим свои места и садимся.

Алиса замирает от восторга. Еще бы! Алекс на сцене выглядит как греческий бог. Весь закован в блестки и кожу, дыбом торчащие волосы блестят от смазки. Он терзает бедную гитару, воет в микрофон загробным голосом, притопывает и кривляется. А за ним так же кривляется его подтанцовка.

Тоска, да и только.

От скуки разглядываю толпу фанатов. Надо же, и у такого никудышного певца, как Сашка, есть свои поклонники. Девчонки хлопают, визжат, вскакивают с места, трясут плакатами и блестящими палками.

Алиса сидит, раскачивается в такт музыки. Заглядываю в ее лицо: глаза восторженно сияют, пухлые губки делают букву «о», дышит она часто и поверхностно.

Несколько песен терпеливо слушаю, но терпение лопается, и я дергаю подружку за руку.

— Пошли отсюда.

— Ты что! Куда? — Алиса смотрит остановившимся взглядом зомби. Глаза пустые-пустые, и в них колышутся огоньки. — Алекс обидится.

— Тише вы там! — шикают на нас со всех сторон.

Я стискиваю зубы и уплываю по сиденью вниз. На медленной композиции чуть не засыпаю.

— Нет, это невозможно слушать! — встряхиваюсь периодически и ворчу себе под нос.

— Ничего ты не понимаешь! — толкает меня локтем в бок Алиса.

— Больше не могу.

Встаю, но подруга дергает меня в кресло.

— Алекс расстроится. Потерпи!

— Я терпел, сколько мог! Почему он поет все хуже и хуже?

— Тише! Фанаты услышат.

— Да плевать!

— Они тебя растерзают на кусочки и по ветру развеют. А я еще добавлю: скажу Алексу, чтобы не продлевал контракт с компанией твоего отца.

Сашку, как он стал знаменитостью районного масштаба, стали активно приглашать сниматься в рекламе. Не устоял перед обаянием и красотой певца и мой батя. Уже три года портреты Алекса украшают витрины наших магазинов. Куда ни кинь взгляд — везде он. То улыбается, то грустит. На этом засранце даже самое убогое и нелепое шмотье смотрится как драгоценный бренд.

Но поет он отвратительно!

Я еле досидел до конца концерта, периодически засыпая. Финальные аккорды встречал, аплодируя стоя, но не потому, что проникся моментом, а от искренней радости, что могу наконец-то выйти на улицу.

И тут фанаты бросаются к сцене с цветами и подарками. Охрана сдерживает порыв визгливых девчонок. Алиса тоже в какой-то момент исчезает. Ищу ее взглядом и обнаруживаю возле Алекса, а рядом с ней… Приглядываюсь, даже шею вытягиваю от усердия.

Ба! Да это же лейтенант Седых! А она, что здесь делает?

От удивления забываю, где нахожусь. Расталкиваю фанатов, протискиваюсь к сцене, и вдруг со мной начинает происходить что-то странное. Я смотрю на Алекса, а он кажется мне Ангелом, спустившимся с Олимпа за грешную землю. Вижу сияние вокруг него, нимб над головой, и чудится мне он самым красивым мужиком на свете.

Бросаюсь к сцене, яростно распихиваю девчонок и хватаю Алекса в объятья. Сзади слышу рев сотен возмущенных глоток. Охранники оттаскивают меня в сторону, кто-то бьет по голове, плечам, рукам. Открывается ранка на лбу, кровь затекает на глаз.

— Тихо все! — вопит Алекс. — Это мой лучший друг!

А у меня чуть слюна не капает от восторга, взгляда не могу отвести от неземной красоты певца. Поворачиваюсь и сталкиваюсь взглядом с лейтенантом Седых. Она стоит, выпучив глаза, и смотрит на меня, как на безумца. Потом поднимает руку и крутит пальцем у виска.

— Нет, я не такой! — кричу ей, никого вокруг не замечая.

Но девушка уже бежит по ступенькам к выходу, а вокруг беснуется море поклонников. Только теряю Седых из поля зрения, как прозреваю. Наваждение испаряется. Я растерянно смотрю на Сашку, на Алису, на людей вокруг и не понимаю, что я забыл в забыл зале.

— Макар, ты, часом, не перегрелся? — шепчет мне на ухо приятель. — Что это было?

— Твоя музыка так заворожила, — ворчу, проклиная себя за глупость.

— Козлина мажористая! Урод, в жопе ноги! — выкрикиваю детские обзывки и тороплюсь скрыться за углом.

Взгляд мажора прожигает спину, кожа между лопатками чешется от неприятного чувства. От ярости спасает звонок телефона, смотрю на экран — Инка собственной персоной.

— Да! — рявкаю в трубку.

— Э, ты чего такая грозная? — чуть не теряет дар речи подружка. — На своих уголовников кричи, а на меня не надо.