Цунами. История двух волн - Аня Ким Страница 7

Поверх стопки лежал запечатанный пакет с красной одноразовой щеткой из какой-то гостиницы. Ванная была небольшой и довольно аскетичной, как и в квартире, что снимал отец. Но вот количеству баночек на полках позавидовала бы любая моя подруга. Я задумчиво покрутила пару в руках, но понять их предназначение было затруднительно. Поэтому я просто отыскала зубную пасту и с огромным наслаждением встала под горячий душ. Горячая вода смывала с меня нервозность и тревоги сегодняшнего дня. Я бы осталась в нем навсегда, но, к сожалению, этот фантастический вариант пришлось отмести. Переодевшись и кое-как высушив волосы, я покинула ванную, оставив мокрую одежду на вешалке под вытяжкой.

Осторожно вышла на кухню. Хозяин дома, все еще в рубашке с галстуком закатав рукава, стоял за кухонным столом, сделанным в виде барной стойки. При моем появлении он поднял голову, и мы снова обменялись неловко-долгим взглядом. Я немного подвернула пижамные штанины и носки мне были великоваты, но в целом было удобно. Он посмотрел на мои подвернутые штанины и улыбнулся чему-то своему. Поставил передо мной кружку термос и отпил из такой же.

Меня уже начало забавлять это безмолвное общение. Когда ты разговариваешь с русскоговорящим человеком, тебе необязательно внимательно смотреть на него, у тебя есть другие каналы связи. С неравнодушным японцем так не выходило. Мы почти постоянно смотрели друг на друга: выражение глаз, жесты, позы, кажется, я никогда в жизни не смотрела на другого человека так внимательно. И я все равно не понимала его. Трудно описать, но он даже брови хмурил и плечами пожимал не так как знакомые мне парни. Я ощущала себя очень глупой и досадовала, что не изучала английский до этой злополучной поездки. С другой стороны я уже как-то поверила, что со мной не случится ничего плохого и просто радовалась, что мне больше не нужно стоять на холодной мокрой улице.

В кружке была горячая вода, с каким то цитрусом. Было непривычно пить просто горячую воду, но согревала она не хуже чем чай, кроме того я уже почистила зубы.

Он, подперев подбородок рукой, смотрел, как я пью. Мне было неловко от его взгляда. Звучит абсурдно, но я физически ощущала, как его темные глаза постоянно касаются взглядом моей кожи.

Когда я допила, он позвал меня за собой. Комната, из которой он принес одежду, оказалась спальней. Очень маленькая, с традиционными татами на полу. Как и ожидалось, вместо кровати там лежал матрас. На краю сложенное одеяло и пара подушек. Я обернулась на японца, он стоял чуть сзади, неизменно поддерживая дистанцию между нами. Он приложил ладонь к щеке, словно клал голову на подушку. Я вопросительно подняла брови и показала на него. Господи, только бы не подумал, что это приглашение. Но он понял, показал на диван в гостиной, на нем лежало свернутое одеяло. Я прошептала "оригато" и закрыла дверь. Кажется, таких наглых гостей Япония еще не видывала.

В квартире ожидаемо было холодно. Я забралась в кровать, закуталась в одеяло и, несмотря на непривычную обстановку, уснула, как только моя голова коснулась подушки.

Мне снились рваные, мерзкие сны. Я стояла в подворотне, прислонившись к склизкой каменной стене. Тощие, облезлые собаки обступили меня полукругом. С их желтых зубов капала пена, они не лаяли, просто стояли и сверлили меня злыми глазами. Я боялась двинуться, одна из собак подошла ко мне, клацнула лишайной челюстью у самых ног. Вдруг она положила костлявую лапу мне на колено и двигая юбку вверх заскулила голосом начкафедры: Нина, это просто учебная необходимость, потерпи!

Я вскрикнула и проснулась в ночи незнакомой квартиры, дрожа от холода, события предыдущего дня градом обрушились на меня, и я задохнулась от их тяжести. Я держалась весь вечер, слезы подступили к горлу, и я сначала тихо, прикусывая кулак, потом громче и громче зарыдала. Я рыдала в голос, меня трясло и тошнило так, что я испугалась — сейчас вырвет прямо на чужую простынь. Старалась сдержать рыдания, но они вырывались и душили меня лязгающими собачьими звуками. Дверь зашуршала и в проеме показалась фигура хозяина. Я попыталась сказать, что мне жаль, но вместо этого слезы хлынули из моих глаз с двойной силой. Я зарылась лицом в подушку и, содрогаясь от плача, почувствовала, как он сел на футон рядом со мной. Я пыталась остановиться, но тугая пружина во мне раскручивалась с ужасающей силой. Никак, мне никак не остановиться. Его рука легла на одеяло на моей спине, и он что-то успокаивающе зашептал. Я попросила бы его уйти, но, во-первых не знала слов, во-вторых не могла говорить из-за рыданий, а в-третьих я не хотела, чтобы он уходил. Он гладил меня по спине, а я все плакала, задыхаясь от стыда и страха. Смутно помню, как это произошло, но я оказалась внутри его сомкнутых рук. Мой нос упирался как раз в ворот его пижамы, и внезапно мне стало наплевать на все на свете. Мое тело расслабилось, как будто его выключили из розетки, и я перестала плакать. Мое судорожное дыхание стихало с каждым вдохом, прямо тут под моей правой ладонью я чувствовала удары его сердца. Японец был ужасно горячим, только сейчас я почувствовала, насколько замерзла. От него пахло мылом, нагретым на солнце деревом, сухой травой. Наверное, у меня был нервный срыв. Я закрыла глаза. Мне было тепло, спокойно, безопасно и уютно как никогда. Я была дома.

Я провалилась в сон, не успев осознать, что происходит. И этот сон был глубоким, крепким и надежным, как опоры сейсмоустойчивого здания. Я больше не беспокоилась ни о чем. Просто спала.

В следующий раз проснулась я, как от толчка, перед рассветом. Комната была заполнена призрачным полумраком. Я все так же лежала, уткнувшись носом в грудь обнимающего меня незнакомца. Разве люди могут так пахнуть? Пахнуть домом, воспоминаниями, солнцем? Я лежала, не двигаясь, просто слушала его равномерное дыхание и втягивала носом чудесный запах его кожи. Потом я осторожно подняла голову и взглянула вверх в его лицо. Думала, что он спит, но встретилась взглядом с парой темных глаз в десяти сантиметрах от моего лица. Кровь прихлынула к моим щекам, и я вспыхнула, наверное, до мизинцев ног, но он по-прежнему обнимал меня, и бежать было глупо. Поэтому я просто смотрела ему в глаза в этом рассветном полумраке. И чем дольше мы лежали вот так молча, смотря друг другу в глаза, тем меньше места было в моей груди. Словно у меня в солнечном сплетении разрастался огромный горячий комок, заполняя мою грудь, живот, всю меня изнутри. Мои ладони горели, сердце делало промежутки между ударами все длиннее. И мне казалось, он видит это сквозь меня. Золотая пыль, пляшущая в солнечном луче, вот чем я была в эти секунды. Или часы. Когда я с усилием опустила голову и вспомнила, что нужно дышать тело снова расслабилось и я заснула, не успев досчитать до десяти.

Когда я проснулась в следующий раз, в спальне было пусто. Осторожно поднявшись, выглянула в щель между створками двери. Мой новый знакомый в синих брюках и тонком сером пуловере возился на кухне. Его мокрые, после душа, волосы темными прядями прилипли ко лбу. Утреннее солнце мягко очерчивало его фигуру. Он откинул влажную прядь со лба, мое сердце ухнуло вниз, и я поспешно отпрянула от двери. Стоило признать, что при солнечном свете этот парень выглядит еще лучше, чем вчера вечером. Он был стройным, но с хорошо обрисованными мышцами плеч. Неяпонский японец. Я сложила одеяло на краю футона и вышла в комнату, нарочно шумно открыв дверь. Мы обменялись приветственным взглядом.